Lab project: Надежда Нартова о реалиях жизни социолога

Надежда Нартова, старший научный сотрудник Центра молодежных исследовний, рассказала Nota Bene Journal о том, чем академическая работа в России отличается от исследований за рубежом и почему в науке необходимо работать на опережение.

N.B.: Вы являетесь научным сотрудником Центра Молодежных Исследований. Что вы можете рассказать о своём академическом бэкграунде?

Я закончила физмат класс и собиралась стать инженером. После школы я поступила в Университет технологии и дизайна на инженера-технолога трикотажного производства. В девяностые это был выигрышный и эффективный для бюджета семьи навык, потому что ты мог сам сделать многое из того, что не могли позволить себе другие. Я проучилась там два года и умерла с тоски. Я ходила на пары со слезами на глазах и поняла, что это не моё.

Тогда я читала книжки и была вовлечена в различные молодёжные пространства. Исходя из своих увлечений, я приняла решение поступать в Академию культуры и искусств (прим.ред.: сейчас Институт культуры и искусств), внутри которой существовала группа «Социология культуры», которую набирали исследователи института социологии РАН. Они набирали себе 10 человек. Мне после физики и математики необходимо было сдавать историю и английский, я готовилась по каким-то странным монографиям и смогла поступить. И там началась моя любовь.

В конце первого курса нас повели в социологический институт Академии Наук на экскурсию.Там Владимир Владимирович Костюшев делал молодежный семинар в секторе «Социология общественных движений». Мне очень хотелось в нем участвовать. Первые полгода приходилось читать огромное количество литературы, так как я не понимала и половины слов окружающих людей. И я бесконечно благодарна интеллектуальной и эмоциональной поддержке в АН, ведь там я делала свои первые исследования, свою первую статью, пусть она и была такая нелепая и дурацкая.

После я поступила в Европейский Университет на магистерскую программу, а потом на аспирантскую. После ЕУ работала в ЦНСИ. Через некоторое время руководитель Смольного колледжа свободных искусств и наук позвал меня преподавать на программе социологии и социальной антропологии. Семь лет я работала в Смольном институте. Потом ушла из Смольного и стала преподавать в Вышке и работать в Центре молодежных исследований. Когда я попала на работу в ЦМИ, мы активно занимались гендерными исследованиями.

N.B.: У меня было представление, что в России гендерные исследования начались довольно недавно, максимум 10 лет назад. 

Нет, гендерные исследования в России стали активно развиваться с конца восьмидесятых – начала девяностых. Тогда были созданы гендерные центры первой волны. Здесь подключились западные исследователи, появились какие-то совместные международные проекты. Советский Союз распался, границы открылись, и появилась возможность ездить и читать литературу. Я помню, как на стажировках в Хельсинки я приезжала в библиотеку, распечатывала и ксерокопировала целые тонны статей, а потом везла домой. Потому что там был доступ к базам данных, которых здесь не было.

N.B.: Сейчас активно развивается концепция создания манифеста о медленной науке. Под этим понимается отход от институтов, от коммерциализации, то есть возможность заниматься дольше и не быть привязанными к дедлайнам. Как с этим в ЦМИ

В силу высокой конкуренции мы вынуждены существовать в тех структурных условиях, которые создаем не мы. Они действительно невыносимые.

Мои западные коллеги очень много работают, но такой плотности дедлайнов и таких требований к публикациям, как в России, нет нигде.

Помимо этого у нас много преподавательской нагрузки. К каждой лекции надо готовиться: ты выкладываешься, ты устаёшь – это огромная интеллектуальная и эмоциональная работа. Все эти виды активности: административная, организационная, технические моменты, исследовательская и ещё преподавательская отнимают очень много времени и сил, а человеческие ресурсы не безграничны. Постоянно производить какой-то интеллектуальный продукт ты не можешь, но если бы у тебя было больше времени, то продукт получился бы более качественным. Мне кажется, это приводит к выгоранию, к нервным срывам и вообще к потерянности: зачем ты всё это делаешь.

Я думаю, что пока ты молодой, пока у тебя больше сил и энергии, меньше обязательств, нужно брать всё: ходить на все публичные лекции, читать книжки. Потом для этого не будет времени. Я замечаю,что магистранты и бакалавры перестают читать социологические книги. Они читают либо фрагменты, либо статьи, которые готовят к семинарам. Может быть, я олдскульная, но я считаю, что невозможно выжить лишь на фрагментах.

Ты должен уметь думать, а это тоже занимает время. Спросите у половины исследователей, и они скажут, что при написании статьи начинается прокрастинация: «оооо, два шкафа разобрала» или «всю квартиру помыл» —потому что ты всё это время думаешь и приводишь мысли в порядок.

Тебе нужна пауза на подумать. Ты не можешь прибежать, плюхнуться на стул и начать писать.

Вот поэтому всем нужно время, чтобы сосредоточиться и заняться чем-то, что не требует включения внимания.

Мне немного жалко наших магистров. Они занимаются по вечерам и для них какие-то мероприятия, публичные лекции оказываются совершенно недоступны.  А слушать и смотреть надо. Потому что нужно выходить за рамки своей темы, ты должен получить какие-то актуальные знания и впечатления. Потому что это рождает у тебя какие-то мысли. Потому что ты не можешь сидеть в одной теме, иначе перестанешь вообще что-либо видеть.

N.B.: Позволю задать себе достаточно интимный вопрос. Сколько может зарабатывать учёный? Чтобы студенты примерно себе представляли: ведь это тяжёлый путь лишений, и возможно ли быть учёным и всё-таки жить?

Базовая оплата за должность научного сотрудника небольшая, все остальные деньги ты получаешь надбавками. Например, надбавка в год за публикацию в журнале с международным лицензированием составляет шестьдесят тысяч рублей в месяц. Плюс твоя зарплата.

Надо понимать одну вещь: если ты работаешь в академической среде, то ты всегда работаешь на опережение. Ты должен сейчас что-то сделать, чтобы потом (возможно) получить за это деньги. Ты должен сейчас потратить кучу времени на написание заявки, чтобы на выходе у тебя (возможно) была работа и зарплата. То есть ты никогда не можешь выпасть из обоймы и всегда должен работать на опережение.

N.B.: Сейчас идет противоборство между наукой и бизнесом, и студенты чаще выбирают бизнес.

Ваша оплата зависит от конкретных вещей. Официальный оклад научного сотрудника двенадцать тысяч рублей. Если ты молодой научный сотрудник и ничего не умеешь делать, то ты получишь соответственно мало, от десяти до пятнадцати тысяч, потому что ты будешь выполнять маленький кусочек работы. Чем больше работы, тем больше будет расти оплата. Но если ты выполняешь большую работу, например, преподаешь и участвуешь в проекте, то зарплата плюс надбавка могут составить до ста тысяч рублей.

N.B.: Как заинтересоваться научной деятельностью? Что можете посоветовать молодому студенту который хочет  пойти в науку, либо понять, хочет ли он туда идти? Что стоит почитать будущему исследователю-социологу?

Прежде всего необходимо читать. Я считаю, что нужно в первую очередь читать классику социальной теории, например, «Воображаемые сообщества» Бенедикта Андерсона. Ходить на открытые лекции, попробовать на студенческих конференциях выступать.

Важно также постараться прикрепиться к какой-нибудь лаборатории. В лаборатории можно попасть отчасти лично через людей, которые там работают, отчасти – через мероприятия лаборатории: ходить и показывать свой интерес. Круто иметь научного руководителя из лаборатории, в которую вы хотите попасть, но не всегда такая возможность есть. Важно думать про магистратуру, потому что научную карьеру только на бакалавриате не сделаешь.

Как заинтересоваться, я не знаю: либо ты уже заинтересовался, либо нет. Это как с любовью — объяснить невозможно. Если тебе доставляет удовольствие читать книжки к семинарам, если тебя от этого прёт, то стоит об этом подумать.

Из специального интервью Nota Bene Journal с Еленой Леонидовной Омельченко, директором Центра Молодежных исследований, вы узнаете об издержках научной работы или как крутится бесконечное колесо по написанию заявок на гранты и поездки, почему «проводник в поле» — друг и щит исследователя и как студенту стать стажёром-исследователем ЦМИ.

Над интервью работали: Гребенщикова Мария, Елисеева Виталия, Елизавета Михайлова, Валерия Кука, Цимоха Дмитрий