Пенелопа против Одиссея, или как говорить о мифологических архетипах с феминистской позиции
В «Тысячеликом герое» Джозеф Кэмпбелл разработал сюжетную структуру, которую проходит герой любой истории и прежде всего — мужчина. Но что если мы не последуем за Кэмпбеллом и сосредоточимся на упущенных им женских фигурах? Так поступает Мария Татар в книге «Тысячеликая героиня: женский архетип в мифологии и литературе». Подробнее — в сегодняшней рецензии.
Уже в заглавии своей книги «Тысячеликая героиня: женский архетип в мифологии и литературе» Мария Татар заявляет о диспуте с известным трудом Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой». Читателю предстоит путешествие внутрь мира женских героинь: от трагичных и молчаливых жертв древнегреческих мифов, которые были лишены права выбора и права голоса, до современных воительниц или коварных мстительниц вроде Лизбет Саландер из «Девушки с татуировкой дракона». Но Татар не просто прослеживает путь героини-женщины: она ищет примеры женских персонажей, получивших возможность менять мир к лучшему. Ведь настоящий герой — это не просто тот, кто откликнулся на зов странствий, а тот, кто преобразуется и преобразует.
Татар — американская исследовательница, специалист по литературе для детей, германистике и фольклору. Она написала несколько книг и эссе на тему сказок, среди которых такие труды, как «Enchanted Hunters: The Power of Stories in Childhood» (кстати, «Enchanted Hunters» — это название отеля, в котором Гумберт Гумберт останавливался с Лолитой) и «The Fairest of Them All: Snow White and 21 Tales of Mothers and Daughters». В 2023 году в издательстве «Альпина Паблишер» вышел русскоязычный перевод её книги «Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе». На языке оригинала книга была опубликована в 2021, и оперативность издания на русском языке не может не радовать. Судя по всему, интерпретация сказок для детей вызывает намного меньше общественного резонанса, чем ответ каноническому труду Кэмпбелла «Тысячеликий герой» с женской оптикой, который пробудил немедленный интерес широкого круга читателей и читательниц.
С момента первой публикации «Тысячеликого героя» Кэмпбелла прошло более 70 лет. Во времена его преподавательской карьеры (Кэмпбелл работал в Колледже Сары Лоуренс с 1934 по 1972 год) преподавательницы были крайне редким исключением в мужском мире науки. С тех пор общество прошло большой путь в борьбе за равноправие: поправка к конституции США о равных правах граждан независимо от пола была внесена в Сенат в 1972 году (хотя она до сих пор остаётся не ратифицированной в некоторых штатах). Двумя годами ранее в Великобритании приняли закон о равной оплате труда. Как раз в 1970-е Татар начала свою научную и преподавательскую карьеру в Гарвардском университете. Неудивительно, что, накопив изрядный исследовательский и профессиональный опыт, Татар в 2020 году задумывает поспорить с тысячеликим героем и взглянуть на его путь с точки зрения героини.
Этическая позиция Татар отличается гуманизмом: она рассказывает как свою собственную историю харрасмента в предисловии, так и драматичные истории множества героинь не с целью очернить или отомстить, а с целью сделать мир лучше. Узнавая правду о страданиях и насилии в литературных и мифологических текстах, женщины могут избежать такой участи в реальном будущем. И, что немаловажно, в качестве права голоса женщины получают не только юридическое право голосовать на выборах, но и возможность высказываться и быть услышанными.
Закономерно, что сейчас маятник качнулся в другую сторону: после многолетних замалчиваний начались затяжные судебные процессы, в особенности над публичными личностями в США — актёрами, режиссёрами, продюсерами, которых обвиняют в насилии и домогательствах в адрес женщин.
Раскрывая название книги, Татар начинает свое путешествие с Кэмпбелла, а именно с того, что в его трудах женщине уготована крайне ограниченная роль: это роль Матери-Вселенной, воплощающей в себе жизнь (а ипостась коварной искусительницы — лишь темная сторона этой Матери). Женских персонажей как героев он не рассматривал, а деторождение описывал как исчерпывающий путь героя для женщины. И именно вопрос «Как насчет женщин?» и побудил Татар обратиться к другой стороне почти любой классической истории — к истории женщины. Так родилась «Тысячеликая героиня».
Автор не ограничивается трактовками мифов и сказок: она протягивает нить повествования от мифов Древней Греции и Рима до наших дней и анализирует подростковую литературу, детективы, комиксы, кино, сериалы со стриминговых сервисов и сюжеты современной литературы, переосмысляющие классические истории.
Как замечает философ и феминистка Джудит Батлер, «в рамках всепроникающе мужского, фаллогоцентристского языка женщины составляют нерепрезентируемое. Другими словами, женщины представляют пол, который не поддается осмыслению, характеризуется значимым языковым отсутствием и непрозрачностью» [Батлер 2000]. Миф, изначально рассказанный от лица мужчин-героев или рассматривающий мужскую точку зрения, почти не оставляет женщинам ни субъектности, ни права голоса.
Татар связывает древние истории Арахны и Филомелы из «Метаморфоз» Овидия с современным движением #MeToo — когда женщины одна за другой начинают делиться целым потоком историй о том, с какими формами агрессии или домогательств им приходится сталкиваться. И делают это в публичном пространстве социальных сетей. Только, вопреки современности, Арахна и Филомела в мифе оказывались лишены языка и рассказывали свои горькие истории опосредованно — через ткачество. Фольклор и литература знают немало примеров увечных или лишенных дара речи героинь, от Лавинии в пьесе Шекспира «Тит Андроник» до «Русалочки» Андерсена. Общество нередко старалось лишить женщин речи: как в мифах и сказках — буквально отсекая язык, так и в современном обществе — обговаривая особые пункты о неразглашении в контрактах (например, о приеме на работу), которые сами по себе раскрывают истинные намерения тех, кто заставляет женщин молчать.
В литературе и мифологии описывается великое множество способов запретить человеку говорить. Даже, казалось бы, способные к речи героини все равно нередко были вынуждены пребывать в царстве молчания: им либо никто не верил, как Кассандре, либо находились другие методы воздействия на них. Это находит отражение и в сказках: героиня рассказывает свою историю во вроде бы безопасной форме сна, как в сказке «Жених-разбойник» братьев Гримм, или же находит посредника — ожившую куколку или камень терпения. Последний представляет собой интереснейший артефакт, образ которого прослеживается в персидских и афганских сказках, в одной из версий «Красавицы и чудовища» и в армянской сказке «Нутри Хадиг». Камню страдалица может не скрывая поведать все свои тайны. В любом случае правда стремится выйти наружу — и именно такой посыл, по мнению Татар, у движения #MeToo.
Однако не только способность и возможность говорить (и жаловаться на судьбу) характеризуют сказочную героиню. Шахразада — главная героиня «Тысячи и одной ночи», а отнюдь не тиран Шахрияр, не её сестра и не сотни персонажей её сказок. Шахразада — та, кто бросила вызов тирану, и, лишенная иных способов активно действовать, чтобы спасти жизнь свою и других девушек, увлекает султана многочисленными историями. В результате она меняет мир вокруг себя: султан прекращает казнить женщин, оценив по достоинству мудрость и верность Шахразады. Именно в этом её высшая миссия, как и героинь многих других историй.
Ключевым качеством тысячеликой героини у Татар является любопытство. Как раз за это женщина чаще всего подвергается наказанию или изгнанию из Рая — буквального или фигурального. Но на примере множества художественных произведений автор доказывает нам, что любопытство не порок, а залог успеха и важнейшее качество — хотя бы для таких героинь, как сыщицы и частные детективы. В противовес Шерлоку Холмсу и Огюсту Дюпену в литературе возникают Нэнси Дрю и мисс Марпл, когда почти все остальные профессиональные возможности, где ценятся любопытство и независимость мышления, для них недоступны. Нэнси Дрю становится ролевой моделью для вот уже нескольких поколений молодых читательниц, то есть наглядным примером того, как девушка берет дело в свои руки и борется за справедливость.
Дальнейшее развитие женских персонажей, однако, заставляет автора серьезно задуматься. Современные архетипы — суровые мстительницы, женщины-трикстеры и яростные фанатички — заполонили собой кино, этот современный фольклор, доступный всегда и везде благодаря стриминговым сервисам. Они готовы сражаться и убивать, и даже проявлять бессмысленную жестокость, но необязательно при этом бороться за правду — и Татар недоумевает, что же будет дальше и к какой героине придёт мировая культура в дальнейшем. По злой иронии прообразом хищной ищейки Лиз Саландер была Пеппи Длинныйчулок, а ее создательница Астрид Линдгрен в 1978 году на Премии мира книготорговцев прочитала речь «Нет насилию!», которая вызвала жаркие дискуссии и уже через год привела к запрету физических наказаний детей в Швеции.
Интересным феноменом, рассматриваемым Татар, является переосмысление древних мифологических сюжетов современными писателями, которые трактуют героев и героинь в мифе неканоническим образом. Яркий пример — «Пенелопиада» Маргарет Этвуд, которая создает на основе «Одиссеи» Гомера другую версию этой истории, рассказанную с точки зрения современной феминистской теории и с использованием постмодернистских приёмов. Одиссей здесь из героя превращается в обычного человека, Пенелопа ведёт своё повествование из царства мертвых, а одной из главных тем становится казнь двенадцати служанок — факт, нисколько не занимавший Гомера, но попавший в поле зрения канадской писательницы.
Если говорить о переосмыслении классических сюжетов, уместно вспомнить слова Е.М. Мелетинского, фольклориста и теоретика литературы: «Поэтика мифологизирования не только организует повествование, но служит средством метафорического описания ситуации в современном обществе <…> с помощью параллелей из традиционных мифов, которые порождены иной стадией исторического развития. Поэтому при использовании традиционных мифов самый их смысл резко меняется, часто на прямо противоположный» [Мелетинский 1976].
Согласно Мелетинскому, мифологические сюжеты помогают нам структурировать сознание и всеобщую историю; опираясь на известный сюжет, мы легко достраиваем имплицитно выраженные смыслы и сразу чувствуем себя уверенно в знакомой стихии. Но эта стихия в контексте современного сюжета (в литературе и кино) оказывается перевернута, пересмотрена и по сути отстроена заново на останках былой Трои.
Именно это на практике осуществляют многие писатели — сознательно переворачивают миф так, что древние истории не просто подвергаются многочисленному наслаиванию новых смыслов, но звучат решительно по-новому в соответствии с духом времени. Татар призывает и своих студентов, и читателей мыслить самостоятельно, а не повторять одни и те же канонические характеристики классических героев: наделять Одиссея хитростью, умом и силой, а Пенелопу одной лишь верностью.
Как ещё древний миф повлиял на «миф» современный? Говоря о развитии персонажа, мы невольно вспоминаем путь героя из книги Кэмпбелла. Этот путь, или арка героя, превратился с легкой руки голливудского продюсера Кристофера Воглера в семистраничное пособие для сценаристов. Сам же первоисточник, по наблюдениям Татар, не входит ни в один из списков для академического чтения студентов, изучающих миф или фольклор — может быть, как раз в силу того, что он превратился в канон Голливуда, и легкий старт этому дал Джордж Лукас, создатель киносаги «Звёздные войны» и популяризатор Кэмпбелла.
Однако по аналогии с «Тысячеликим героем» арка героини пока не возникла: возможно, потому, что мы до конца еще не определились, какой хотим видеть эту героиню — воительницей, отчаянной мстительницей или фигурой, которая сражается за справедливость и хочет изменить мир. Возможно, потому, что древние мифы нам чаще всего рассказывают про героя-воина, бога или царя мужскими голосами и показывают мир мужскими глазами. В то же время женские персонажи в мифах представлены либо как жертвы, либо как отстранённые героини вроде Пенелопы или Ариадны — их самостоятельные истории не рассказаны, а материал новейшей «мифологии» еще недостаточно устоялся, чтобы вывести универсальную формулу. Или потому, что пройти по уже постулированной арке героя с равным успехом может и женщина.
Или, возможно, Татар сознательно не хочет укладывать сюжетные линии всех героинь в одну-единственную уготованную им схему, а скорее ратует за то, чтобы каждая сама выбирала себе судьбу. Однако, с другой стороны, арка героини может оказаться богатой почвой для дальнейшего исследования.
Напрашивается невольная перекличка между книгой Татар и «Бегущей с волками: Женский архетип в мифах и сказаниях» американского юнгианского психотерапевта Клариссы Пинколы Эстес. В отличие от Татар, Эстес интересует трансформация женского образа не в диахроническом аспекте, а в сфере бессознательного, которую она исследует через мифы и сказки разных культур. Она работает с самой архаичной версией мифа, чтобы глубже заглянуть в этот колодец. Оттого ее поиски так сложно классифицировать или свести к конкретным выводам. Именно это логики и ставят ей в вину: какая польза от дикой архаичной женщины сегодня? Двигаясь в обратную сторону, Эстес через миф приходит к самой древней версии женского архетипа, который она называет Wild Woman, Первозданная женщина, а иллюстрирует индейской La Loba, или Волчицей. Эстес обнаруживает, что эта древняя волчица намного более цельная, свободная и уверенная в себе, чем её современное воплощение. «Дикое женское начало не только сохраняется во всех мирах — оно сохраняет все миры», — утверждает Эстес [Эстес 2012]. Именно в архаике она видит силу и аутентичность женщины; дикая, то есть максимально приближенная к природной, сущность способна примирить с самой собой современную героиню — единую во множестве ролей и судеб. И тут миф закольцовывается: благодаря Татар мы проходим путь от древности до современности и в то же время опять возвращаемся к истокам благодаря Эстес.
Сквозь разноголосый разновременной хор женских голосов мы следуем тропинкой, которую проложила для нас архетипическая Первозданная женщина, а стремится расширить границы нашего восприятия и превращает узкую тропку в широкую оживленную дорогу Татар.
По её мнению, «когда сплетня превращается в историю — то есть становится гибридом правды и вымысла, — она помогает объяснить и понять коллективные социальные страхи и культурные противоречия» [Татар 2023]. Для исследовательницы нет незначительных историй, все одинаково значимы и интересны. И тем самым любопытством, которым отличаются женщины в большинстве рассматриваемых ею сюжетов, она стремится заразить и нас.
Список использованной литературы:
1. Батлер Д. Гендерное беспокойство // Антология гендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000. С. 310.
2. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. URL: link.
3. Эстес К.П. Бегущая с волками: Женский архетип в мифах и сказаниях. М.: ООО Издательство «София», 2012.
4. Татар М. Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе. М.: Альпина Паблишер, 2023. С. 190.
Материал подготовила Анна Беляева
Редактировала Елизавета Чумаченко