Двадцать лет Nevermind'у

Ровно двадцать лет назад, 24 сентября 1991 года, появился в продаже альбом Nevermind группы «Нирвана». Это ознаменовало последнюю на сегодняшний день великую революцию в популярной музыке и молодёжной культуре.

Ровно двадцать лет назад, 24 сентября 1991 года, появился в продаже альбом Nevermind группы «Нирвана». Это ознаменовало последнюю на сегодняшний день великую революцию в популярной музыке и молодёжной культуре.

К концу 80-х годов эту революцию ждали многие. Главный редактор подпольного советского рок-журнала «РИО» Андрей Бурлака в интервью с Виктором Цоем весьма проницательно замечал: «Каждая рок-культура – битники, хиппи, панки – существует примерно десять лет. Сейчас, в 88-ом году, поколение, начавшееся с Sex Pistols в 76-ом году в Англии, полностью выработано. Всё, что могло появиться в этой области рока, появилось и развилось. Подходит время для чего-то нового. Как ты представляешь себе это новое? Видишь ли ты какие-либо зачатки его?»

Ответ Цоя был пессимистичным: «Сейчас… никаких хоть маленьких всплесков не видно» [Житинский 1990, с. 343].

Но всплески были, просто вначале их действительно не было видно.

К 1990 году официальные американские хит-парады были забиты вырожденной, бесцветной мешаниной белого соула, софт-рока, кантри и хип-хопа. А в роли «тяжёлой» гитарной музыки на MTV выступал китчевый глэм-метал, в 90-е гг. подвергшийся справедливой разрушительной критике как раз со стороны гранжеров. Пение «под фанеру» (lip-sync) к концу 80-х приняло просто-таки неприличные масштабы. Вехой, обозначившей кризисное состояние поп-музыки того времени, стал отзыв уже врученной группе Milli Vanilli премии Grammy в ноябре 1990 года (единственный случай в полувековой истории этой премии). Выяснилось, что участники этой группы не принимали вообще никакого участия в создании своих песен, они даже не пели в студии, за них пели профессионалы. Мейнстримовая музыка совершенно не отвечала духу того тревожного времени: свирепствовал СПИД и кокаиновая эпидемия, тонули танкеры, рушился коммунизм, а Пола Абдул пела о том, что она и её «малыш» никогда не поймут друг друга, потому что он-де любит кино, а она любит смотреть телевизор. Подросткам было крайне трудно всерьёз относиться к тогдашней музыке и делать её частью своей идентичности. Хотя в 80-ых и существовала альтернативная рок-музыка, выпускавшаяся небольшими тиражами, доступ к ней был сильно ограничен, особенно для детей из «глубинки»: тогда не было ни файлообменников, ни торрентов.

Необходимость в революционном обновлении загнивающего шоу-бизнеса была налицо.

Уже через два месяца после релиза количество проданных экземпляров Nevermind превысило 1 миллион, а 11 января 1992 года он достиг первой строчки чарта журнала «Биллборд». Это был невероятный, ошеломительный успех, которого никто не ожидал: ни сама «Нирвана», ни её лейбл, ни музжурналисты. О музыкальных достоинствах Nevermind можно говорить долго, но его социально-историческое значение заключается в том, что благодаря ему альтернативный рок стали покупать «широкие слушательские массы», а гранж, до этого бывший небольшой локальной сценой Сиэтла, стал глобальной субкультурой и усвоился модной индустрией.

Это вызвало недовольство сиэтлских гранжеров, которые всячески подчеркивали свою антикорпоративистскую позицию и пытались защитить свою аутентичность. Например, лидер «Нирваны» Курт Кобейн носил футболки с надписями «Корпоративные журналы всё-таки отстой» или «Гранж мёртв». А когда в конце 1992 года корреспондент New York Times Рик Марин решил выяснить, есть ли сленг у гранжеров, он обратился к «эксперту» – менеджеру музыкального лейбла Sub Pop Меган Джаспер. (Sub Pop открыл «Нирвану» и считался «оплотом» новой субкультуры.) Она составила для репортера «словарик сленга гранжеров», который и  был опубликован в NY Times 15 ноября 1992 года («Лексикон гранжа: Взламывая код»).

Однако на самом деле никакого сленга у гранжеров не было, просто Джаспер, почувствовав раздражение из-за того что «журналюги лезут туда, где ни хрена не понимают», решила «прикольнуться» над «корпоративными СМИ». Этот «культурный розыгрыш» – один из самых известных журналистских позоров 90-х, а заодно – и предупреждение исследователям молодёжных культур: не следует искать у людей то, что им не присуще изначально.

О сиэтлском гранже в 1996 году был снят прекрасный документальный фильм «Hype!» («Истерия!»), в котором проводится идея о способности маленькой, но сплочённой локальной сцены противостоять насилию массовой культуры.

Музыкальный журналист Марк Коулман считает, что большие лейблы использовали успех Nevermind для того, чтобы завершить потребительскую CD-революцию (т.е. продать как можно больше компакт-дисков) [Coleman 2005, p. 170]. Андеграундные группы до самого начала 90-х выпускались маленькими независимыми фирмами на виниловых синглах и на кассетах, т.к. CD были сложнее и дороже в производстве. На волне успеха Nevermind мэйджоры стали с радостью подписывать контракты с музыкальными коллективами, до этого находившимися в безвестности, и выпускать компакт-диски с их музыкой, лишь бы это был «альтернативный рок». Отныне виниловый андеграунд стал CD-мейнстримом. Продажи компакт-дисков именно в 1991 году превысили продажи кассет, а виниловая пластинка (особенно виниловый сингл) практически умерла. Больше не осталось дешёвого носителя, на котором можно было бы выпускать две-четыре песни, теперь потребитель вынужден был покупать целый компакт-диск на 74 минуты ради всего лишь пары хитов. (К концу 90-ых популярная музыка делалась по формуле: 1-2 хорошие песни + 10-12 плохих = CD стоимостью $15 [Knopper 2009, p. 106].) А разрекламированная высокая надёжность CD оказалась на поверку не такой уж высокой: к 2001 году в домах американцев скопилось нечитаемых музыкальных компакт-дисков на общую сумму до $4 млрд. Всё это и привело, в конечном счёте, к распространению файлообмена в Интернете, когда слушатель мог бы скачать и послушать понравившиеся ему песни без необходимости покупать целый альбом.

Хотя молодёжная революция, которую вызвал Nevermind, была оперативно усвоена медиакорпорациями и превращена в прибыльный брэнд, этот альбом изменил ландшафт популярной музыки до неузнаваемости. Как ни один альбом в истории. И его влияние чувствуется до сих пор.

 

Литература:

Александр Житинский. Путешествие рок-дилетанта. Л.: Лениздат, 1990.

Mark Coleman. Playback: From Victrola to MP3, 100 Years of Music, Machines, and Money. Cambridge: Da Capo Press, 2005.

Steve Knopper. Appetite for Self-Destruction: The Spectacular Crash of the Record Industry in the Digital Age. Berkeley: Soft Skull Press, 2009.

Максим Кудряшов