Инклюзия – это прекрасно?

Средства массовой информации  время от времени задаются вполне риторическим вопросом: отчего инклюзия в России не работает?  В исследовании Ирины Сапуновой, магистрантки 1 курса МП "Управление образованием", есть некоторые ответы: далеко не окончательные, но дающие пищу для размышлений.

Инклюзия и «родительская правда»: дорога от прекраснодушия к конкуренции

Для того, чтобы дети с особенностями чувствовали себя комфортно в общеобразовательных школах, муниципалитеты субъектов РФ должны спроектировать и создать безбарьерное пространство внутри школьного здания и вокруг него, пересмотреть штаты школ и обеспечить новые ставки специалистов, оплатить преподавателям повышение квалификации, закупить необходимое оборудование и учебники…

В начале процесса (а он обещает растянуться на годы), родители и педагоги задают себе вопросы. Не станет ли инклюзия слишком дорогой игрушкой для российского образования? Не ухудшат ли она результаты всех участников образовательного процесса? Не оттолкнет ли родителей от школы?

Разобраться в этом попыталась Ирина Сапунова, учитель-логопед  дошкольного отделения одной из старейших петербургских школ, магистрант НИУ "Высшая школа экономики" в Санкт-Петербурге, выпускница Президентских курсов переподготовки по направлению «Управление образованием как инновационным ресурсом общества».

Помня, что процесс инклюзии должен начаться как можно раньше, магистрант НИУ-ВШЭ обратилась к опыту работы детского сада. Первый опрос Ирина провела среди педагогов дошкольного отделения одной из петербургских школ. Второй – среди 100 родителей 2-6-летних детей. Подобные вопросы и раньше задавались родителям и педагогам.

Но когда обе выборки наложились друг на друга, получился неожиданный результат.

Все опрошенные Ириной Сапуновой петербургские родители согласились, что инклюзивное обучение и воспитание – это прекрасно. По их мнению, ребенок, растущий в таких условиях, получает шанс расширить свои представления о социуме, научиться помогать ближнему, стать добрее и терпимее…

Родители проявили редкостное единодушие. Особенно если учесть, что в выборку попали коренные петербуржцы и мигранты, недавно приехавшие в Северную столицу, владельцы собственных квартир и обитатели коммуналок, люди творческих профессий и физического труда. Более того: 80% мам и пап пошли дальше, заявив: они лично согласны, чтобы их дети посещали детсад и школу, где будут учиться их сверстники с особыми потребностями.

На первый взгляд, результат прекрасный. И, возможно, для других регионов России нетипичный. Легко предположить: петербургские родители,  выбирающие для своих малышей инклюзивный детсад – люди более или менее просвещенные.

«На самом деле тот факт, что 80% опрошенных родителей  высказались за инклюзивное обучение, свидетельствует не о реальном отношении этих мам и пап к проблеме, а о степени влияния СМИ на формирование общественного мнения, – считает Ирина Сапунова. – Опрошенные родители дошкольников – молодые люди от 23 до 35 лет. Они ведут активный образ жизни, пользуются интернетом и, естественно, являются потребителями рекламы. Мы задали респондентам вопрос, откуда они узнали об инклюзии. Оказалось, 65% родителей узнали об инклюзивном образовании из социальной рекламы в СМИ! Можно предположить, что 20%, ответивших «впервые слышу о проблеме инклюзивного обучения», просто не видели эту рекламу».

Так-то вдруг и выяснилось, что реального опыта у респондентов нет. Детей с особыми потребностями они видели только издали. Лишь 5% опрошенных родителей ответили, что постоянно общаются с таким ребенком. Треть мам и пап отметила мимолетные встречи с «особыми детьми» где-то в городе. Еще 65% рассказали, что время от времени встречают «таких» детей в определенных местах – в транспорте, на детской площадке и т.п.

Интересно, что процент респондентов, ответивших: «встречаем таких детей в определенных местах» (65%) точно совпадает с процентом, признавшихся, что «что-то слышали раньше» об инклюзии. Значит, посмотрев социальную рекламу, родители впервые начали узнавать этих детей на улицах и выделять их из толпы? Или увидев рекламу на экране телевизора или планшета, молодые семьи прониклись убеждением, что встречают «особых детей» на улицах?

«Эти дети действительно начали появляться на улицах Петербурга, – объясняет Ирина Сапунова. – Что было с ними раньше, двадцать лет назад? Их старались держать дома! Таково было массовое сознание тех лет. В те времена родители могли увидеть такого ребенка разве что в детской поликлинике. Сейчас в Петербурге вы можете увидеть маму, которая  приводит своего особенного ребенка играть в песочницу с другими детьми. И она не боится, что ее ребенка кто-то обидит. Более того: дети 5-6 лет принимают такого ребенка в свою игру! Эти дети выросли уже в другом обществе: том самом, которое говорит об инклюзии в детсадах и школах, и пытается ее реализовать. Это радует. Отношение к особенным детям действительно начинает меняться. И родители здоровых детей («типично развивающихся детей», как мы говорим, чтобы никого не обидеть) это видят».

Проблема на миллион

Действительно ли инклюзивное обучение намного дороже, чем разделение здоровых детей и детей с особыми потребностями по группам и даже по школам?

Ирина Сапунова изучила несколько моделей организации обучения детей с ОВЗ и подсчитала норматив финансовых затрат на оказание государственных услуг по каждой из моделей. Упрощенно говоря, она попыталась назвать сумму, которую придется потратить муниципалитету на каждую модель обучения.

Первая модель – инклюзивная (особый ребенок в общеразвивающей группе). Вторая – компенсирующая (все дети с особенностями развития в одной группе). Третья – комбинированная группа («нетипичные» дети появляются среди здоровых сверстников на некоторое время, либо на часть дня, либо несколько раз в месяц, для участия в общих  мероприятиях). И плюс к этому – модель Службы ранней помощи  для детей от рождения до трех лет.

После подсчетов выяснилось: инклюзивное обучение и воспитание вовсе не так дороги, как думают. Если взять финансовую сторону вопроса, инклюзия обойдется муниципалитету на миллион рублей дороже.

Много ли это или мало? Для семьи, у которой растет особенный ребенок – космическая сумма. Но на фоне финансовых потоков внутри системы образования миллион – всего лишь сумма с шестью нулями. Миллион рублей в год – столько  перечисляется  на школьное обучение пяти или семи (в зависимости от субъекта РФ) детей с особенностями развития. А еще миллион рублей – годовой норматив на обучение в крошечной сельской школе четырех или пяти детишек, чьи родители охотятся на моржей, работают на лесозаготовках или странствуют  по тундре с оленями.

– Мнение, что инклюзивное образование является более затратным, это  – миф, –  считает Ирина Сапунова. – Об этом же свидетельствует опыт разных стран. Всемирная сеть организаций по внедрению инклюзивного образования (EENET) подчеркивает, что ограниченность ресурсов не является преградой для инклюзии. «Если у вас есть гибкая идея об инклюзивном образовании, у вас может появиться и более гибкое отношение к ресурсам», – говорится в материалах  симпозиума EENET «Преодолевая ресурсные барьеры».

– Ваш прогноз: сможет ли Россия когда-нибудь перейти на инклюзивное обучение?  

– Я уверена, что это возможно. Но – не через 10-15 лет. Должно вырасти и начать воспитывать своих детей то поколение, которое сейчас пошло в инклюзивные детсады. Инклюзивное образование – это долгосрочная стратегия. Швеция, например, шла к нему 20 лет.

Полный текст статьи: https://www.miloserdie.ru/article/inklyuziya-i-roditelskaya-pravda-doroga-ot-prekrasnodushiya-k-konkurentsii/#top