Потерянное десятилетие: какой груз проблем предстоит решать России и миру
В конце сентября газета «Деловой Петербург» в пятый раз представила Рейтинг промышленный предприятий Северо-Запада, который был подготовлен в партнерстве с НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург. Директор кампуса Сергей Михайлович Кадочников на страницах издания рассказывает о проблемах российской промышленности.
Часто говорят, что, если бы пандемии не было, триггером кризиса стало бы что–то другое. Ведь все негативные тенденции уже давно наблюдались, и за период 2017–2019 годов не произошло ничего, что смогло переломить тренд. Для меня лично принципиальной кажется ситуация в международной торговле, где мы, по сути, получили потерянное десятилетие. Хотя после 2008–2009 годов и началось восстановление, волатильность оставалась высокой.
Весь этот груз проблем предстоит решать России и миру. Неизбежно придётся проводить цифровизацию во многих секторах, переходить на зелёные технологии. Однако в реальности в РФ мы видим скорее обратную ситуацию. За последние десятилетия не произошло никаких принципиальных изменений по доле наукоёмких отраслей в российской экономике. Вместо этого на 3–3,5% выросла доля добычи полезных ископаемых в валовой добавленной стоимости. В начале десятилетия соответствующая доля высокотехнологичных отраслей составляла 22%, сейчас — 24%. Это очень маленькое изменение, особенно если учесть то обстоятельство, что мы всё больше и больше отстаём от Китая по этому параметру, и если в начале десятилетия разрыв составлял порядка 10%, то сейчас он вырос до 15%.
Другой пример — индекс сложности экономики, характеризующий сложность и диверсифицированность экспортируемых товаров страны. Мы видим, что за 1995–2005 годы экономика России существенно "усложнилась" и поднялась с 47–го места до 28–го. Однако в кризис 2008–2009 годов нас отбросило на 65–е место, сейчас мы на 49–50–й позициях. То есть мы растратили всё то, что накапливалось до середины 2000–х. Объяснение состоит в том, что у нас началась типичная голландская болезнь, когда дорогой экспортный товар подстраивает всю экономику под себя. И у нас этим дорогим товаром оказались не машины с оборудованием, а нефть.
Одновременно мы никак не сократили отставание от ведущих экономик мира в производительности труда. Если взять за единицу производительность в США (это типичный бенчмарк для этого показателя), то в самом начале 1990–х производительность у нас была 0,34–0,35 от американской. Затем мы упали примерно до 0,2, но в 2000–х показатель рос вплоть до кризиса 2008 года. В 2011–2014 годах он ещё держался на уровне 0,4. Увы, сейчас производительность труда снова составляет 0,35–0,36 от американской. То есть мы потеряли 30 лет в динамике показателя, который является едва ли не самым главным индикатором уровня развития экономики.
Кадочников Сергей Михайлович
Директор Санкт-Петербургского кампуса НИУ ВШЭ