21.06.1709, вт. П. писал «от Полтавы из лагору».

П. писал «от Полтавы из лагору».

Письма и бумаги П.: 1. И.Е.Бахметеву письмо с требованием об ускорении движения калмыцкой орды к району военных действий[1]*; 2. Т.Н.Стрешневу письмо с предписанием о высылке Ф.Б.Глебова к Б.П.Шереметеву и об обмене пленных[2].

Разные письма и бумаги: А.С.Келин – А.Д.Меншикову о тревоге в шведском лагере из-за перехода русской армии на правый берег Ворсклы[3].

Комментарий.

* Здесь необходимо коснуться важного вопроса о достоверности одного широко используемого и до сих пор источника, т.н. «Дневника военных действий», который в литературе вопроса называется по-разному: «Архивный материал, хранящийся в архиве Императорской Академии наук», «Меншиковский архив», но чаще «Дневник военных действий Полтавской битвы»[4]. Довольно путаную статью об этом источнике написал Г.А.Богуславский, который был убежден в совершенной достоверности источника. Историки не без основания связывают «Дневник» с именем П.Н.Крекшина – известного жизнеописателя Петра Великого, сочинявшего в елизаветинское время. Более того, его широко использовал (вслед за И.И.Голиковым) Н.Г.Устрялов, а затем военный историк начала ХХ века Н.Л.Юнаков. Он полагал, что «Дневник» является частью более обширного произведения П.Н.Крекшина «Краткое описание блаженных дел <…> Петра Великого». В том, что автором «Дневника» был П.Н.Крекшин (или «Крёкшин»), убежден и наиболее жесткий критик его произведений П.А.Кротов[5]. Зато другой современный историк Полтавской битвы, В.А.Молтусов, наоборот, вслед за публикатором «Дневника» в 1909 г. Н.Л.Юнаковым, убежден, что П.Н.Крекшин автором «Дневника» не является, но, тем не менее, «Дневник» может служить ценным историческим источником. И далее В.А.Молтусов, где с кавычками, а где и от себя, почти дословно (и с явной симпатией) воспроизводит слова Юнакова о том, что «Дневник военных действий Полтавской битвы» «…для восстановления подлинной картины Полтавского боя <…> имеет громадное значение. Не доверять ему нет оснований», хотя он требует исправления хронологических ошибок, а «ряд положений «Дневника <…> спорен. Поэтому, приступая к работе над ним, желательно иметь соответствующую подготовку»[6]. П.А.Кротов занимает крайную точку зрения, считая данный источник художественным произведением в форме дневника, которым автор пытался возвеличить личность Петра Великого. Умело сочетая подлинную информацию из материалов знакомой ему канцелярии А.Д.Меншикова с другими источниками, П.Н.Крекшин – по мнению Кротова - придумал (или воспроизвел из распространенных в обществе слухов) ряд новелл, которые породили впоследствии устойчивые мифы, кочующие из одной работы в другую и вполне усвоенные в литературе по истории Полтавского сражения. Так, согласно «Дневнику», в ночь с 25 на 26 июня к шведам перебежал некий иностранец на русской службе, семеновский унтер-офицер. Он якобы сказал королю Карлу XII, что на русскую армию надо напасть непременно в ночь на 27.06, т.к. 28.06 придет к Полтаве калмыцкая орда Аюки-хана в 40 тысяч всадников, «а когда прийдут калмыки, то (они) до генеральной баталии не допустят и всю армию его королевскую могут по рукам разобрать и как король услышал о войске калмыцком, весь переменился и пришел в великую робость и ходил до полутора часа безгласен в размышлении от того наипаче в ноге болезнь умножилась»[7]. После этого король якобы потребовал от К.Г.Реншильда ускорения подготовки генерального сражения[8]. Легендарность, преувеличенность этого отрывка очевидна. П.А.Кротов прав: невозможно представить себе чтобы неустрашимый король Карл XIIоробел при упоминании дикой калмыцкой орды – иррегулярной конницы. Естественно, ни о какой орде численностью 40 тыс. всадников речь не шла, к Полтаве, уже после сражения, И.Е.Бахметев привел около 3 тыс. калмыков (см. Июнь 1709 г.). По мнению В.А.Артамонова опоздание калмыков, учитывая их фактически независимую политику, случайным не было – они хотели дождаться победы одной из сторон.[9] И уж совсем кажется невозможным, чтобы король, накануне так серьезно раненный в ногу, не раз терявший сознание от боли, в страхе перед калмыками полтора часа, как пишет П.Н.Крекшин, «ходил безгласен». Кроме того, предатель якобы сообщил, что в русских войсках имеется полк новобранцев, одетых в мундиры простого серого сукна, и что именно по этому полку во время битвы нужно нанести главный удар. Выслушав это, король якобы приказал К.Г.Реншильду привести армию в полную боевую готовность «с начала ночи против 27 числа» и пригласил своих офицеров отобедать после победы в шатрах П. На возражение К.Г.Реншильда о 29.06 как дне битвы, утвержденном его личным договором с Б.П.Шереметевым, король «затряс головою и дал знать, чтобы о том не говорил». И тут нужно опять согласиться с П.А.Кротовым – фольклорная основа этого рассказа несомненна. Источники позволяют утверждать, что шведского короля можно обвинить в чем угодно, но только не в трусости перед кем бы то ни было: калмыками, русскими, турками и пр. К тому же, отважный король по своей извечной недоверчивости вряд ли поверил бы перебежчику, который мог быть и провокатором, и направил бы усилия лучших шведских полков на заведомо сильные части русской армии, переодетые в серые мундиры.

Согласно «Дневнику», П. «по полуночи в 5 часов» прибыл в штаб Б.П.Шереметева, узнал о дезертире и тут, «по остроте ума своего изволил дознать, что оной изменник короля будет предлагать о разорвании через новонабранный полк», поэтому приказал переодеть полки, поставив в направлении предполагаемого прорыва более сильный батальон, а когда во время сражения шведы все-таки его прорвали, мужественно повел в атаку стоявший сзади второй батальон и отбросил противника. Тут же фигурирует и миф о «пароле» - договоре Б.П.Шереметева и К.Г.Рейншильда касательно начала битвы 29.06, тут и возвышенные речи П., обращенные к разным дивизиям и более напоминающие политинформацию, и т.д.[10] П.А.Кротов пытается кропотливо найти в доступной П.Н.Крекшину литературе и фольклоре упоминания тех событий и эпизодов, которые он, П.Н.Крекшин, утрировал в своем произведении, отразив в нем нормы тогдашней пропаганды и житийной литературы[11]. Известно, что основой «Дневника» является другое произведение П.Н.Крекшина, «Журнал великославных дел великого государя императора перваго Петра Великаго, самодержца Всероссийскаго, содержащей в себе лето от перваго дни Адама 7217 по Рождестве Иисус Христе 1709, собранные новогородским дворянином Петром Никифоровичем сыном Крекшиным в царствующем граде Санктпетербурге в лето спасительного воплощения 1753 от зачатия царствующаго града Санктпетербурга 50». В обращении «К читателю» П.Н.Крекшин ставит задачу рассказать «любопытному читателю» о «стратигемах» (сноска: «то есть хитростях военных» Петра Великого). «Того ради о единой премудрой Е.и.в. стратигеме, бывшей в 1709-м году любопытным читателям для известия кратко предлагаю». И далее, после обзора предыстории событий на Украине, излагает по месяцам и дням события 1709 г. На полях текста справа П.Н.Крекшин указывает источники своей информации почти по каждому дню. На некоторых страницах сноски даны в нижней части листа. Основой является фонд Канцлерярии А.Д.Меншикова, к сохранению которой П.Н.Крекшин был причастен, и которая к этому времени хранилась в Санкт-Петербургской Академии наук. Пересказывая содержание документов, он порой указывает номера дел: «В делех же князя [А.Д.] Меншикова за рукою Корсака, бывшего резидентом при гетмане коронном, № 116, в Академии» или «В писме за рукою генерала Григорья Долгорукова. № 125, в Академии»[12]. Но этим он не ограничивается, используя т.н. «Журналы», часть которых сохранилась (и была даже издана), а часть была позже утрачена. В числе сносок мы читаем: «В Журнале Ц.в. о прибытии в Сумы 708-м году декабря 26», «В Журнале Ц.в. и в делах князя [А.Д.] Меншикова, в Академии», «В Журнале Ц.в. и фелтмаршала [Я.В.] Брюса и генерала-лейтенанта Рена (К.Э.Ренне – Е.А.), и в делах князя [А.Д.] Меншикова в Академии, и в Истории иерея Катифороса Закинфенина (А.Катифоро – Е.А.) к № 4». «В Истории Валтера (Вольтера – Е.А.), книга 4-я: 2000 в глазах королевских от мраза примерло» и т.д[13]. Все это создает известный эффект достоверности, но при этом подлинные факты перемежается, как цитированный выше «Дневник пребывания» П. в Воронеже на основе «Журнала бытия Ц.в. на Воронеже», с очевидной выдумкой.

Но полностью игнорировать сочинение П.Н.Крекшина о Полтаве совершенно невозможно, ибо это единственный источник, содержащий хронологическую канву происшедших на Полтавском поле событий и в этом источнике содержатся, несомненно, подлинные факты, подтверждаемые другими, достоверными, источниками. Поэтому, приводя информацию из него, буду четко фиксировать, что приводимыые данные взяты из сочинения К.Н.Крекшина.

[1] ПБП. 9-1. № 3242. С. 218.

[2] ПБП. 9-1. № 3243. С. 219.

[3] ПБП. 9-2. С. 967.

[4] Павловский. Битва под Полтавой. Прил. С. XIV; Баиов и Юнаков. Предисловие к «Дневнику». С. 261. 

[5] Кротов. Битва при Полтаве. С. 315 и др.; Кротов. Полтавская битва в изображении П.Н.Крёкшина. С. 286-294.

[6] Молтусов. Полтавская битва. С. 16-17.

[7] Павловский. Битва под Полтавой. С. XVI-XVII.

[8] Павловский. Битва под Полтавой. Прил. С. XV.

[9] Артамонов. Турецко-русская война. С.244.

[10] Павловский. Битва под Полтавой. С. XVII.

[11] Кротов. Битва при Полтаве. С. 320-337.

[12] РНБ. Погодин. 1932. Л. 4.

[13] РНБ. Погодин. 1932. Л. 4.