Дай пять: что советует почитать Алексей Васильевич Королев
Учебный семестр подходит к концу, впереди новогодние праздники. Провести зимние каникулы с пользой и удовольствием поможет наша книжная рубрика. В этот раз любимыми произведениями делится доцент департамента математики Алексей Васильевич Королев. Среди его рекомендаций — классика мировой литературы, настольная книга поэта и один из диалогов Платона.
Платон, «Пир»
В этом произведении впервые говорится о двух Афродитах. Фридрих Энгельс считал, что любовь возникла только в эпоху Алиеноры Аквитанской. Но ведь и ранее существовал культ Афродиты Урании, была поздняя эллинская проза: «Эфиопика», «Повесть о любви Херея и Каллирои» и другие романы.
В «Пире» заложены основы философии математики. Платон устанавливает объективное существование вечных сущностей, или эйдосов, а не только конкретных вещей в физическом мире. Идеи Платона интересно сравнивать с высказываниями современных ученых, например нобелевского лауреата по физике сэра Роджера Пенроуза.
Мигель де Сервантес, «Дон Кихот»
Роман стоит прочесть ради ценностей, которые присущи главным героям. Какое мастерство воспитателя демонстрирует хитроумный идальго! Он обращается к сотрудникам постоялого двора, как к благородным сеньорам, и те начинают вести себя соответствующим образом. А каждую девушку он считает либо принцессой, либо герцогиней. Роман стоит читать также и для того, чтобы приобщиться к юмору эпохи барокко, который нисколько не снижает высокого пафоса романа.
Филипп Дормер Стенхоп, граф Честерфилд, «Письма к сыну»
Советы и замечания графа для молодых людей выглядят современно и в наше время. Некоторые думают, что воспитание, «хорошие манеры» — это что-то наподобие заискивания. Как раз наоборот. Хорошие манеры, по Честерфилду, — это соблюдение золотой середины между развязностью и церемонностью, ханжеством и фривольностью и т. д.
В оценке политики Честерфилд приводит пример снова из области воспитания. Расшалившийся ребенок никогда не становится лучше, если его накажут. Так же и в политике.
И главное, на мой взгляд, — это то, что Честерфилд, еще до Канта, формулирует категорический императив, взятый из Нагорной проповеди, который является основой морали.
Николай Гаврилович Чернышевский, «Что делать?»
В произведениях Чернышевского прекрасны вовсе не его материалистические или революционные идеи, а прекрасно то, что Чернышевский был одним из первых идеологов феминизма и позитивной дискриминации мужчин.
В отношениях с женой Ольгой Сократовной Чернышевский демонстрировал порядочность такой высокой пробы, как во времена великой гендерной революции XII века, в эпоху Алиеноры Аквитанской и ее младшей современницы — царицы Тамары Багратиони. И этот личный опыт Чернышевский отразил в любовной линии своего великого романа «Что делать?».
Алексей Федорович Лосев, «Диалектика мифа»
Для стихотворца, на мой взгляд, настольная книга — «Диалектика мифа» Лосева. Автор начинает определение мифа такими словами: «Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел. Это заблуждение… должно быть отброшено в первую голову». Развитие науки по Лосеву — это смена мифологий. Вячеслав Иванович Иванов, например, которого Алексей Федорович считал своим учителем, писал: «…миф — объективная правда о сущем. Миф есть чистейшая форма ознаменовательной поэзии...».
В книге автор обосновывает тождество разума и веры. Не «примат веры над разумом», а просто и гениально: тождество! Противопоставление разума и веры, по Лосеву, говорит об ущербном разуме или о бессмысленной вере.
Учение Лосева о судьбе совпадает с понятиями о судьбе Карла Густава Юнга. Сам Лосев в интервью в 1988 году говорил, что его учение о судьбе, которое невозможно было опубликовать в советское время, внимательный читатель найдет в его комментариях к античным текстам.