Заключительная статья. Популярная музыка и новые термины социологии молодёжи

Колонка “СлушатьГоворить” просуществовала один год. За это время в ней я успела рассмотреть множество разнообразных стилей популярной музыки, от дарк-кабаре и дэт-метала до дабстепа, а мой коллега Максим Кудряшов произвёл несколько впечатляющих попыток анализа отдельных музыкальных кейсов.

Колонка “СлушатьГоворить” просуществовала один год. За это время в ней я успела рассмотреть множество разнообразных стилей популярной музыки, от дарк-кабаре и дэт-метала до дабстепа, а мой коллега Максим Кудряшов произвёл несколько впечатляющих попыток анализа отдельных музыкальных кейсов.

Как Максим пишет в своей статье “Познавать музыку социологически”, опубликованной в сборнике “Новые молодёжные движения и солидарности”, часто очень важной составляющей самоопределения молодых людей является музыка, которую они любят. До нынешнего времени исследователи мало внимания уделяли этому факту, и только сейчас такие социологи музыки, как Тиа ДеНора или Энди Беннетт, развивают, казалось бы, очевидную идею тесной связи между молодыми людьми и музыкой. Наша колонка также внесла вклад в развитие молодёжных исследований, помогая укреплять нити подобных ассоциаций.

Внимание к музыке в исследованиях молодёжи способствует раскрытию новых концептов “нео-племён” и “солидарностей”. Привычное, но устаревшее понятие субкультуры подразумевает маргинальность, протестный характер, обособление от “нормы” жизни. Кроме того, субкультура – это довольно закрытая формация, захватывающая значительную часть жизни своих членов. В отличие от неё, нео-племя (neo-tribe, в контексте музыки термин был впервые применён Энди Беннетом) формируется прямо на месте, например, на рейве или фестивале, и может распасться сразу по завершении мероприятия. Солидарность – более нейтральный термин по сравнению с субкультурой. Солидарность центрируется вокруг понятия объединения молодых людей, при этом не возникает коннотации противостояния “системе” или протеста.

Понятие солидарности может освободить пространство для понимания рок- и метал-музыки вне протестного и агрессивного контекстов. К примеру, сообщество металхедов (или “металлистов”) по своей сути уникально, так как этих молодых людей объединяет в первую очередь музыка (а не идеологическая компонента, образ жизни, телесные практики...). В рамках укоренившегося понимания этого сообщества как субкультуры из-за коннотации маргинальности на первый план сразу просится пресловутая агрессия метала, которая, в свою очередь, может затуманить видение исследователя. Если же обозначить металхедов как молодёжную солидарность, становятся более отчётливыми другие грани и значения, содержащиеся в музыке этого стиля. Так как, повторюсь, металхеды солидаризированы именно музыкой, этот подход поможет понять молодых людей, тесно себя с этой музыкой ассоциирующих.

Популярная музыка и вышеописанные нововведения социологии молодёжи – вещи, идеально друг с другом сочетающиеся. Я надеюсь, что разрабатываемые ЦМИ новые исследовательские подходы будут также использоваться в изучении музыки.

Ася Воронкова