Городские легенды: художник Андрей Пунин о любимых местах в Петербурге
Петербург — место, где большая история соседствует с личной. Но не каждый знает об этом наверняка. Мы поговорили с художником и главным куратором профиля «Среда и интерьер» Андреем Пуниным — его семья неразрывно связана с самыми разными периодами петербургского искусства. Чем Петербург отличается от других европейских городов, что посмотреть в Музее мостов и как родня художника связана с Ахматовой — в материале.
Любимый дом в Петербурге
В городе масса зданий, с которыми связана большая часть моей жизни. Отдельное место в моем сердце всегда будет занимать Академия художеств. Она сформировала меня как творческую единицу. Начинал я с СХШ — это школа при Академии, там ученики постепенно превращаются в художников и архитекторов. Где учиться дальше — вопросов не возникало.
Сейчас я прихожу в Академию художеств уже немного в другом статусе и каждый раз поражаюсь. В аудиториях все тот же запах, и выглядят они так же. Меня это безумно вдохновляет! Думаю, так и должно быть. На мой взгляд, Академию художеств не стоит как-то сильно реформировать. Пускай она сохраняет существующие традиции, дополняет и укрепляет их.
Но вообще мне сложно назвать одно любимое место в городе. Петербург — сам по себе слишком цельный и в то же время ни на что не похожий. Обычно в основе европейского города лежат римский castrum или античный город, который проступает через современную застройку, как палимпсест. Мы видим это и в Риме, и в Париже, и в Вене… А в Петербурге все это содержание попало в совершенно другой, непривычный для европейского города пейзаж и создало уникальный контекст. И по своим студентам я вижу, насколько сильно городская среда Петербурга формирует творческого человека.
Место, которое вдохновило на творческий проект
Музейная линия
Довольно сильное влияние на меня оказали первые проекты с «Манежем» — о том, как современное искусство выходит в городское пространство. Мы создаем новые объекты и временно помещаем их в один ряд с произведениями Растрелли, Монферрана, Кваренги… Да, это большой вызов. Зритель все равно будет сравнивать новое со старым — и зачастую совсем не в пользу нового. Но эксперимент получился интересным. По сути мы изменили правила игры: классическая петербургская архитектура заиграла по-новому, перестала быть декорацией.
Все эти идеи объединились в проект «Музейная линия» — маршрут по старому Петербургу, дополненный творчеством современных художников. Начинается он от Миллионной улицы и Эрмитажа и заканчивается примерно у Новой Голландии.
Частью «Музейной линии» стала выставка «33 знака». В ней приняли участие почти все преподаватели Школы дизайна Питерской Вышки и еще несколько известных художников. Интересный был проект: мы посмотрели, как леттеринг начинает говорить на языке архитектуры. И потом, конечно, мы поражались, сколько дополнительных смыслов обрел этот проект. Даже тех, которые мы изначально не закладывали. Но раз у зрителей появилось поле для интерпретаций, значит, это удачная история .
Музей мостов
Мой отец — Андрей Львович Пунин, искусствовед и инженер-мостостроитель, большой специалист по архитектуре петербургских мостов. Больше трех лет назад его не стало.
Папа был очень азартным человеком, любил путешествовать — и меня втягивал в свои архитектурные путешествия. Думаю, он во многом меня «сделал» — правда, исподволь. Хотя мне всегда больше нравилось создавать что-то свое, я люблю рассказывать об искусстве. И вот так получилось, что помимо проектных дисциплин я веду в Вышке курс по истории стилей. Многое из того, о чем я говорю на лекциях, мне проще объяснять благодаря личному опыту и папе, который мне все это показал. Поколение моих родителей было лишено этой привилегии. Вдумайтесь: разве можно читать лекции, например, о Боттичелли, если видел его картины только на черно-белой фотографии? А ведь оно так и было!
После папиной смерти мне сразу захотелось создать экспозицию в память о нем. Я долго думал, где лучше это организовать, и тут мне позвонили с предложением из петербургского Музея мостов. Я прикинул, чего бы хотелось моему папе, который всю жизнь посвятил архитектуре мостов, и решился на эту выставку. Объединил его историю с богатой коллекцией Музея мостов.
Работа над выставкой длилась примерно полгода. С дизайн-проектом и монтажом помогали две выпускницы Школы дизайна — Софья Хворостяная и Анжелика Нарынбаева, и этот проект стал для них прекрасным практическим опытом.
В первом зале мы поставили два слайд-проектора, которые папа всю жизнь носил на лекции. Он так и не перешел на медиапроектор… Во втором зале — большой портрет отца, его нарисовала моя супруга, Катя Филипенко. На нем папа очень на себя похож. Так он и ходил — вечно обвешанный бесчисленными фотоаппаратами…
А в третьем зале мы воссоздали рабочий кабинет отца. Вся мебель — из нашей квартиры: рабочий стол, лампа, шкафы… С фотографиями на шкафу, кстати, получилось забавно. Папа приклеил мои снимки на стекло. Перед выставкой я думал их отодрать, но не получилось — крепко приклеено! А потом подумал: «Ладно, пускай останутся».
Любимое место в Ленобласти
В конце 1980-х моя мама дописала книгу про Ореста Кипренского и решила воплотить мечту своей жизни: купить домик в деревне. Коллеги ей подсказали, что рядом с Ленинградом есть одно место с пещерами, водопадами, лугами… Прямо как в Швейцарии. Она сказала: «Да бросьте заливать, не может быть такого!» А оказалось, ее не обманули — это и вправду удивительное место! Так у нас появился домик в Саблино — теперь там находится моя мастерская.
Саблино — это абсолютная природа. Архитектура там не нужна. Ты гуляешь по каньону реки Тосны, смотришь на геологические слои разных эпох и ощущаешь себя песчинкой на их фоне. Для меня это место силы. Оно очень вдохновляет и помогает перезагрузиться.
Место, о котором хочется рассказывать всем и каждому
Мне безумно нравится история Охтинского мыса. Как и многие, я рос с мыслью, что Петербург построен на пустом месте посреди болота, что Петр I прорубил окно в Европу. А потом детская картинка рухнула в один миг. Выяснилось, что это место было наполнено историческими событиями и до Петра. Мог ли я такое вообразить? Это самое настоящее чудо.
Когда на месте Охтинских верфей и непостроенного «Охта-центра» начались раскопки, никто не ожидал серьезных находок. Но мало того, что нашлись остатки шведской крепости, так еще и редкий деревянный сруб! С интересом наблюдаю за развитием этой истории. Конечно, построить на таком месте небоскреб или бизнес-центр будет просто нелепо. Намного лучше, если здесь появится археологический музей — как в Свияжске, где посетители попадают как бы внутрь раскопа и гуляют среди разных исторических эпох. Удивительная сопричастность с пространством.
Место, которое хочется держать в секрете
Иногда я вспоминаю прогулки с моей бабушкой, Ольгой Николаевной. Она была дружна с Ахматовой и на таких вот прогулках рассказывала мне, где было написано то или иное стихотворение. И вот такие места — они для меня самые удивительные. О них не хочется трубить на каждом углу. Лучше рассказать немногим и по секрету.
У моей бабушки, Ольги Николаевны, очень интересная судьба. Красавица и смолянка, она вышла замуж за пушкиноведа Модеста Гофмана, который преподавал у них в институте. Вслед за ним отправилась в Париж, родила сына. Но брак распался, когда муж решил остаться во Франции, а Ольга Николаевна захотела вернуться в СССР.
Бабушка еще ездила туда-сюда — пока не опустился железный занавес. В те времена она уже вышла замуж во второй раз — за моего деда, Льва Николаевича Пунина. Парижскую семью она тщательно скрывала. Даже мне в начале 1980-х запрещалось рассказывать о родственниках во Франции.
А что в Париже?
Семью бабушка оберегала. Выживание родных она считала главной задачей. И это удалось. Они выдержали все испытания, включая аресты Николая Николаевича Пунина и гонения на Ахматову. Бабушка и с Ахматовой не переставала общаться. Испугалась, только когда папе нужно было выбирать вуз. Он хотел стать искусствоведом, но тогда Николая Николаевича арестовали повторно. И бабушка сказала папе: «Получи нормальную профессию». Так он стал инженером-мостовиком.
Место с любимой историей
Не могу выбрать что-то одно, мне сложно: для меня город — слишком цельный. Не разделить одно с другим. Но люблю я, например, дом Бассейного товарищества, где живут мои друзья. Здание — это такое прото-ар-деко, которое так и не случилось в России. Пример похожей архитектуры — «Новый Пассаж» на Литейном проспекте. Для нас это уже классика, а Ахматова писала: «Литейный, еще не опозоренный модерном»…
В чем я абсолютно убежден — в Петербурге нет места без истории. Архитектуры, как и любого искусства, не существует вне контекста. А контекст — это уже история, причем неважно какая: человеческая, событийная, геологическая. Никуда мы не денемся от контекста, так уж мы устроены. Даже советский проект, который был направлен на очищение, — вырос на отрицании Серебряного века.
За что вы ненавидите Петербург
Климат иногда выбешивает. У нас тут слишком серо. Хотя и по плохой погоде иногда скучаю. Как-то я с семьей путешествовал по Адриатическому побережью — месяца два ездил по жаре. И тут вдруг оказался в горах, где дождь, туман и все остальное. Промок почти насквозь. Зашел в кафе отогреться, взял чашку кофе, сделал глоток и понял: «Я дома».
Еще мы тут все существуем немного вопреки. Причем изначально. Я недавно показывал студентам в Индии фильм об архитектуре Петербурга. Они не так часто видели зиму, а тут им попались на глаза творения Растрелли в снегу… У них это вызвало сильные эмоции, да и сам я взглянул на город иначе. По сути вся наша архитектура — не для этого климатического пояса. Она сама по себе — «анти». Но в этом и наша особенность.
За что вы любите Петербург
Ненавижу и люблю… Для меня это вещи примерно одного порядка. Я с Петербургом в созависимых отношениях. Люблю — и без него не могу никак. У коллег, которые приезжают из других городов, я такой привязанности не вижу. Но впрочем, по-разному бывает, наверное. Это все-таки личное дело каждого.
Блиц: Большеохтинский мост или Троицкий мост
Не могу выбирать, больно! Потому что оба — любимые! Несколько лет я прожил с видом на Большеохтинский мост. Видел его во всех состояниях — он прекрасен.
А Троицкий мост — это история про семью. Во-первых, потому что мы жили рядом с этим мостом — на Миллионной улице. В эту квартиру папа с родителями заселился после Второй мировой войны, когда они вернулись из эвакуации. А во-вторых, мой отец приложил довольно много усилий к сохранению городских памятников, в том числе и Троицкого моста. Его пригласили и на открытие воссозданных мемориальных досок.
И снова блиц: Гумилев или Ахматова
Ну разве можно или-или! Сейчас, быть может, мне ближе Гумилев. Меня поражают его достоинство, красота его жизненного путешествия и трагический финал. Но и без Ахматовой я тоже не могу себя представить: это часть семейной истории.
Почему это семейная история?
Бывать в Фонтанном доме очень забавно. Некоторые экспонаты перекочевали в музей прямиком из нашей квартиры. Я как-то встретился там с сестрой. Мы заболтались — и я облокотился на шкафчик, в который с детства кидал башмаки… На меня шикнули: «Вы что, это же экспонат, не трогайте!» А я-то этот шкафчик еще не экспонатом помню…
Сейчас я с легкостью рассказываю об истории семьи. Но когда взрослел, она на меня немного давила. На меня это все как-то внезапно посыпалось. Одно за другим пошли мероприятия, посвященные памяти Николая Николаевича. Меня звали на радио и спрашивали, кем я хочу стать. Это было ужасно. Ведь жил спокойно — простым мальчиком, своим собственным… А тут вдруг появились какие-то ожидания, которым нужно было соответствовать.
Своих детей я стараюсь не перегружать этой ответственностью. Огромное удовольствие — отойти и наблюдать за тем, как они растут, поддерживать их во всех позитивных и творческих начинаниях. Старший сын учится здесь, на «Коммуникационном дизайне», средний — тоже в Вышке, но на «Медиакоммуникациях». А младшая, Анна Андреевна… Пока не знаю, в какую сферу она пойдет, но дома пока что рисует в режиме «нон-стоп».
Пунин Андрей Андреевич
Санкт-Петербургская школа дизайна: Старший преподаватель
Филипенко Екатерина Владимировна
Санкт-Петербургская школа дизайна: Старший преподаватель