Кто изучит молодежь? Молодежь!
Профессор НИУ ВШЭ Елена Омельченко знает о молодежи больше, чем сама молодежь: если та сейчас стремится разбиться на группки и заняться своими внутригрупповыми делами, то Центр молодежных исследований ВШЭ, возглавляемый Еленой Леонидовной, старается изучить все группы, какие есть. И делают это молодые социологи
Центр Молодежных Исследований Государственного исследовательского университета – Высшей школы экономики создан в 2009 году как партнерский проект НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге и научно-исследовательского центра «Регион» в рамках общей программы развития ВШЭ как исследовательского университета.
Основная идея открытия ЦМИ – создание научно-исследовательского центра, реализующего широкомасштабные международные проекты по молодежной тематике, а также принципиально нового научно-учебного пространства, предоставляющего уникальные шансы для опытных исследователей и студентов из разных университетов и разных стран для творческого сотрудничества.
Главная цель – создание научной школы молодежных исследований, включенной в структуру мировой социальной науки.
- Елена Леонидовна, ваш центр работает уже почти 2 года. Какими достижениями вы можете похвастаться?
- В принципе, один год и девять месяцев для научного центра – это не много. Все это время у нас расширялись кадровый состав и сфера интересов, росло количество проектов, которые мы ведем. Ключевая цель центра – проводить исследования различных сторон жизни молодежи, привлекая для этого самих молодых исследователей – прежде всего, студентов и магистрантов нашего университета, которые интересуются социологией. Сейчас в социологии модно говорить о микс-методах – вот и мы пытаемся использовать разнообразный социологический аппарат. Смысл всех наших исследований – понять молодежную повседневность, восприятие молодыми разных проблем, барьеров и сложностей, с которыми они сталкиваются. Мы стремимся избегать морализаторских суждений и не приписывать всему молодому поколению какие-то общие черты – наоборот, хотим понять уникальность каждой молодежной группы.
- Позвольте задать циничный меркантильный вопрос: сколько проектов вы уже реализовали и, самое главное, кто за это платит?
- У нас выполнено уже два проекта, сейчас начался третий. Они поддержаны Центром фундаментальных исследований ВШЭ – это обычная форма спонсирования научной деятельности в нашем вузе.
- Очень интересно, какие темы для исследований молодежи придумала сама молодежь? Что ей самой интересно узнать про себя?
- Первый проект был посвящен реакции молодежи на кризис. Он назывался «Поколение Р», т.е. поколение рецессии. Мы пытались рассмотреть, произошли ли какие-нибудь изменения в молодежном потреблении, в реакции на политику – вообще, коснулся ли молодежи пресловутый кризис?
- Интересные открытия были?
- Были, и даже не одно. Первое, что мы увидели: кризис затронул, в основном, родителей, а не детей. Дети его почти не заметили. Правда, здесь мы должны говорить о разных группах молодежи: не заметили, прежде всего, выходцы из семей среднего и высшего класса. В семьях с уровнем достатка чуть ниже среднего кризис детей уже коснулся; правда, основной удар все равно приняли на себя родители – им пришлось снизить, в первую очередь, собственные расходы. А вот в бедных слоях общества дети испытали уже все кризисные тяготы.
Интересно было наблюдать за реакцией т.н. профессионально ориентированной молодежи.
Ведь сократился рынок молодежного труда – особенно для таких профессий, как пиарщики, рекламисты, всевозможные криэйторы. Многие из них оказались без работы. А особенность реакции этой группы была в том, что они не соглашались на снижение статуса и зарплаты - предпочитали переждать. А свое безработное положение использовали для получения дополнительного образования, для решения каких-то личных проблем, даже для отдыха. Когда кризис прошел, многие из них вернулись на свои позиции.
- В 2009-м году даже высокие профессионалы были готовы снизить свои амбиции. А молодежь, оказывается, не готова!
- Я повторюсь: это относится не ко всем, а к достаточно амбициозным молодым профессионалам, которые до кризиса уже успели кое-чего достичь.
- Уточним: какую возрастную группу вы называете молодежью?
- Приблизительно до 30 лет…
- Да, возрастной коридор расширяется… А более молодые?
- В жизни студентов и школьников мы тоже отметили очень интересный момент. Вообще-то он и раньше имел место, но в кризис проявился еще больше. Оказывается, в российских семьях сейчас принята такая «двойная бухгалтерия»: очень многие дети, даже если они и подрабатывают, не рассматривают свои деньги как часть семейного бюджета. Чаще всего их деньги тратятся исключительно на такие вещи, как фитнес, клубы, дискотеки, покупка техники и, самое главное, на оплату мобильного и Интернета. А кормят родители…
- Несчастные родители, они позволили сесть себе на шею! И до какого возраста молодежь собирается там сидеть?
- Это может быть очень долго. В принципе, родители принимают эту схему: полностью обеспечивают детей одеждой, едой, оплачивают квартиру, если живут там вместе с детьми.
- А если человеку под 30 и он сам зарабатывает не меньше, чем его родители?
- Вариантов множество, я же говорю довольно общó. Думаю, он частично справляется сам, но родители продолжают принимать участие в его жизни… К бедным семьям это не относится – там мы очень часто встречаемся с тем, что зарплата школьника или студента становится важной частью семейного бюджета… Но, тем не менее, очень многие дети даже не заметили кризиса: поесть всегда было что, а главное, что их волновало – это чтобы всегда было чем заплатить за Интернет и за мобильник. Это сейчас самые главные вещи.
- Ну и поколение же выросло!
- Когда мы говорим о каких-то эффектах кризиса, нужно учесть одну важную вещь: те изменения, которые происходят в сознании молодежи, могут проявиться только лет через 10-15… Скажем, дефолт 1998 года отразился на тех, кому тогда было 14-15 лет, уже сейчас, когда им стало ближе к 30-ти. Поэтому говорить о том, как сформировалось сознание поколения под воздействием последнего кризиса, мы, наверное, не можем. А вот через 10-15 лет проверим, можно ли говорить о «Поколении рецессии».
- А ваш второй проект?
- Он о новой молодежной солидарности. Мы ищем и пытаемся понять новые типы связей и отношений внутри молодежных групп – как они формируются, эти новые типы? Не только субкультуры, но и более широкие движения…
- А по этой теме вы что-нибудь социально значимое обнаружили?
- Да. Например, мы увидели, что в молодежной среде становятся важными некоторые идеи, которые могут объединять вокруг себя самые разные группы – такие, которые обычно не сближаются. Например, вектор ксенофобии – националистических настроений. Придерживающиеся его могут быть из разных социальных страт и субкультурных групп. Пример – события на Манежной площади. Там объединились и футбольные фанаты (причем, разных клубов, что уже интересно), и скинхеды, и просто гопники, и политически активная молодежь. Что их объединило? Вопрос сложный, но мне представляется, что самым важным объединяющим фактором стало недовольство несправедливостью принимаемых решений. Протест вызвало «несправедливое государство», его коррумпированность, нечестность, закрытость. Все это было сильно замешано уже на национальном вопросе, но все же он был не определяющим.
- И в какой стадии находится этот проект?
- Проект двухлетний, мы перешли во вторую часть. Продолжаем исследования, изучаем молодежные группы - религиозную молодежь, движение «Наши», экстремальные группы – полуспортивные, такие, как «Ночной дозор», стритрейсеры, паркуристы… Смотрим сетевые сообщества молодых родителей, которые, объединившись в сети, потом выходят на улицы и начинают отстаивать права – на детские садики, на социальное обеспечение, на поддержку беременных и т.д. Это очень интересно, и мы обнаружили, что сейчас это очень мощная солидарность – молодые родители.
- Кого этот массив информации способен заинтересовать?
- Это всегда очень сложный вопрос – кому нужна социология? По идее, наша информация должна заинтересовать политиков, разработчиков социальных программ… Ведь московское отделение вышки получает все наши результаты и имеет выход на органы власти. Мы и книги пишем, и статьи – ведь важно и в своем, научном сообществе обсуждать свою точку зрения. Пытаемся работать с СМИ, с фирмами, ориентированными на молодежные бренды. Ведь один из наших побочных продуктов – информация о потребительских практиках: на какие бренды ориентирована молодежь? Или - на какие социальные сети? В этом и смысл социологии – показать различия, уйти от штампов вроде того, что «все сидят В Контакте…» Юноши и девушки разное количество времени проводят в Интернете, по-разному в будни и в выходные – например, по воскресеньям чаще в Facebook΄е, а по субботам - В Контакте. Бывают и такие различия. И если кто-то хочет давать рекламу, то для него такие тонкости как раз и являются самыми важными. Или, например, мы выяснили, какое пиво молодежь пьет. Или в каких магазинах покупает модную одежду, что считает модным…
А если говорить про солидарность, то наш проект показывает, какие молодежные группы сегодня вызывают наибольшую симпатию, а какие – наибольшее отторжение и вражду у самой молодежи. Это нам помогает увидеть, вдоль каких идей эти солидарности образуются. Может быть, сейчас эти группы между собой и не знакомы, и не контактируют, но в случае каких-то мобилизаций знать, кто с кем потенциально может быть объединен и кто кого может поддержать – это очень важное знание. И для политиков – в первую очередь.
- Понятно. А третий проект?
- Третий проект связан с изучением тела и телесности. Какую роль тело играет в жизни молодежи? Это вопросы здоровья, гигиены, моды, спорта, фитнеса, болезней, представлений о каких-то нормах в отношении тела – что является красивым, что некрасивым, сексуальным и несексуальным, какие существуют представления о женственности и мужественности именно с точки зрения их воплощения. Это тоже очень интересное поле, и мы здесь тоже можем увидеть очень много интересного.
- Летом ваш центр работает?
- Конечно, летом идет основное «поле» – исследования. Сейчас по проектам «Солидарность» и «Тело» берется множество интервью, потому что именно летом молодежь более-менее свободна.
В конце июля у ЦМИ пройдет летняя школа. Она будет проходить на выезде, в Карелии. Там будет не только наш ЦМИ – для участников проводился всероссийский конкурс, и даже из стран СНГ будут представители. Мы будем знакомиться с результатами третьего проекта и проводить мастер-классы по его ключевым вопросам.
- По идее, исследования российской молодежи должны быть очень интересны для зарубежных социологов. Вы этот интерес замечаете?
- Да! На следующий учебный год самым важным событием для нас станет приезд для проведения мастер-классов и ведения занятий профессора Хиллари Пилкингтон из Ворвикского университета, Великобритания. Она всемирно известный социолог, специализирующийся на изучении российской молодежи и вообще на молодежных исследованиях. Она наш давний партнер и коллега. Хиллари будет проводить занятия и с нами, преподавателями, и со студентами. Приезжает она на месяц. Такие визиты - это новая форма, которую наш центр будет развивать - я имею в виду приглашения иностранных специалистов для работы в рамках наших проектов.
- А каковы лично Ваши преподавательские планы?
- Я веду научно-исследовательский семинар в магистратуре и на него буду набирать студентов. Там и происходит специализация наших магистрантов по темам молодежных исследований. На таких семинарах, как правило, 5-8 студентов и 2 преподавателя. С каждым студентом мы ведем углубленную индивидуальную работу, учим написанию академических текстов, книги читаем – у нас там создаются многочисленные ридинг-группы. Очень творческая работа получается… А еще помогаем понять какие-то базовые вещи и тонкости полевой работы социологов.
- Я смотрю, в Вышке сейчас стали очень много говорить о полевых исследованиях…
- Да, после того, как ВШЭ получила статус научно-исследовательского университета, на развитие исследовательской части делается огромный упор. Вышка претендует, и я думаю, что для этого есть все основания, на то, чтобы занять одну из ключевых позиций в мировом университетском рейтинге. Поэтому идет мощная поддержка исследовательских структур и научных разработок, которые проводятся сотрудниками и студентами. И в структуре вуза очень много исследовательских подразделений. В Петербурге их пока 5-6, а в Москве порядка 40. Это и исследовательские центры, и научные лаборатории, и институт…. И всех их поддерживают, поскольку сейчас вышка находится под прямым патронажем правительства. Все центры, получающие поддержку от вышки, пишут научные отчеты по своим исследованиям и берут на себя обязательство публиковать хорошие статьи не только в России, но и в популярных и престижных мировых изданиях – прежде всего, на английском языке – для того чтобы формировать репутацию нашего университета. Он сейчас очень активно селекционирует академическое пространство и пытается привлечь к себе всех, кто известен и хорош в своих областях деятельности. А потом очень хорошо их поддерживает.
- А на примере ЦМИ как эта поддержка проявляется?
- Мы включены – и центр, и я, и коллеги - в разные международные проекты по сходной тематике, и это дает большой синергетический эффект, так как мы можем сравнивать множество собранных по всему миру данных. Мы очень много ездим на международные конференции, и студенты, которые вовлекаются в работу ЦМИ, примерно через годик тоже начинают активно ездить и выступать. Так что социология сейчас очень интересна! Есть грантовая поддержка, есть какие-то добавки в вышке, конкурсы. Я думаю так: если общество будет развиваться динамично, то по мере его большей открытости и либерализации общественной жизни нужда в социологах будет все больше и больше возрастать.