«Преподаватель должен быть справедливым и адаптивным»: Юрий Кабанов о работе со студентами и старшеклассниками

19 ноября Питерская Вышка и другие российские вузы отмечают День преподавателя высшей школы. По случаю праздника мы поговорили с Юрием Кабановым, которого за десять лет карьеры в Вышке студенты восемь раз выбирали лучшим преподавателем. Как оставаться хорошим преподавателем, зачем проводить лекции в школах и почему так сложно ставить оценки — в интервью с преподавателем.

Фото НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург

— Вы преподаете в Вышке уже десять лет. Как за это время изменилось ваше отношение к работе?

— Я стал преподавателем по случайному стечению обстоятельств, но рад, что все сложилось именно так. Это одна из лучших профессий, и в Вышке мне нравится. Но конечно, свое ремесло теперь воспринимаю иначе.

Раньше я считал, что преподаватели только ретранслируют свои знания. Оказалось, эта профессия намного сложнее. Не стоит даже надеяться на то, что студенты воспроизведут мой рассказ дословно — этого и не требуется. Нужно обучать не столько фактам, сколько моделям мышления, которые помогут систематизировать новые знания в будущем. Это единственный вариант, при котором учеба будет осмысленной.

— За эти годы вы восемь раз становились лучшим преподавателем НИУ ВШЭ. Что это для вас значит?

— Я очень благодарен студентам, которые за меня проголосовали. Раз мое дело находит положительный отклик — значит, я работаю не зря.

Обратная связь всегда много значила для меня. Я внимательно слежу за тем, как студенты оценивают мои курсы, смотрю на их реакцию во время занятий: задают ли ребята вопросы или молчат и засыпают. Если студенты спят, будить я их, конечно, не стану — все мы люди. Но в следующем году уже стараюсь преподносить тему так, чтобы никто не скучал.

Негативные отзывы я тоже получал. Обижаться на такое бессмысленно. Наоборот, я стараюсь учесть пожелания студентов и меняю содержание курса. Например, у первокурсников я веду «Категории политической науки» и каждый год его немного корректирую. Нет такого, что я создал один курс и гастролирую с ним всю жизнь. Если объяснение непонятное — нужно менять его, если задание для семинара не сработало — придумать более вовлекающее.

— Как изменились требования к преподавателям?

— Мне в целом кажется, что студенты стали требовательнее, чем раньше. Когда я сам учился в университете, то проходил многие курсы, потому что так надо. Если предмет интересный — значит, повезло, если нет — выбора все равно нет. Сейчас студенты четче проговаривают, чего они хотят от каждого курса. Им всем нужно знать, зачем этот предмет и как он потом пригодится. При этом целеполагание должно исходить не только от преподавателей, но и от самих студентов. Так будет легче отыскать пользу даже в тех предметах, которые изначально кажутся неинтересными.

— Как вы считаете, из-за фокуса на цель могут ли студенты меньше вкладываться в теоретические предметы?

— Все зависит только от того, как преподнести свой предмет. Польза практико-ориентированных курсов очевидна, но это не значит, что фундаментальные курсы бесполезны. Практика без теории — плохая практика. Преподаватели должны рассказывать, как теория меняет образ мышления и подход к принятию решений. Вот, например, курс по философии: историкам или политологам он нужен для профессионального развития, а всем остальным — для того чтобы понимать, как и о чем мы думаем.

Некоторые студенты приходят в вуз за навыками. Такой подход тоже вполне допустим, но нужно понимать, что университет может предложить намного больше — сообщество, частью которого ты будешь всегда. Для навыков порой достаточно окончить онлайн-курсы, но это краткосрочное решение. В перспективе на 10–15 лет оно может не сработать, особенно если захочется сменить направление. Благодаря университету и его сообществу этих возможностей намного больше.

— Какими качествами должен обладать хороший преподаватель?

— Преподаватель должен быть справедливым и адаптивным. Справедливость для меня — это следование «правилам игры», которые известны заранее. Все эти правила подробно прописаны в программе дисциплины, и, конечно, ей нужно следовать. При этом нужно оставаться достаточно гибким, чтобы реагировать на конкретные обстоятельства. Например, можно слегка усложнить или упростить курс в зависимости от того, как идут занятия. Но главное — любые такие изменения не должны сказываться на отношении к студентам. Все-таки они — важная часть университетского сообщества, к работе с ними нужно подходить с теплом и уважением.

Преподавателю, как и всем, кто работает с людьми, очень важна эмпатия. Нужно хорошо понимать эмоции ребят, считывать их отношение друг к другу, отслеживать динамику семинара… А еще, мне кажется, быть эмпатичным преподавателем — значит, понимать, что на твоем курсе свет клином не сошелся. У студентов есть другие домашние задания и своя жизнь — яркая, насыщенная. Когда ты принимаешь это, становится намного легче жить и работать. Обиды на неподготовленных студентов исчезают. Ты просто учитываешь при планировании, что у ребят есть другие дела.

— Что самое приятное и самое сложное в вашей профессии?

— Самое интересное для меня — находить какие-то неочевидные способы объяснять материал. Я, можно сказать, сделал себе карьеру на том, что объяснял политологию через «Звездные войны». Правда, сейчас эти примеры вызывают меньший ажиотаж, я переключился на бытовые примеры. Как-то раз даже объяснял версии нового институционализма на примере того, как студенты заходят в корпус на канале Грибоедова.

Сложнее всего — оценивать студентов. Со школьниками в дополнительном образовании было намного проще. Можно ставить какие-то оценки, но в целом они влияют только на мотивацию. Главное — как ребята выступят на экзаменах или олимпиаде. В Вышке для многих студентов оценка очень важна. Я их понимаю, но выставлять баллы мне по-прежнему трудно. Для меня оценка — это просто обратная связь, поэтому я стараюсь придумывать формулы, которые сделают ее наиболее объективной.  

Несколько лет назад я перестал оценивать устные ответы студентов на семинарах. Иногда такая форма контроля создает излишне конкурентную атмосферу на занятиях. Самоцелью может стать «плюсик» за ответ, а не целостное понимание предмета. А кто-то отлично знает материал, но в принципе не очень разговорчив на семинарах.

Вместо этого студенты на каждом занятии заполняют файлы-конспекты, которые я готовлю заранее. Именно за них я ставлю часть оценки за курс. Если человек не хочет высказываться, он может слушать дискуссию и фиксировать то, что ему важно. Еще одну часть оценки я ставлю за тесты: их мы пишем каждое занятие. Причем, если внимательно слушать на семинаре, даже не делая домашку, за них вполне реально получить положительную оценку.

— До Вышки вы работали со школьниками и сейчас продолжаете это делать, просто в другом статусе. Что вас мотивирует?

—  На встречах со школьниками я часто рассказываю о социальных науках.  Согласитесь, это не самый очевидный выбор для ребенка. Но между тем я — исследователь, поэтому хорошо понимаю, зачем нужны социальные науки. Даже одним этим разговором я показываю школьникам мир науки и подтверждаю, что в него не так сложно попасть. И потом не раз бывало, что слушатели таких вот лекций поступали на нашу программу.

Профессиональный интерес у меня в таких лекциях тоже есть. Качественное школьное образование отличает то, насколько продуман каждый урок — и по форме, и по содержанию. Удержать внимание школьника хотя бы на час — это, в принципе, нетривиальная задача, а сделать так, чтобы материал запомнился, — тем более. Именно поэтому важно избегать сложной терминологии, работая со школьниками. 

— Есть ли разница в преподавании студентам и школьникам?

— Я бы не сказал. Возможно, отличие в том, что в вузах дают более специализированные знания. Однако хорошее школьное образование по формату не сильно отличается от университетского. Оно должно быть интересным, интерактивным, мотивирующим и брать за основу то, что науке известно об этом предмете. Мои лекции для первокурсников легко могли бы слушать одиннадцатиклассники: я аккуратно объясняю термины и стараюсь подбирать понятные примеры. С каждым годом материал постепенно усложняется.

— Чего современные школьники ждут от образования на первом курсе университета?

— Я считаю, важнее всего —  психологический комфорт и объективность, на втором месте — прикладная направленность. Понятно, что адаптация часто идет тяжело, не все ожидания оправдываются. Но Питерская Вышка — достаточно уютный кампус: мы делаем все, чтобы переход из школы в вуз проходил плавно. А если не все получается, мы всегда благодарны студентам за комментарии.

— И последнее — как вы считаете, какое будущее ждет преподавателей? Сильно ли изменится ваша профессия?

— Мне кажется, ее основы останутся неизменными. Да, искусственный интеллект развивается быстро, но он по-прежнему не может заменить преподавателя. Как я уже говорил, преподаватель передает не только знания, но также взгляд и опыт. Ни одна нейросеть на это не способна, по крайней мере, сейчас. Именно поэтому в образовании должны оставаться люди.

Возможно, ИИ автоматизирует некоторые рабочие процессы, но все, что связано с коммуникацией, он не заменит. Это мы поняли еще во время COVID-19 и бума онлайн-образования. Любое преподавание — это управление вниманием. Но как оно вообще возможно, если вы сидите в Zoom с выключенными камерами, не видите друг друга и постоянно на что-то отвлекаетесь? Я не говорю, что технологии не нужны. Все свои лекции я записываю, чтобы студенты при желании могли их переслушать. Но я вижу, что студенты приходят каждый раз — значит, у них есть такая потребность. Значит, простое человеческое общение по-прежнему одерживает верх над технологиями.