В рамках проекта «История образовательной программы «История» студентка 2 курса Ирина Френкель побеседовала с академическим руководителем программы Адрианом Александровичем Селиным

В интервью затронуты вопросы значения исторического образования в современном мире, преподавания истории в НИУ ВШЭ и дальнейшей реализации полученных знаний

– Последние годы на образовательную программу «История» приходит очень много студентов, и это некий показатель популярности данного направления. Почему, на Ваш взгляд, история резко стала популярна?

– Я бы сказал, не история, а историческое образование. Мы на всех днях открытых дверей сейчас говорим: мы не можем всех, кто поступает, сделать учеными-историками! Если резко увеличим выброс свежеиспечённых бакалавров истории на научный рынок труда (мы будем штамповать, предположим, по 70 человек ученых), общество этого не выдержит! Но мы говорим, прежде всего, о том, что мы выпускаем людей с историческим образованием. Речь должна идти об этом.

Мне кажется, и хочется в это верить,что наша программа – та, о которой знают те, кому это надо. Я имею в виду людей, которые в целом выбирают какое-то гуманитарное направление. Далеко не все потом пишут свои курсовые работы в своё удовольствие: некоторые относятся к этому как к некоторой «обязаловке», которую все равно нужно выполнить. Но в конце концов они выйдут с дипломом Высшей школы экономики, в котором будет написано «История», дипломом который где-то значится: на тех работах, на которых достаточно просто диплома о высшем образовании, или где-то, где им можно похвастаться. Мы все вместе для этого что-то делаем: условно, чем лучше студенты найдут себе место для продолжения образования или работу, тем наш диплом будет дороже. Вот у нас обязательные поездки на архивную практику в Польшу, ежегодные поездки на студенческие семинары в Германию. Это все не научный туризм, это все – улучшение качества. Ну и привлекательно, конечно, тоже. Если все будет нормально развиваться, продолжая положительные тенденции, которые видны сейчас, то мы все вместе будем работать на популяризацию этого образования: чем студенты лучше, тем больше людей к нам приходит.

А почему история? Во-первых, некоторым просто нравится. Мне недавно задавали вопрос: зачем история нужна, если она ничего не может предсказать? Ничего не может предсказать в плане «как будет», но какие-то вещи поможет объяснить. Если говорить на самом высоком уровне, то история помогает разобраться с собой и с людьми, но до такой глубины, может, не все рефлексируют – это личное дело каждого. А во-вторых, я скажу то, что говорю всегда: умение работать с прошлым – умение работать с данными. Мы учим разбираться в контекстах, искать взаимосвязи. Не случайно важнейшая миссия нашей программы – это «учить  глобальной и сравнительной истории», Какая-то популярность программы коррелирует с тем, что мы учим разбираться с фактами, не теряться в них, актуализировать их.

Когда я поступал в университет в 1988-89 году, и люди узнавали об этом, они мне говорили: «Ага, ты решил закрашивать белые пятна истории». Потому что контекст был такой – гласность. Все знали, что есть в периоде тоталитаризма «белые пятна», и задача историка – их закрасить. Сейчас прошло 30 лет, и в обществе такого взгляда на историю нет. Если спросить у случайного, трудящегося в любой сфере человека, чем занимаются историки, скорее всего, он не ответит. Теперь выявление новых данных не является основной функцией. Наша задача – работать с данными, изучать контекст, чтобы понимать, как какие-то вещи устроены.

– Как вы и сказали, бакалавриат программы «История» даёт хорошую гуманитарную базу и не обязывает после четырёх лет продолжать заниматься в этой сфере. Но как, например, Вы сами поняли после обучения в университете, что история – то, чем вы хотите заниматься в жизни дальше?

– Мне повезло. У меня есть такое качество – усидчивость, в каком-то смысле упертость. Я знал, что буду историком с ранних лет. Первый разговор с родителями об этом был в младшем школьном возрасте. В каком-то смысле, у меня это все было просто. Бэкграундом был кружок археологии во Дворце пионеров – он до сих пор функционирует. И те связи тридцатилетней давности до сих пор воспроизводятся. С другой стороны, речь потом пошла не про археологию: покойный, к сожалению, Юрий Михайлович Лесман привёл меня в отдел древней истории России Петербургского института истории (тогда он по-другому назывался), я поступил в аспирантуру туда, куда хотел – у меня не было поисков. После защиты кандидатской диссертации в 1998 году я познакомился со шведскими славистами, занимавшимися архивными документами и работал с ними в большом проекте по вводу в научный оборот большого массива документов как для тех, кто изучает историю языка, так и для тех, кто изучает политическую, социальную историю. Для меня с этим проектом было связано дальнейшее научное продвижение: я стал экспертом, получилась книга о новгородском обществе, а потом, после 18 лет работы в музейной сфере и научной деятельности, получилась образовательная программа «История» в Высшей школе экономики.

– Если вернуться к тому, что сейчас тяжело составить целостное представление о том, чем занимается историк: как объяснить абитуриентам, что нового в современной деятельности тех, кто изучает историю?

– Новое – это новые взгляды и новые оптики, они все время возникают. Мы, в частности, учим не простой истории, когда не предлагаются новые взгляды, а излагается фактический материал (который, тоже сам по себе интересный, конечно). А наша задача – научить оптикам новым и, не побоюсь этого слова, модным. Модным – в смысле узнаваемым, будто хештэгам, по которым тебя воспринимает глобальная мировая наука. Т.е. наша основная задача – не только научить фактам, а научить с этими фактами обращаться: грубо говоря, соображать, ставить какие-то задачи, пытаться в поле данных находить связь, предлагать новые оптики в рамках современных, узнаваемых направлений. Среди последних работ распространены исследования XX века, но не столько в поле политической истории, а истории технологий, неполитической, новой социальной истории, новой культуральной истории – тех полей, в которые мы стараемся погрузить не только в плане контента, но и методологии.