Один день из жизни историка на археологической практике в Великом Новгороде
Первокурсники проходят археологическую практику в нескольких городах. Один из них – Великий Новгород. Находки из арабского мира, лосось для некоего Федора и развлечения в свободное время. Об этом и не только читайте в репортаже студентки Алсу Давутовой об одном из четырнадцати дней работы на Троицком раскопе.
С трудом просыпаюсь в восемь. Соседки по комнате уже встали и даже заняли очередь в душ, так что приходится ждать, параллельно пытаясь хоть немного очнуться. К половине девятого спускаюсь на завтрак, приветствую таких же сонных сокурсников. После несладкого чая и молочной каши приходится резко прийти в себя — к девяти на раскоп, а на часах уже без десяти. Запрыгиваю в галоши, подхватываю со вчера не разобранную сумку и бегом на работу. Спешка оправдывает себя — ровно в девять я на месте. Народ толпится, на раскоп еще не пускают. Кто-то отходит в сторону и наскоро брызгается спреем от комаров или мажется кремом от солнца. Кто-то играет в «Шляпу», смысл игры в том, чтобы объяснить напарнику слово, не используя однокоренные. Звучат шутки и смех. Наконец, нас допускают до работы.
После вчерашнего дождя земля под ногами весело чавкает, ребята спускаются медленно и осторожно, я в очередной раз радуюсь, что не поленилась привезти галоши. Нас с напарницей переставляют на новый квадрат. Я перебираю, Даша копает — за неделю схема уже стала привычной. Мы работаем со слоями X века на Троицком раскопе — одном из древнейших в Новгороде, он функционирует с 1973 года. Из-за древности слоя находок совсем немного, в основном кости и кусочки керамики. За все время работы наша пара только один раз нашла что-то более интересное — железный нож на деревянной рукояти. Ребята с соседнего квадрата, кажется, они из университета им. Герцена, достают музыкальную колонку. Однообразная переборка земли становится чуть веселее, многие подпевают знакомым мотивам. Забавно, мы долго не могли найти что-то, что знают все, и сошлись только на советской классике вроде «Ветра перемен». Каждый час объявляют десятиминутный перерыв, народ выползает из котлована, выстраивается очередь вокруг колонки, а парочка энтузиастов остается на рабочих местах.
К обеду почти успеваю убедиться в бесполезности своего занятия — находок нет совершенно. Но Новгородская земля щедра на сюрпризы. Внезапно у меня в руках оказываются несколько кусков керамики с нестандартным узором. Обычно подобные находки украшены простой полосой, иногда несколькими. Здесь же множество линий образуют волну. Странно. Отправляюсь к старшим за пояснением. Археологам как обычно некогда — они смотрят стратиграфию – взаимное расположение культурных слоев – одного из соседних квадратов. Но какая-то добрая душа все-таки находит время, чтобы сделать предположение, что кувшин с подобным узором могли привезти из арабского мира. В пользу этого говорит и отличающаяся, более светлого оттенка глина, из которой была сделана посуда. Мне предлагают положить черепки в ящик со всеми остальными находками и вернуться к работе. А я не могу прийти в себя. Тысячу лет назад какой-то мастер в жаркой пустыне изготовил кувшин, который затем пережил длинное, наверняка на несколько лет, путешествие в холодный хмурый Новгород, где в это время уже были рынки, привлекательные для заморских торговцев, и люди, способные позволить себе купить или обменять кувшин, а не вылепить его самостоятельно. А потом осколок этой вещицы тысячу лет пролежал в земле, дожидаясь, пока я извлеку его на свет. У меня в руках живая история!
Потрясенную, меня почти силком уводят на обед. Времени совсем немного, так что обратно на раскоп мы снова бежим. У соседей из университета Герцена разрядилась колонка, так что теперь мы играем в «Контакт» – забавное развлечение на проверку словарного запаса – и травим анекдоты, пытаясь хоть так скрасить монотонную, почти конвейерную работу. В шесть смена кончается, но радость освобождения омрачает новость об очередной обязательной лекции. Сегодня нас ждет профессор Гиппиус с рассказом о том, что мы ищем уже неделю (вообще, у нас была шутка «о том, что мы никогда не найдем», но это слишком пессимистично, мне кажется) — о берестяных грамотах. Так что мы снова бежим в отель, приводим себя в порядок и, на ходу перехватывая по паре печений, летим на Торговую сторону в Музей музыкальной археологии.
Нас уже ждут. Сегодня преподаватель приготовил рассказ об особенностях новгородского диалекта. Его изучение стало возможным именно благодаря берестяным грамотам. Мы узнаем о «цоканье» новгородцев, о взаимозаменяемости некоторых гласных, об истории первой найденной грамоты. Впрочем, теорию очень быстро заменяет практика. Лектор выводит на экран снимки новейших найденных документов и предлагает прочитать. Текст поддается со скрипом, и не становится понятнее, даже когда удается распознать буквы: «Федору лосось, Никанору коробоцка икре, сторожу торпица». Странные письмена оказываются обрывком распределения рыбы. Между кем именно доподлинно неизвестно: монахами или рыбаками.
После лекции мы дружной толпой ищем, где поесть и занимаем ближайшее кафе. Пока ждем еду — обсуждаем прошедшую лекцию. После ужина отправляемся в номер играть в «Мафию». За шутками, развлечениями и песнями под гитару засиживаемся почти до двух ночи, но это никого особо не беспокоит. И пусть завтра опять вставать в восемь. Нам хорошо.
