Российские ученые интегрируются в мировую науку

Директор Центра молодежных исследований, заведующая кафедрой социологии ГУ-ВШЭ СПб профессор Елена Омельченко вошла в рейтинг самых авторитетных экономистов и социологов России последнего десятилетия. В интервью она рассказывает о своем участии в проекте «Русского репортера» и о поколениях в социологии

- Расскажите, пожалуйста, о Вашем участии в проекте «Русского репортера»?

- В журнале (ссылка) методология их опроса описана довольно точно. Это был, насколько я понимаю, очень интересный опыт «снежного кома». Редакция выбрала несколько экспертов, которым был задан вопрос: назовите десять самых интересных идей десятилетия и экономистов и социологов, которые могли бы это десятилетие представлять. Затем, когда человек называл кого-то – можно было назвать до пяти человек – этим людям звонили, тоже задавали этот вопрос. Мне прислал письмо с просьбой поучаствовать в исследовании редактор «Русского репортера» Виталий Лейбин. Результаты я увидела уже в печати.

- Ваша реакция?

- Когда пришло письмо, было приятно, что меня кто-то назвал. Тогда никак не могла предположить, что будут какие-то еще последствия. Могу сказать честно, что я постоянный читатель «Русского репортера» уже два года. Для меня было абсолютной неожиданностью, когда я в очередной раз купила журнал и увидела там себя. С одной стороны было очень приятно, с другой – волнительно, это новая ответственность.

- Список людей и идей, который в итоге оказался в журнале, совпадает с Вашими ожиданиями? Как Вы думаете, насколько результаты репрезентативны, если здесь можно говорить о репрезентативности?

- Я думаю, говорить о репрезентативности тут сложно, здесь некий Гамбургский счет, когда нет таких объективных показателей, как, например, индекс цитирования. Это, я бы сказала, репутационное исследование, с точки зрения наличия определенного мнения внутри академического сообщества в отношении тех или иных персон. Здесь главное не фамилии, как я понимаю, а идеи.

В общем, я бы согласилась с тем списком, который у них получился. Большинство из этих ученых мне хорошо знакомы, с той оговоркой, что в журнале речь шла не только о социологах, но и о экономистах – развитием экономической теории я слежу значительно меньше. Могу сказать, кого назвала я. Это Вадим Волков, Вадим Радаев, Игорь Семенович Кон, Елена Здравомыслова и Анна Темкина. Для каждого нужно было написать «за что» - в чем его вклад.

Что касается Кона, то мне кажется, что он вполне мог бы оказаться в этом списке – за его вклад в развитие исследований, связанных с гендерной, сексуальной социализацией подростков, молодежи, за его очень честный взгляд на то, что происходит в современном социологическом сообществе. Могу сказать, что, по крайней мере, три его книги очень сильно повлияли на мое видение академического сообщества и его идей. Например, «Восемьдесят лет одиночества», где он рассказывает о своей жизни в отечественной социологии. Последняя книга «Мальчик. Отец. Мужчина» - очень сильная работа о принципах формирования современной маскулинности.

Что касается работ Темкиной и Здравомысловой, я отметила их за развитие русского феминизма, гендерных исследований и их непростой путь в социальных науках. На мой взгляд, это был очень сильных толчок, в том числе для молодых социологов, позволивший этой сфере исследований не стать маргинальной.


- Чем социология 90-х отличаются то социологии 2000-х? И есть ли вообще какая-то значимая разница, можно ли провести границу?

- Ну, здесь, конечно, еще некая магия цифр – я помню, что когда был рубеж 2000-ных, тоже были всякие истории, интересные журналистские ходы, связанные с новыми идеями, героями тысячелетия, всякие публикации вроде «100 ключевых идей XX века». А если говорить по существу, 2000-ные в российской социологии, на мой взгляд, отличаются значительно большим включением в мировой контекст, преодолением некоего барьера. Сейчас российские ученые, начиная опять же с той десятки, которая представлена в списке «Русского репортера», активно интегрируются в мировую науку, выступают на равных. Благодаря этому российская экономика, российская социология не выглядит какой-то маргинальной областью. Социология 1990-х была еще значительно завязана на советской социологии. Новое поколение социологов, активное в эти десять лет, более свободно, независимо, более открыто каким-то новым идеям, новым подходам.


- Как бы Вы охарактеризовали отечественную социологию 90-х? Какие идеи этого периода можно назвать ключевыми?

- Девяностые стали как раз таки бурным открытием мировой социологической мысли. Поэтому наши идеи девяностых могут сильно расходиться с мировыми трендами. Многие идеи, которые мы воспринимали, как актуальные и современные, были разработаны в середине века и уже довольно освоены – были ученики, были школы вокруг этих идей, а мы только начали тогда их воспринимать.

Скорее всего, это был период ученичества, но не пассивного – каких-то калек, переноса на отечественную почву западных идей, а именно включенного, субъектного, прорыва от школярских текстов к тому, что про жизнь, про то, что нас окружает. Очень важно, что пришло понимание того, что про эти проблемы необязательно говорить наукообразно, схоластично, бюрократизировано, что можно написать живым языком, глубоко, интересно. Это не значит – упрощенно, это значит, что текст будет содержать «я» автора. Как бы это ни выглядело странно, для меня до 1990-х годов, поскольку я читала в основном отечественные работы, социология была чем-то объективированным, отвлеченным и мертвым. Тексты были невероятно бюрократизированы, формализованы. Этот переход – к личностным, субъектным текстам, сказался и на исследовательских практиках. К концу девяностых появилась целая когорта очень ярких личностей в отечественной социологии. Это были необязательно молодые социологи, это были новые социологи.

- Вы согласны с формулировкой ваших достижений в «Русском репортере»: «За исследования молодежных субкультур, объясняющие многие феномены постсоветского общества»?

- Вполне. Свою основную миссию и задачу мы видели и продолжаем видеть, в том чтобы перевести молодежь из статуса объекта исследования, как объекта манипулирования политического, в активного субъекта социальных действий, преобразований. Важна попытка представить молодежь не как какой-то отдельный остров внутри социума, а в качестве активных субъектов, включенных в самые разнообразные измерения современной жизни, которые являются частью многочисленных различий – и с точки зрения богатства и бедности, доступа к образованию и отсутствия этого доступа, с точки зрения каких-то новых культурных идей, а не только как демографический, трудовой ресурс, и, конечно, не как некую группу, которая несет ответственность за какие-то моральные нравственные кризисы, которые на наш взгляд характеризуют как раз таки не молодежь, а являются признаком системной ошибки государства.

- Елена Леонидовна, большое спасибо за интересное интервью!