Амстердам - город живого разнообразия и живых противоречий

С 7 по 9 июля 2011 года в Амстердаме прошла ежегодная конференция Исследовательского комитета №21 (RC21) социологии городского и регионального развития Международной социологической ассоциации. Конференция называлась «The struggle to belong: Dealing with diversity in21st century urban settings». Рассказывает Максим Кудряшов.

С 7 по 9 июля 2011 года в Амстердаме прошла ежегодная конференция Исследовательского комитета №21 (RC21) социологии городского и регионального развития Международной социологической ассоциации. Конференция называлась «The struggle to belong: Dealing with diversity in21st century urban settings». Рассказывает Максим Кудряшов

 Я представлял  на конференции сообщение о «городских заброшенностях». Основная его идея состояла в том, что покинутые населённые пункты представляют собой некий «антропологический скандал»: город, как утверждал ещё Роберт Парк, есть «социальная лаборатория», но как тогда возможно социологически помыслить город, в котором нет людей?.. Существуют совершенно особые способы восприятия «городов-призраков» (например, как обиталищ потусторонних сил), берущие начало в готическом мировоззрении; а также – стратегии повторного их включения в социальный порядок (например, превращения их в «музей под открытым небом»; эта практика особенно распространена в США). Доклад я подготовил по мотивам моего бакалаврского диплома, защищённого в Смольном институте свободных искусств и наук под руководством Дины Хапаевой (сейчас она приглашённый исследователь Хельсинкского университета). Это был мой первый опыт участия в международной научной конференции. И одновременно – совершенно уникальный опыт спонтанного социологического (этнографического?) наблюдения. Поэтому данный мой текст, написанный «по горячим следам», представляет собой весьма сумбурную смесь отчёта об участии в конференции, личных впечатлений, критических замечаний и «дневника наблюдения».

Амстердам стремительно открылся мне, причём не только той стороной, какую обычно представляют туристам, но и, можно сказать, своей «изнанкой». В первый же день моего пребывания в нём я быстро сдружился с V. – ресепшионистом отеля, в котором я остановился. Закончив смену, он позвал меня к себе в гости послушать свои виниловые пластинки. На первом этаже здания, где жил V., располагался не очень опрятный фастфуд с шавермой; и, чтобы попасть в квартиру моего нового приятеля, нужно было пройти через всё кафе, зайти в дверь с надписью «staffonly», миновать тесный склад, заставленный пивными кегами и ящиками с мусором и далее подняться на второй этаж. V. поведал мне, что вообще-то он снимает здесь жильё незаконно, потому что в Голландии по соображениям пожарной безопасности не разрешается селиться над местами общественного питания. С собой V. взял несколько бутылок алкоголя из гостиничного бара. «Мой босс всё время задерживает мне зарплату, – пояснил он. – Поэтому в отместку ему я тырю выпивку из холодильника». У него дома мы послушали музыку, поговорили о музыке, V. (он заканчивает магистерский диплом по уголовному праву) показал мне одну из любимых своих книг – английское издание «Истории безумия» Фуко. «Я мало что понял, – признался V., – но написано очень красиво и поэтично». Потом мы с ним отправились в один из самых известных амстердамских ночных клубов – Korsakoff. Увидев толпу людей перед входом в клуб, я подумал, что это очередь желающих попасть внутрь. Оказалось, это были посетители, вышедшие из клуба покурить: вот уже три года в Нидерландах действует запрет на курение табака в любых общественных местах. «Хотя всем на это, в принципе, наплевать. Получается совсем глупо: в кофешопах можно курить траву, но обычные сигареты – нельзя», – сказал мне V. После клуба – было уже раннее утро – я отправился в отель, чтобы хотя бы пару часов поспать перед началом конференции, но за мной неожиданно увязался «джанки», с которым у меня вышло нечто наподобие импровизированного интервью на полчаса. После неудачной попытки сбыть мне косяки, найденные им под барной стойкой кофешопа, он рассказал мне горькую историю своего путешествия вниз по спирали: уже год живёт на улице, начинал с марихуаны, теперь сидит на амфетаминах, четыре дня назад узнал, что у него ВИЧ. Потом он пристал к группе молодых российских туристов, обсуждавших достоинства того или иного сорта травы в кофешопах, и я оставил эту тёплую компанию. Интересно, омрачило ли общение с этим «джанки» моим беззаботным землякам счастливый образ Амстердама как места, где можно «дунуть дудку» и «тебе ничего за это не будет»? Думаю, нет…

На открывающем конференцию пленарном заседании прямо-таки в рифму к моему небольшому ночному приключению была затронута и проблема амстердамских кофешопов. Политика терпимости по отношению к лёгким наркотикам, к сожалению, не принесла тех результатов, которых от неё ждали, Нидерланды превращаются в страну наркотуризма. Поэтому на протяжении вот уже лет пяти в Голландии резко сокращают количество кофешопов, а к концу 2011 года оставшиеся заведения станут частными закрытыми клубами, в них перестанут пускать туристов.

Безусловно, Амстердам – это почти идеальный город, как в смысле уюта, планирования, развития, содержания; организации транспортных и пешеходных потоков, так и в смысле практически безграничной терпимости к странным и альтернативным формам социальной жизни. Об этом говорила в своём выступлении профессор Гарвардского университета Сьюзан Файнштейн. Голландцы, как мне показалось, обладают таким запасом доброжелательности, что в России она показалась бы подозрительно-двусмысленной, а то и даже просто неприличной. Например, люди, с которыми ты всего полчаса проговорил в клубе, могут запросто обнять тебя на прощание. При этом, скорее всего, ты их больше никогда не увидишь. Запомнилось, что на Музейной площади, прямо перед Рейксмюзеумом установлена минирампа для скейтеров, тут же на газонах лежат люди, устраивают пикники, то есть всячески наслаждаются городским пространством – я подумал, что всё это довольно трудно представить в российских условиях… Не в последнюю очередь, удивительная отлаженность городского механизма в Нидерландах (его дружелюбие к обычным горожанам) связана ещё и с тем, что, по статистике, в Голландии самое большое количество городских исследователей на душу населения в мире. Принимая важные для условий жизни людей решения, голландцы стремятся опираться на результаты социологических исследований и на мнения экспертов. В отличие от России, где витальные решения принимаются чиновниками, скорее всего, на основании какого-то их собственного «внутреннего озарения» – к чему приводит этот подход, можно понять на примере коммунального коллапса, случившегося в Петербурге этой зимой.

Интересный факт – больше половины молодых людей, живущих в Амстердаме, – приезжие; в основном, из Марокко и Турции. При этом каким-то образом голландцы находят способы мирного сосуществования очень разных культур и мировоззрений. Хотя в последние годы в публичном дискурсе Нидерландов намечается рост недовольства подобным разнообразием, страха тотальной исламизации общества и потери собственной культурной идентичности. Стали расти и «преступления ненависти» – например, печально известное убийство кинорежиссёра Тео ван Гога в 2004 году. Растут и так называемые «иждивенческие настроения» голландских иммигрантов. V. говорил мне: «В Америке для того чтобы получать деньги, ты должен работать. У нас же для того чтобы получать деньги, ты можешь просто уметь правильно заполнять бланки». Можно сказать, что внутренняя политика Нидерландов в последнее время стала более консервативна. Кстати, (голландский) мультикультурализм с его трудностями, в общем-то, и был главной темой конференции: культурное и социальное разнообразие в условиях современного города – это «хорошо» или «плохо»? Ведёт ли оно к ещё большему (не)равенству? Какие социальные проблемы оно вызывает? И как их можно решать?..

Свои международные конференции RC21 проводит с 2001 года, но именно в 2011 году это была самая большая по числу участников конференция – их приехало более 300! Поэтому организаторы ввели новую для них форму заседаний – «круглые столы», с ограниченным количеством участников, всего 10-15 человек на каждый стол. При этом, по распорядку конференции, в одной аудитории проводилось сразу два параллельных, никак не связанных между собой стола, что, конечно, затрудняло коммуникацию. Проблему решали, просто перемещая один из столов в свободную аудиторию, но так как в университете одновременно проходила ещё одна большая международная конференция, посвященная этнографии гендерных конфликтов, поиски помещения занимали некоторое время. Всего секций на конференции было больше 30. Больше всего мне запомнились выступления в секции, посвящённой социологии трущоб и гетто, и доклад португальских учёных об использовании mixedmethodsв городских исследованиях.

Амстердамский университет (точнее, факультет права, где проходила конференция) расположен неподалеку от знаменитой Монетной башни и улицы России (Rusland), в районе с наибольшей концентрацией кофешопов. Сказать, что университет очень красивый и уютный – в общем-то, не сказать ничего: он просто потрясающий. В галерее сразу после входа с набережной канала – огромный книжный развал, с книгами и альбомами репродукций на голландском и английском по 2-7 евро.

Последний день моего пребывания в Амстердаме я посвятил посещению музеев и магазинов.

Прошло меньше недели после того, как я вернулся в Петербург, а я уже начинаю скучать по Амстердаму – замечательному городу, полному живого разнообразия и живых противоречий.