Прогноз конфликтов от ВШЭ: где ждать «следующую Сирию»
Ситуация на Ближнем Востоке остается главной темой международной повестки дня, но новые конфликты могут вспыхнуть и в других регионах, предупреждают сотрудники Лаборатории мониторинга рисков социально-политической дестабилизации Центра фундаментальных исследований ВШЭ.
Группа под руководством профессора Андрея Коротаева уже несколько лет разрабатывает в ВШЭ математические модели, позволяющие прогнозировать вероятность социальных взрывов в «проблемных» регионах мира и их примерные сроки. В основе модели — исследование социально-демографических трендов. По словам Андрея Коротаева, демографические прогнозы наиболее надежны, поскольку позволяют с большой степенью точности рассчитать, например, долю молодежи (в том числе городской) в общей численности населения через 10-15 лет, а это один из главных факторов нестабильности общественно-политической ситуации в азиатско-африканском регионе.
Этот подход можно сравнить с прогнозированием землетрясений: определить, в какой именно день и час случится землетрясение, практически невозможно, но установить границы сейсмоопасных районов, вычислить уровень сейсмичности и отследить некоторые сигналы вполне реально.
Хотя именно Ближний Восток и Северная Африка в последние годы были главными «ареалами» революций и социальных взрывов, долгосрочный прогноз для этого региона неплохой.
Специалисты лаборатории выделяют четыре основные зоны социально-политической нестабильности в мире, складывающиеся в один «афразийский» пояс: Ближний Восток, Северная Африка, Центральная Азия (с Пакистаном и Афганистаном) и государства к югу от Сахары (так называемая зона Сахеля). Географически этот пояс во многом совпадает с зоной распространения ортокузенного брака, который, в свою очередь, является одним из маркеров арабо-исламской цивилизации. «Арабский» корень здесь очень важен, поскольку, отмечают в лаборатории, неарабские исламские страны (Бангладеш, Индонезия и другие) развиваются по совсем другим закономерностям.
Хотя именно Ближний Восток и Северная Африка в последние годы были главными «ареалами» революций и социальных взрывов, долгосрочный прогноз для этого региона неплохой. Завершить революционное движение будет довольно трудно, так как это автокаталитический, инерционный процесс, но глубинные демографические факторы будут толкать эти страны к стабилизации, считают в лаборатории. Из общей картины выбивается Йемен, которому еще грозят крупные социальные и политические катаклизмы.
Авторитарные режимы сталкиваются с проблемой передачи власти от дряхлеющих лидеров наследникам. В ближайшем будущем с этим вызовом столкнутся многие центральноазиатские страны, где хватает руководителей пожилого возраста. «В Узбекистане и Таджикистане правители хотели бы передать свои полномочия ближайшим родственникам, что может вызвать мощный общественный протест в этих странах», — говорит научный сотрудник лаборатории Леонид Исаев. Другая проблема в Центральной Азии — вывод исламистов из легального политического поля. «Если запрещать деятельность исламистов, исключать их из политического процесса, то, как показывает опыт Египта и Туниса, на первых же после революции выборах они приходят к власти», — добавляет Леонид Исаев.
Опыт показывает, что, придя к власти, исламисты становятся перед дилеммой: им нужен быстрый экономический рост, но добиться его, опираясь на популистские, религиозные лозунги, эффективные в период агитации, невозможно.
Впрочем, тот же опыт показывает, что, придя к власти, исламисты становятся перед дилеммой: им нужен быстрый экономический рост, но добиться его, опираясь на популистские, религиозные лозунги, эффективные в период агитации, невозможно. В результате они вынуждены проводить в целом адекватную экономическую политику. «Братьям-мусульманам» в Египте удалось остановить падение египетского фунта, благодаря катарской помощи менее острой стала проблема золотовалютных резервов (о том, как свержение «Братьев-мусульман» отразилось на финансовой системе Египта, сотрудники лаборатории подробно рассказывают в большой статье на Polit.ru).
Исламисты победили и на выборах в Марокко, но новый премьер сформировал работоспособное правительство технократов. А в Тунисе правящая исламистская партия «Ан-Нахда» на внутрипартийном совете проголосовала против привязки конституции страны к нормам шариата.
В целом же, полагают исследователи из ВШЭ, в интересах стабильного развития этих регионов практику неконституционного свержения власти нужно прекращать. Египетская молодежь, понявшая, что «стоянием» на площадях может смещать законно избранного президента, кто бы им ни был, подает сигнал молодежи в других странах, что новых выборов ждать не нужно. Но это глубоко архаическая, хотя и маскирующаяся под механизмы прямой демократии логика. Причем в последний раз к ней — против «Братьев-мусульман» — прибегли именно секуляристы.
На фоне Арабской весны и гражданской войны в Сирии мировое общественное мнение, кажется, не замечает проблем другого огромного региона — Тропической Африки, от Мали и Нигера до Кении, где недавно произошел крупный теракт. Социальный взрыв здесь прогнозируется через 15-20 лет и может привести к невиданному хаосу.
Однако на фоне Арабской весны и гражданской войны в Сирии мировое общественное мнение, кажется, не замечает проблем другого огромного региона — Тропической Африки, от Мали и Нигера до Кении, где недавно произошел крупный теракт. Социальный взрыв здесь прогнозируется через 15-20 лет и может привести к невиданному хаосу. «У мирового сообщества еще есть время, чтобы принять упреждающие меры, — считает Андрей Коротаев. — Если «рванет» Тропическая Африка, последствия будут куда более кровавыми, чем на Ближнем Востоке — разразится настоящая гуманитарная катастрофа. Однако пока ее можно предотвратить».
Вот только прислушиваться к рекомендациям экспертов правительства различных стран не спешат. Это особенно заметно на примере сирийского конфликта. «В ноябре 2011 года я был в составе делегации, которая встречалась с президентом Башаром Асадом, он тогда был уверен, что Сирии повторение египетского или тунисского сценария не грозит, — рассказывает Леонид Исаев. — Критику и рекомендации, которые мы ему предложили, он совершенно не воспринял. Сейчас, после угрозы американского вторжения и активных дипломатических усилий России, ситуация в этом смысле улучшается, хотя и со скрипом. Похожим образом меняется позиция ливанского руководства. Еще год назад президент Ливана Мишель Сулейман считал, что сирийский кризис его страны не коснется, а уже в июле на встрече с нашей делегацией признал, что его правительство допустило много ошибок и готово содействовать развитию демократических процессов в стране».
Олег Серегин, новостная служба портала ВШЭ