Роковые женщины: новый взгляд

Феномен роковой женщины, востребованный литературой и кинематографом, заинтересовал петербургских исследователей

Вульгаризированный и весьма распространенный образ «femme fatale» как «двуликой сексуальной стервы, которая манипулирует мужчинами», имеет мало общего с подлинной сущностью роковой женщины,— говорит философ Ирина Сохань, доцент кафедры прикладной политологии НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург


— Давайте посмотрим на феномен того, что мы называем «роковой женщиной». Однажды мне в руки попалась статья И. Жеребкиной «Лиля Брик. Женская сексуальность в эпоху сталинского террора». Автор в своем анализе заходит достаточно далеко, сравнивая ее природу с природой тоталитарной власти и противопоставляя ее Сталину.

Если «вождь всех народов» однажды достиг точки апогея своих желаний, безраздельно властвуя всей страной, то роковая женщина Лиля Брик могла наслаждаться жизнью бесконечно.

Еще одной сущностной чертой роковой женщины является абсолютная неспособность к вине — вине за свое существование, вине за свои несовершенства, ошибки и т.д.

Вина является тем крючком, ловушкой, находясь в которой, человек ставит себе мощные ограничения, запрещает жить полной жизнью. В этом смысле роковая женщина обладает таким лучезарным самоотношением, в котором места вине не находится. Именно по этой причине Брик не удалось попасть в ловушку тоталитарного режима — ее не за что было «зацепить». Это была столь целостная личность, что любое бросание в нее камнями оказывалось бесполезным — у нее начисто отсутствовала вина перед окружающим миром.

—Удивительное влияние Лили Брик на людей завистники относили к манипуляциям и наглости. Так ли это? Или же перед нами тот самый природный магнетизм, который «гипнотизирует» людей?

— Я бы сказала, что это индивидуальные особенности человека, способность совершенно уникальным образом влиять на окружающее пространство. У Брик был специфический нюх на талантливых людей, появляясь рядом, она словно высвечивала индивидуальные особенности человека, его скрытые таланты и не только. Деструктивные наклонности тоже могли обостриться.

Мужчины рядом с ней преображались, каждый чувствовал, что он для нее уникален. Хотя в реальности, конечно, были предпочтения, характерные для всех людей. Например, известно, что та же Лиля Брик Владимира Маяковского ставила в ряд со всеми остальными мужчинами. Исключением тут был только ее муж, Осип Брик, про которого она сказала: «когда умер Володя — умер он, но когда умер Ося — умерла я».

Еще одной знаменитой femme fatale является Лу Андреас Саломе. Когда Фридрих Ницше говорил, что человек — это мост между животным и сверхчеловеком, то в качестве человека он разумел себя, а в образе сверхчеловека видел именно Лу Саломе, именно она была его Заратустрой. Ее уникальная личность, в определенном смысле находящаяся за рамками добра и зла, во многом инициировала рождение образа сверхчеловека, ставшего навязчивой мифологемой XX в.

Ницше под сверхчеловеком, имел в виду вовсе не идеального арийца, этакое абсолютное зло, как его интерпретировали позднее, а скорее, человека с таким онтологическим избытком — жизни, морали. Ведь сверхчеловек способен к морали, но не из страха или чувства вины, а от избытка. И это еще одна составляющая феномена роковой женщины.

Она способна к морали именно от избытка. В этом и есть специфическая загадка, которая так притягивает исследователей. Всякие образцы, которые нам сегодня предлагают в качестве «сверхчеловека», — «поверь в себя и стань богом», «твое желание изменит мир» — если все это подытожить, то именно такими качествами обладает роковая женщина. В этом и заключается ее феномен.

—Если роковая женщина от избытка способна к добру, то может ли она совершать поступки, которые мы называем подлыми?

—Дать однозначный ответ на этот вопрос сложнее. Исследуя феномен Лили Брик, некоторые исследователи припоминают ей и циничный раздел имущества Маяковского, и расчетливое отваживание всех женщин, которых он любил. Та же Лу Саломе, не разбираясь, неслась по жизни, оставляя за собой шлейф очарованных ею людей, некоторые из которых покончили с собой, как пишут ее биографы. Поэтому про моральный аспект здесь сложно говорить. Конечно, можно сказать, что это эгоизм, но Зигмунд Фрейд после знакомства с Лу Саломе назвал это нарциссизмом кошки, которая принимает дары человека и не нуждается в нем, в то в время как человек в ней нуждается.

—Получается, что при всех несомненных достоинствах роковой женщины, она не очень-то способна на настоящую любовь?

—А что вы понимаете под «настоящей любовью»? Жертвенность? Самоуничижение? На них она неспособна именно из-за любви к себе. Если брать более широкий аспект, то на любовь она способна, поскольку человек, умеющий так сильно любить себя, способен любить и других. По крайней мере, личностные привязанности, которые мы называем любовью, у таких женщин, несомненно, были. Для Лили Брик это ее муж Осип. Лу Саломе любила Райнера Марию Рильке. Другое дело, что любовь в жизни таких женщин всегда была взаимной. Без страданий и стирания собственной личности.

—Насколько в образ роковой женщины вписывается умение рисковать, совершать необдуманные поступки?

— Их действия — это риск в понимании обычного человека. Для них — это просто видение более вариативной реальности. Безумный риск в данном случае полностью исключен. Никаких иррациональных поступков, никаких бросаний в омут с головой.

У той же Брик, с кем бы она ни находилась, ужин всегда был по расписанию, а сон — в своей постели. Роковая женщина оказывается весьма рациональным существом, которому не свойственны деструктивные порывы.

—А насколько для такой женщины важно желание реализовать себя?

— Для femme fatale ее реализация — это ее роль музы, роль магнетического воздействия на других людей. Ту же Лу Саломе мы помним как femme fatale для многих известных мужчин, и в гораздо меньшей степени — как автора книги «Эротика». Она же писала на протяжении всей своей жизни, но ее исследователи и биографы говорят, что ничего «вечного» она так и не выдала.

Возьмем другой тип женщины — режиссера и фотографа Лени Рифеншталь, снявшего «Олимпию». Прежде всего у нее были личностные задачи, связанные с ее самореализацией. У нее было много поклонников, ведь это была привлекательная страстная женщина, поэтому ее иногда путают с роковой. Но это не так. При всей притягательности Рифеншталь почти всецело отдавалась своему делу.

Роковые женщины отдаваться какому-то делу целиком могли, но не слишком долго. Например, Лилю Брик с детства занимала именно способность влиять на людей, а балетом, к примеру, она занималась, поскольку это было полезно и вдохновительно.

Лу Саломе говорила: «Я наверняка могу прожить собственную жизнь и сделаю это, что бы ни случилось. Поступая так, я не отстаиваю никаких принципов, я отстаиваю нечто гораздо более чудесное, сокрытое во мне, полное жизни и радости, жаждущее вырваться на свободу».

С этим связана и специфическая сексуальная реализация femme fatale. То, что любую женщину может превратить в проституированную особу, на роковой никакого отпечатка не оставит. Мужчины ощущают, что они спят не с конкретным человеком, а с архетипом вечной женственности. И всякого рода расхожие соответствующие ярлыки к ней не прилипают.

—Можете ли вы назвать роковых женщин современности? Например, Рената Литвинова — роковая женщина?

—Мне кажется, нет. Рената Литвинова достаточно талантлива, она себя сделала, выпестовала, но при этом она очень себя рафинировала. Ведь в роковых женщинах важна особая искренность. Но это не та простота, которая хуже воровства, а естественность и, я бы сказала, «высота» самопроявления. В Брик, несмотря на ее любовь к разного рода рафинирующим материальным артефактам (косметике, к примеру), эта естественность была. Из современных женщин роковой, по видимому, следует назвать Карлу Бруни.