Кирилл Кравцов — о стажировке в двух университетах Китая и исследованиях

Осенью 2021 года студент 4 курса ОП «Востоковедение» Кирилл Кравцов опубликовал статью в научном журнале и начал стажироваться в двух университетах Китая одновременно — Шанхайском и Фудань. Поговорили со студентом об учёбе на программе, интересе к науке и переводам, публикации и о том, как сохранять активность при большой нагрузке.

Фото из личного архива Кирилла Кравцова

— Почему вы решили поступать на «Востоковедение»? 

— В школе меня интересовали в основном гуманитарные предметы: английский и немецкий языки, а также история. Подумал тогда — что если мне связать карьеру с языками? Но европейские мне показались скучными, тем более, их знают многие специалисты. А вот востоковедение — это интересное, хотя и специфическое направление. Но скажу честно: при поступлении на программу я плохо представлял, как проходит обучение и чем могут заниматься выпускники. 

Я обратил внимание на «Востоковедение» в Питерской Вышке, потому что здесь можно изучать не только китайский, но и арабский язык. Программа была сильной, и студенты были довольны уровнем знаний — это меня тоже привлекло. Так я и оказался в Вышке: сначала на коммерции, потом на скидке в 100% и, наконец, на бюджете. 

При поступлении абитуриенту нужно выбрать два восточных языка, которые он будет изучать во время учёбы. Занятия по основному языку начинаются с первого курса. В приоритете для меня был китайский: страна активно развивается и сотрудничает с Россией. Выглядело перспективно, поэтому я решил сделать китайский главным. 

А вот арабский стал для меня уже вторым восточным языком: Ближний Восток — особенный и достаточно закрытый регион. Там много правил и ограничений. Чтобы изучать этот регион, нужно быть очень гибким человеком. Наверное, я просто не такой. Соприкасаться с такими строгими правилами время от времени я могу, но работать с ними постоянно не готов.

— Как вам давался китайский на старте?

— Первые полгода — очень тяжело. Среди моих однокурсников были ребята, которые ещё до Питерской Вышки изучали китайский. Конечно, я не мог конкурировать с ними: у меня был нулевой уровень. Ещё и фонетика давалась мне не так хорошо, как хотелось бы.

Поскольку я планировал перевестись на бюджет и получать более высокие оценки, то пошёл на дополнительные занятия с преподавателем. Мне хотелось по-настоящему «въехать» в язык. Параллельно я много занимался сам и выписывал незнакомые слова на карточки в Quizlet, чтобы лучше их запоминать. 

Мои усилия не прошли даром. На втором курсе я уже мог с лёгкостью выучить незнакомый текст на китайском и тратил на домашки не так много времени. На третьем курсе я и вовсе сдал HSK, это квалификационный экзамен по китайскому. Так я наконец-то понял: я справляюсь!

— Что ещё можно изучать на программе, помимо двух восточных языков?

— Предметы, связанные с культурой и историей восточных стран — особенно много их было на первом и втором курсах. Была ещё «Социальная антропология Востока», она мне очень нравилась. Я даже майнор по ней взял. 

Однако во время учёбы я понял, что предметы по культурологии — не моё, мне ближе социальные науки. Культурология, как мне кажется, больше смотрит в прошлое, а социология и политология — в настоящее. Среди востоковедов много историков и филологов, но я ищу для себя большего. Мне хочется не только изучать языки и строить гипотезы о прошлом, но и анализировать данные о настоящем.

Кроме английского и восточных языков, на программе можно год изучать ещё один европейский язык. Я взял французский: мне хотелось изучать Африку, а там есть множество бывших французских колоний. Так что это полезно.

Самое удивительное, что после китайского мне было сложно изучать французский. Это при том, что я ещё и немецкий знаю! Просто во французском есть грамматика и неправильные глаголы, а в китайском — почти нет. За пару лет я уже отвык от таких языковых особенностей.

— Вы довольно активны в исследовательской деятельности. Вам всегда хотелось заниматься наукой?

— Когда я поступал на программу, то сказал себе, что никогда не буду заниматься академической деятельностью. Моя мама — доктор экономических наук, папа когда-то преподавал. Я с детства наблюдал за этой средой: мне казалось, в регионах учёные тонут в мелких задачах. Но в Вышке моё отношение к науке и академическому миру изменилось. Наш университет открыт для науки, есть даже стимулирующие программы для исследователей. Это воодушевляет! 

— Расскажите, что было вашим первым шагом в сторону научной деятельности? 

— Дело было на первом курсе, я тогда хотел понять, в каком направлении хочу развиваться дальше. И вот я написал реферат под руководством Марии Алексеевны Солощевой: изучал индийские касты как определенные статус-группы.

Мне тогда ребята с программы сказали, что Мария Алексеевна — очень требовательный и строгий преподаватель. Так что я не ждал высокой оценки. Когда же я получил за этот реферат 10 баллов, то был очень рад.

В тот момент я решил написать Марии Алексеевне за советом. Спросил, какие направления в науке она считает наиболее актуальными и перспективными. Мария Алексеевна порекомендовала мне несколько книжек, а также посоветовала прочесть статьи некоторых преподавателей департамента. После этого я стал всё больше погружаться в науку. 

— А было ещё что-то, кроме реферата?

— Да, я попал в студенческое научное общество востоковедов Питерской Вышки (далее — СНО). Собственно, оно с меня и моих однокурсников и началось. Нас было несколько таких, активных в науке. Мы пошли к Евгению Ильичу Зеленеву и попросили дать нам добро на такое сообщество. Нам разрешили его создать, и мы с ребятами начали организовывать научные мероприятия.

— Что вы делали в СНО?

— Я заведовал отделением по изучению Китая. Я много активничал в СНО, когда мы с ребятами решили организовать конференцию по востоковедению. На это мероприятие прошли отбор более 60 студентов со всей страны, плюс была ещё одна участница из Италии. Мы были очень рады!

Для этой конференции мы собирали у участников тезисы для докладов и проверяли, насколько они соответствуют формальным требованиям. Потом ещё показывали эти тезисы нашим преподавателям, они тоже смотрели и комментировали. Когда конференция состоялась, мы выпустили сборник. В нём и мой доклад опубликован, правда, я не считаю это своим большим достижением. 

Сейчас я уже не участвую в деятельности СНО: к лету у меня выросла нагрузка. Кроме того, я уже начал работать над статьёй для научного журнала.

— Давайте поподробнее остановимся на этой статье. Как вы её написали?

— Переработал заключительную главу своей курсовой работы. Я в целом писал курсовую с расчётом на то, чтобы опубликовать что-то из неё в журнале. Публикации мне будут очень полезны: я собираюсь в магистратуру, а потом и в аспирантуру.

Но чтобы главу из курсовой работы опубликовали, нужно выбрать нетривиальную тему. Я решил исследовать отношения Китая со странами Северной Африки. Большая часть работ на эту тему была написана около 10 лет назад. Но с тех пор многое изменилось.

Первые главы моей курсовой работы были скорее обзорными. Я рассматривал взаимоотношения Китая и Африки в целом, дипломатию, а также политику мягкой силы Китая в регионе — то есть, способность улучшать свой имидж посредством культурной дипломатии и ряда других направлений. 

Заключительная и наиболее важная глава из моей работы касалась торгово-экономических отношений Китая с Магрибом. Там я провёл расчёты по нескольким показателям. Результаты этого исследования я и опубликовал.

— Расскажите кратко, о чём ваша статья?

— О том, чем Китай торгует с тремя странами Магриба — и наоборот. Сначала я рассчитал индекс интенсивности торговли — насколько активно одна страна торгует с другой. Он может быть и очень большим, и нулевым. Выяснилось, что Мавритания чаще экспортирует товары в Китай, чем импортирует оттуда. Потом я посчитал индекс комплементарности, то есть, посмотрел, каким странам, с кем и чем выгодно торговать. Мои расчёты показали интересный момент: по этому индексу Алжиру с его экономикой, ориентированной на экспорт энергоресурсов, не особенно выгодно экспортировать нефть в Китай.

Для статьи я анализировал сборники Национального бюро статистики Китая, в них много данных о торговле Китая с другими странами. Сборники выходят каждый год, причём на китайском языке несколько раньше, чем на английском. Страны Магриба я изучал по открытым данным Всемирного банка.

— А где опубликовали?

— Статья опубликована на русском языке в журнале «Азия и Африка сегодня». Он входит в Российский индекс научного цитирования (РИНЦ) и перечень изданий, одобренных Высшей аттестационной комиссией (ВАК). Но в будущем мне бы хотелось публиковать свои исследования и в зарубежных цитируемых журналах.

Журнал мне посоветовала Татьяна Лазаревна Дейч, специалист по китайско-африканским отношениям. Она же посоветовала посмотреть мою работу. Изначально мою статью не хотели принимать, потому что я учусь в бакалавриате, а не как минимум в магистратуре.

Статью я согласовывал относительно недолго, около полугода. Это мне ещё повезло: у некоторых учёных спокойно может уйти на это больше года. Я отправил статью в журнал в мае, потом в июне с первыми правками. В августе мою статью прочли и откомментировали. Я исправил в ней несколько шероховатостей в формулировках, и в сентябре статью приняли к публикации.

— Что вам хочется изучать дальше?

— Сейчас мы вместе с моей однокурсницей Алёной Комелевой анализируем, как о китайском проекте «Один пояс — один путь» рассказывают СМИ Китая и Саудовской Аравии. Смотрим, с чем он ассоциируется, какие слова используются при его описании. Надеюсь, в декабре мы закончим работать над этим исследованием, а потом отправим в журнал в соавторстве с кем-то из преподавателей Департамента востоковедения и африканистики.

Кроме того, я пишу курсовую работу о цифровой дипломатии Китая в Африке. Хочу посмотреть, как разные китайские консульства и посольства в Африке ведут свои твиттер-аккаунты. Посмотрю, какой контент они публикуют, какие темы встречаются чаще всего, что за образ они пытаются сформировать и как они доносят его до своей аудитории.

— Правда, что вы сейчас учитесь в двух университетах одновременно?

— Даже в трёх. В этом году я прохожу языковую стажировку в Шанхайском университете иностранных языков и университете Фудань. Ну и учёбу в Вышке тоже никто не отменял!

Единственное, что жаль — у меня всё онлайн. Обидно, потому что китайский уже выучил, даже преподавать начал, а в страну так и не съездил. Но что поделать — пандемия.

— Ого! Как вы вообще вывозите?

—  Совмещать всё это действительно тяжеловато. С Вышкой всё ок, у меня сейчас почти нет предметов. А вот онлайн-пары в Китае у меня часто пересекаются. Например, по вторникам и четвергам у меня пары по переводу в Шанхайском университете. В эти же дни у меня пары в Фудане. 

Проблема только в одном: пары Шанхайского университета мне нельзя посмотреть в записи. Поэтому мне постоянно нужно подключаться именно к ним: посещаемость учитывают в оценке. А вот в Фудане пары можно посмотреть можно, но чередовать такое подключение не получается. 

— Вы из-за научных амбиций согласились?

— Не только, я ещё и переводами хочу заниматься! Это очень развивает уровень языка, я узнаю много устойчивых выражений (в китайском — чэнъюй). Просто в Вышке перевод начинается только на пятом курсе, да и то скорее литературный. У нас много других предметов, поэтому программа так выстроена. А в Шанхайском университете я могу и в других областях перевода попрактиковаться.

Желание заниматься наукой здесь тоже сыграло важную роль. Я хочу анализировать образ Китая за рубежом, но для таких исследований нужен очень хороший уровень языка.

— Как вы попали на стажировки?

— В университет Фудань я попал на год, потому что хорошо учился в Вышке. Сейчас я практикуюсь в китайском, но с января буду изучать бизнес и экономику. 

На стажировку в Шанхайский университет я подался сам — мне было как-то скучно без нагрузки. Этот вуз готовит именно языковедов, поэтому я практикуюсь в переводах с русского на китайский — и наоборот. Преподаватели у меня там очень крутого уровня: например, один из них вёл занятия у нынешнего посла Китая в России.

— Расскажите, как вы хотите строить свою научную карьеру дальше?

— Я точно пойду в магистратуру, но куда именно — пока думаю. Хочется, чтобы я узнал больше о методологии исследований, дискурс- и контент-анализе. Мне нравится, как у нас в Вышке преподают социальные науки — политологию и социологию. Сейчас у меня всё больше интереса вызывает программа «Анализ данных для государства и общества». Ещё я думаю про Центрально-Европейский университет в Австрии, там тоже достаточно сильная политология и про дискурс-анализ мне там могут рассказать.  

— И напоследок — дайте несколько советов другим студентам Вышки, которым интересна наука!

— В Питерской Вышке есть программа менторства для сильных абитуриентов и олимпиадников. Если попасть на неё — будет классно! Я сам в ней не участвовал, но слышал о ней от Андрея Вовка, который сейчас руководит СНО востоковедов. Она позволяет напрямую советоваться с преподавателем о публикациях, актуальных темах и карьере. Полезная штука, когда нужно определиться.

Ещё нужно обязательно советоваться с научным руководителем. Он может подсказать, на что не стоит тратить силы и какие темы исследованы хорошо.

Последнее —  важно быть как можно более включенным в свою исследовательскую область. То есть, нужно следить за публикациями статей, обращать внимание на темы и методы. Если вы станете только раз в полгода смотреть на одну-несчастную статью, то будете в отрыве от науки.

Интервью провела Ирина Козлова