"В закрытом водоеме научная рыба мельчает"
В этом году учебный план Питерской Вышки существенно дополнен курсами, которые читаются на английском языке. О том, почему так происходит, кто и зачем читает эти курсы, рассказал профессор Даниил Александров, заместитель директора по науке НИУ ВШЭ в Петербурге.
В этом году учебный план Питерской Вышки существенно дополнен курсами, которые читаются на английском языке. О том, почему так происходит, кто и зачем читает эти курсы, рассказал профессор Даниил Александров, заместитель директора по науке НИУ ВШЭ в Петербурге.
Об импорте знаний
Современная наука, не только в узком своем смысле как экономика или социология, но любая политическая, социальная или экономическая аналитика, ‐ дело, требующее глубокого знания международного опыта и мировой литературы. Я хочу подчеркнуть слово «опыта», потому что речь идет не о книжном знании. Нельзя просто прочитать книжку и понять, как устроена политическая или образовательная жизнь Америки или Японии. Мы понимаем, что для этого необходимо поехать в Японию или Америку (или Африку, Скандинавию, Индию и т.д.) и лично пообщаться с людьми, понаблюдать этот процесс. С другой стороны, вы можете привезти человека сюда. Вы можете привезти сюда индийского профессора, который расскажет, как в Индии внедряются современные инновационные системы. Вы можете позвать эксперта из Японии, и он вам расскажет, как в Японии преподают менеджмент. Или возьмем Южную Корею, которая была нищей после войны, а теперь там чудесные дороги и все разъезжают на дорогих машинах. Как это «Корейское чудо» стало возможным, как они это сделали? Чтобы понять это – недостаточно только прочитать книжку.
Почему управленцы больших компаний стараются получить международное образование? Аркадий Дворкович, помощник президента, после окончания МГУ и РЭШ, получал магистерскую степень в Америке, в Университете Дьюк. У молодых членов правления крупных промышленных предприятий МБА Кембриджского университета. Наши промышленные компании выходят на международные рынки, размещают IPO на зарубежных биржах, объединяют усилия с партнерами в работе над международными проектами, и им нужны люди, которые понимают современный мир не по книжкам.
Людей, которые могут получить МБА в Кембридже – единицы. Это очень дорого. Каким образом мы бы могли решить проблему подготовки специалистов нового поколения в более масштабном варианте? Вместо отправки в индивидуальном порядке двух или двадцати детей в Англию, мы могли бы пригласить сюда ее специалистов. И эти люди привезут с собой не просто английский язык (он, в конце концов, может быть им и не родным), они привезут «живые» знания, знания, которые могут передаваться только в личном общении. И важно не только то, что они тут расскажут, а то, что они здесь присутствуют, что они доступны для консультаций, что будут руководить дипломными работами.
Наша задача в том, чтобы привлечь международных специалистов для преподавания в Высшей школе экономики. Наша задача ‐ организовать импорт знаний, компетенций, которые иным образом могут быть получены только на родине этих людей.
Образование – система открытая
Дело не в том, что их преподавание той или иной дисциплины лучше, чем наше. Возможно, лучше, возможно, нет. Дело в том, что наши студенты должны быть открыты влиянию разных стран, разных научных школ. Тогда у них будет правильное представление о мире, в котором они потом будут работать.
Нужно признать, что по некоторым дисциплинам, компетенциям у нас не всегда есть свои специалисты. То есть отсутствуют люди, которые владеют современными методами, современными подходами в той или иной области знаний. Какое‐то время у нас просто не развивались эти специализации. Нужно это осваивать, и для этого проще всего привезти ученых, которые будут это преподавать так и в том виде, в котором это принято во всем мире. Это могут быть ученые из разных стран, речь не идет о том, чтобы приглашать только граждан десятки наиболее развитых государств.
Наука не может быть локальной
Наука – это международная сфера. В научном мире все говорят на английском языке. Иногда можно слышать, что, дескать, раньше говорили ученые только на родном языке, и этого было достаточно. Никогда этого не было. Когда‐то вся образованная Европа говорила на латинском, потом вся образованная Европа говорила на французском, потом большая часть Европы говорила на немецком… До революции наши ученые говорили по‐немецки и по‐французски. В ранние годы советской власти по инерции продолжали говорить на этих языках. Наши молодые ученые в 20‐30 годы прекрасно писали статьи на немецком языке. Потом это все вымерло из‐за холодной войны. Люди не могли выезжать за рубеж, публиковаться в тамошних журналах, приглашать оттуда специалистов. Таким образом, то, что происходит сейчас – не является «сдачей национальных позиций», или чем‐то экстраординарным, просто мы возвращаемся на «круги своя».
О российских вузах
Российские вузы очень замкнутые. Они стараются своих же студентов переводить из бакалавриата в магистратуру, из магистратуры в аспирантуры и потом из них брать преподавателей. Отчего порой возникает тяжелый эффект локального вырождения научных школ. Когда ранее проточное озеро закупоривается, то со временем в нем мельчает рыба. Научная рыба тоже в случае замыкания мельчает. Когда спрашивают, часто обиженно: «Зачем нам нужен иностранный преподаватель», то ответ очевиден – для этого и нужен. В озере появляется другая рыба, которая иначе себя ведет. Приходит человек, который не связан никакими корпоративными отношениями, он здесь не учился, моих лекций не слушал, у меня не защищался. Появление людей «со стороны» – очень хороший способ поддерживать нас самих в тонусе.
Кроме того, приглашение иностранных ученых, иностранных преподавателей – это практика не только российская, приглашает Франция, Германия, Голландия, Великобритания. Весь научный мир взаимодействует друг с другом. Даже есть такая зависимость: чем сильнее университет, чем энергичней с точки зрения научной и прикладной экспертизы и объема проектов, тем больше курсов там читается на английском языке, тем больше там доля иностранных ученых. В ведущих вузах Германии немецкие преподаватели читают своим немецким студентам лекции по‐английски. Отчасти, конечно, потому что там учатся международные студенты. Наблюдая академическую жизнь в других европейских (неанглоязычных) странах, мы понимаем, что и нам нужно следовать этому пути.
Международные студенты
К нам, безусловно, приедут международные студенты. Мое предположение заключается в том, что мы сможем организовать достаточно устойчивый поток студентов 3 курса бакалавриата, поскольку в программах многих европейских и американских университетов записано «семестр заграницей». У них принято куда‐то ехать учиться, смотреть, как и что происходит в других странах. И поскольку у нас уже есть определенная англоязычная среда, то они сюда потянуться. Уверен, что со временем к нам поедут дети не из Европейских стран, а из Индии, Китая. И решение этой задачи для нас является важным. В России к студентам из азиатских стран немного предвзятое отношение. Мы уверены, что там слабые студенты. Но это от того, что в российские вузы едут плохие студенты. Если мы сформируем сильную программу, к нам приедут сильные студенты, все зависит от международной репутации. Как‐то в обсуждении этой проблемы научный руководитель НИУ ВШЭ Сергей Александрович Васильев, вице‐президент «Внешэкономбанка» сказал, что в области аэрокосмической и военной промышленности давно идут переговоры между Бразилией и Россией. И никак эти переговоры не реализуются. Насколько бы проще было бы понять нам друг друга, если бы у нас уже были сейчас люди среднего возраста, которые бы учились в Бразилии, или бразильские военные проходили стажировку в наших военных академиях и наоборот, то все договора были бы уже давно подписаны. Мы недооцениваем того, насколько образование за рубежом или практический опыт, полученный нашей управленческой элитой, может способствовать развитию международных контактов и росту экономики. Индия, Китай, Бразилия – это экономические движки XXI века.
Нам нужно встраиваться в этот процесс, нам нужно работать с Китайскими, Индийскими университетами, и Высшая школа экономики очень серьезно к этому относится.
От идеологии к практической реализации
Давайте рассмотрим как работает самоорганизация международного обмена студентов, преподавателей, ученых на примере Лаборатории Рональда Инглхарта. Сама возможность участия Рональда Инглхарта в заявке на Мегагрант Правительства РФ возникла из‐за того, что Эдуард Понарин (прим.сайта – профессор кафедры методов и технологий социологических исследований НИУ ВШЭ) учился в Мичиганском университете. Как только мы получили этот грант, выяснилось, что молодые люди, знакомые с деятельностью этого ученого, объявили о своей готовности приехать и преподавать в России, и не только в те 4 месяца, когда у нас будет работать Инглхарт. Один из его учеников в Мичиганском университете Сербан Танасо принял участие в конкурсе на место преподавателя ВШЭ и с ним уже подписан контракт на 2 года. За ним готов приехать и вести бесплатно короткий спецкурс Роберто Фоа, молодой ученый, который сейчас находится на стажировке в Гарварде. Таким образом, благодаря одной только Лаборатории наши студенты получают курс лекс Рональда Инглхарта, курс лекций Кристиана Вельцеля, его коллеги из Германии, преподавателя с полной нагрузкой получившего образование в Гарварде и защитившего PHd в Мичигане Сербана Танаса, спецкурс Роберто Фоа. И дальше мы видим, что как только расходится информация о приезде этих ученых в Петербург, начинают приходить письма от американских и европейских студентов с вопросами нельзя ли провести семестр или год в петербургском кампусе Высшей школы экономики.
Записала Т.Ч.