Молодежный вопрос. Елена Омельченко о субкультурах и молодежных сценах

Представляем вашему вниманию новую рубрику -  «Молодежный вопрос». В ней будут публиковаться интервью с экспертами о новых теоретико-методологических подходах к пониманию молодежных сообществ и межэтнического взаимодействия, а также представляться первые результаты нашего проекта.
Первый материал рубрики – интервью Елены Омельченко о современных подходах к пониманию (суб)культур и о молодежных сообществах в целом.

    Субкультуры

 Субкультурами с середины XX века стали называть отдельные движения  и сообщества, обладающие особым стилем,  практиками, музыкальными/ культурными предпочтениями. «Классическими» субкультурами стали: рокеры, скинхеды, стиляги (тедди бойз), панки, хиппи. Но субкультура 50-70 годов  - это не просто хобби или увлечение, она публична и антимейнстримна, а следование субкультуре требовало от ее участников определенной ответственности и мужества.
        В работах Холла и Джеферсона субкультура рассматривалась как форма ритуального сопротивления доминирующей культуре. Ее участники – молодежь рабочего класса,  которая включалась  в субкультуры для того, чтобы сконструировать собственную альтернативную социальную реальность и тем самым справиться со скукой отчужденной жизни.
    Сегодня «классических» субкультур практически не существуют -  они уходят в андеграунд, трансформируются и наделяются иными смыслами. Молодежные сообщества XXI века значительно отличаются от предыдущих, они флюидны и многозначны, поэтому разрабатываемые ранее концепты, в том числе и субкультурный подход, теряют свою актуальность. 

    Современные подходы

     В настоящее время в академическом дискурсе активно развивается концепт «сцены». «Сцена» в обыденном понимании, прежде всего, связывается с музыкой. Она и  преследует концепт с самого начала – первые исследования, в рамках сценарного подхода, действительно, рассматривали музыкальные сообщества и тусовки. 
       Но современный дискурс уже давно вышел за рамки применения концепта «сцены» исключительно к музыкальным сообществам. Сегодня сценарный подход, в отличие от субкультурного,  позволяет изучать не только культурные или субкультурные группы, но и спортивные, активистские, политизированные сообщества.
 

           Об особенностях сцен

«Сцена», так или иначе, ассоциируется с театром. И  театр дает сценарному подходу одну очень важную характеристику - это  «триединство» -  знаменитое классическое свойство театрального искусства: единство времени, места и действия. То есть ключевыми характеристиками «сцены» являются:  «время»  - конкретное и определенное; «пространство» -  реальное, виртуальное и символическое, а также «действие» – практики по производству сцены.

В рамках субкультурного подхода исследователи редко обращались к местам тусовок субкультур, а в  сценовом подходе  - это один из важнейших фокусов изучения. Здесь можно, например, рассказать о сцене «Русской пробежки», которую мы изучали несколько лет назад. Участники пробежки «зависали» в определенных кафе и столовых, тем самым «оккупируя» пространство и присваивая его – персонал кафе подстраивался под ребят, продумывая определенное меню, логистику. А для воркутинских скинхедов значимым местом для тусовки оказался подвал, который не только создавался скинами, но и сам создавал скинов. Потому что практики сообщества, инициация его членов  - это все существует не в воздушном пространстве, а привязано к конкретной локации, в которой и происходит производство сцены. 

Важными чертами «сцены» становятся перформативность и театральность. Театральность -  это очень важный термин, потому что когда мы говорим о сцене -  это всегда некая мера публичности. Это возможность видеть и быть увиденным, т.е. сцена  - это такая площадка «показывания». И это не обязательно про музыкальную сцену. В данном случае у воркаутеров или паркурщиков не меньше театрализации, но, возможно, она проявляется более мягким образом.

Еще одно важное свойство «сцены»  - это регулярность, то есть «сцена» существует, поскольку воспроизводится через регулярные активности и практики взаимодействия. Это могут быть специальные события, а могут быть и обычные рутинные практики.

Следующее свойство – это аутентичность. Понятно, что аутентичность – это конструкт. В контексте каждой сцены есть нечто настоящее, маркируемое как правильное и  единственно верное,  и это будет оформляться или интерпретироваться участниками по своему, в зависимости от локального, географического контекста. К примеру, существуют татарский реп и рок, а казанская воркаут сцена значительно отличается от дагестанской.
     Сцена также социализирует своих участников. Она прививает определённые правила поведения, презентации, демонстрации. Ну, и последнее – это экономика сцены. На сцене часто развивается своя экономика, которая позволяет производителям и потребителям сливаться друг с другом, т.е. вместе становиться творцами культурного продукта. Здесь наиболее показательна музыкальная сцена, поскольку именно в музыке, пожалуй, больше чем в других видах искусства, видна взаимосвязь слушателей и зрителей, проявляющаяся через общие коды, цитаты и отсылки. Музыка не создается в отдельном пространстве, она рождается в процессе взаимодействия  группы, зрителей и слушателей – всех тех, кто может ее понять и получить удовольствие. На сцене фаны становятся музыкантами, музыканты, а музыканты и так всегда фаны.
 

 

Такое понимание «сцены» неокончательно. В своих исследованиях мы совмещаем сценарный и солидарный подходы. То есть, изучая различные молодежные сообщества, мы пытаемся понять, как «сцена» производится и создается, как она трансформируется. Какие векторы солидарностей объединяют молодых людей, а какие, наоборот, вызывают споры. Как распределяется власть в сообществе и какую позицию на сцене занимают девушки/парни, как представлены этнические и религиозные различия. И здесь происходят очень интересные подвижки. Сейчас популярность приобретают форматы клубных сцен с популярными настольными, компьютерными играми. А сами субкультурные сообщества по-разному реагируют на глобальные тенденции.  Так, например, патриотически ориентированные этно-религиозные субкультуры встают на защиту локальных традиций, а другие сообщества предлагают собственные варианты прочтения глобальных молодежных трендов. 

         «Must read» по молодежным сценам:

 

1. Shank B. Dissonant identities: The rock’n’roll scene in Austin, Texas. – Wesleyan University Press, 2011.  

2. Straw W. (1991) Systems of articulation, logics of change: communities and scenes in popular music. Cultural studies 5: 368-388. 

3. Bennett A., Peterson R. A. Music scenes: local, translocal and virtual. – Vanderbilt University Press, 2004. 

4. Stahl G. (2004) 'It's Like Canada Reduced': Setting the Scene in Montreal» in: Bennett, Andy and Keith Kahn-Harris (red.) After Subculture. Palgrave, New York. 

5. Jensen S. Q., Bennett A., Kahn-Harris K. After Subculture: Critical Studies in Contemporary Youth Culture. – 2006. 

6. Straw W. Scenes and sensibilities //Public. – 2001. – №. 22-23.  

7. Hesmondhalgh D. (2005) Subcultures, scenes or tribes? None of the above. Journal of Youth Studies 8: 21-40.

 

Концепт «солидарностей»:

Омельченко Е. Л., Пилкингтон Х. С чего начинается Родина: молодежь в лабиринтах патриотизма //Труды. – 2014. – Т. 75. – №. 1. – С. 15-24.

Омельченко Е. Л. Солидарности и культурные практики российской молодежи начала XXI века: теоретический контекст //Социологические исследования. – 2013. – №. 10. – С. 52-61.

Омельченко Е. Л. Новые молодежные движения и солидарности России/под ред. Омельченко ЕЛ, Сабировой ГА //Ред.: Омельченко ЕЛ Ульяновск: Издательство Ульяновского государственного университета. – 2011.

Литвина Д. А., Омельченко Е. Л. Риторика и повседневность информального образования анархистов //Вопросы образования. – 2013. – №. 2.

Права на тексты принадлежат их авторам. При использовании материалов статьи ссылка на страницу сайта обязательна.