Университеты Китая: Уроки Младшего брата

До недавнего времени было принято считать, что лучшие университеты — это университеты с историей. Терпение — вот что рассматривалось как важный фактор успеха: формирование академической культуры не терпит спешки и суеты назойливого и динамичного рынка.

Ярослав Кузьминов
Мария Юдкевич
09.12.2009, 233 (2503)
До недавнего времени было принято считать, что лучшие университеты — это университеты с историей. Терпение — вот что рассматривалось как важный фактор успеха: формирование академической культуры не терпит спешки и суеты назойливого и динамичного рынка.
В последние годы общественное мнение меняется. Правительства многих стран запускают программы создания исследовательских университетов, справедливо рассматривая их как локомотивы диверсификации своей экономики. Сингапур, Саудовская Аравия, Чили и Австралия прикладывают значительные усилия в создании университетов мирового класса. С большим запозданием начали участвовать в этой гонке и мы: в 2006-2008 гг. в России были реализованы двухлетние программы развития 68 так называемых инновационных университетов, позднее сформированы три группы ведущих университетов (МГУ и СПбГУ, семь федеральных и 14 национальных исследовательских университетов), которым оказывается специальная поддержка.
Амбициозные внешние задачи и отсутствие «подкожного жира» вековых академических традиций заставляют университеты-выскочки искать свои собственные стратегии развития. Не исключение и Китай, который за последние 20 лет далеко продвинулся на пути формирования исследовательских университетов мирового класса. И, хотя в Китае доля исследователей среди работоспособного населения на порядок меньше, чем в России или США, по их количеству Китай, обогнав Россию, уже занимает второе место.
Этот опыт особенно интересен для нас, поскольку китайские университеты в 1950-1980-е гг. были в большой степени скопированы с советских — и по структуре, и по финансированию, и по принципам организации академической жизни (только в этом смысле мы употребили термин «Младший брат» — китайцы уже давно не рассматривают себя в таком качестве).
В начале ноября мы побывали в ряде университетов Шанхая. Многие вещи китайские коллеги демонстрировали с гордостью: новые кампусы (недавно отстроенный кампус Фуданьского университета по масштабу и размаху представляет собой нечто среднее между МГУ и Стэнфордом), оснащенные по последнему слову техники лаборатории, гигантские библиотеки. Однако все руководители — а мы встречались с ректорами, деканами, президентами вузов — начинали свой рассказ об университете с гордого упоминания о том, какую долю их преподавателей и исследователей составляют соотечественники, получившие образование в лучших университетах мира и вернувшиеся домой. Это соответствует общей картине: из миллиона студентов и исследователей, уехавших за границу с 1978 г., около 200 000 вернулись работать в Китай, и доля возвращающихся растет.
Китайское правительство, ставя задачу создания исследовательских университетов мирового уровня, последовательно реализует стратегию ее решения, значительным образом опирающуюся на политику импорта мозгов. Находясь во многих случаях в более скромных начальных условиях, чем российские, китайские университеты за десятилетие прошли громадный путь. Какие уроки мы можем вынести, наблюдая за реализацией этой политики, для формирования исследовательских университетов в России?
Урок 1. Для того чтобы развивать университеты, надо сначала оздоровить их. Обеспечить мотивацию студентов обучаться с полной отдачей сил, а преподавателей — сосредоточиться на работе на кафедрах и в лабораториях, а не бегать по нескольким местам работы. В Китае эти проблемы были решены еще в конце 80-х — начале 90-х гг. В значительной мере благоприятное положение китайских университетов обеспечено не усилиями правительства, а объективным состоянием рынка труда. Большое предложение дешевого труда в экономике, с одной стороны, не позволяет китайским студентам находить дополнительный заработок (и отвлекаться от занятий), с другой — обусловливает привлекательность занятости в университете и страх потерять чистую и высокооплачиваемую на фоне остального рынка работу.
Впрочем, в крупных городских центрах коммерческий сектор может, как и в России, предложить хорошим специалистам (юристам, инженерам, экономистам, даже филологам) зарплату, в несколько раз превосходящую университетские стандарты. В этих случаях местный бюджет платит профессорам «вторую зарплату» — ведь хороший университет рассматривается как важнейшее условие развития города. Это, а также заработки от платных образовательных программ и прикладных разработок обеспечивают эффективный контракт подавляющего большинства китайских преподавателей с университетом.
В России пока отсутствуют оба упомянутых выше условия жизни «нормального университета». Значительная часть студентов не сосредоточена на учебе: рынок труда дефицитен, и даже сильные студенты не могут отказаться от соблазна заработать. В Китае высшее образование получают только 15-20% лучших, в России — больше половины выпускников школ. Понятно, что качество студенческой аудитории у нас разное.
Но если мы вряд ли откажемся от большого охвата населения высшим образованием, то проблема достойной зарплаты преподавателей должна быть решена государством в обозримые сроки. Цена вопроса для 300 000 преподавателей — 200 млрд руб. в год, или 0,5% ВВП. При этом увеличение доли высшего образования в ВВП с нынешних 0,75% до 1,25% только приблизит нас к среднему показателю по ОЭСР (1,5%).
Урок 2. Имея опыт посещения и американских университетов кампусного типа, и городских университетов континентальной Европы, мы были поражены тем, как университеты Шанхая используют преимущества обеих этих моделей. С одной стороны, большой кампус, сосредоточение университета на одном участке — это конденсированная среда, стимулирующая взаимный интерес и возможность повседневного общения, большего сосредоточения на учебных занятиях и исследованиях, более плотные социальные и интеллектуальные связи. С другой стороны, расположение университета в городской черте — это взаимовыгодная встроенность в социальный процесс, в социальную и экономическую жизнь города.
Городские власти в Китае выделяют университетам крупные участки земли, софинансируют — вместе с федеральным правительством — капитальное строительство, создавая и культивируя тем самым точки драйва, оказывающие позитивное влияние на жизнь города в целом.
В России вузы — это дело федеральной власти, региональные и городские власти не часто передают им землю и собственность для развития. Отрадным исключением является опыт губернатора Белгородчины Евгения Савченко, построившего прекрасный кампус в центре города.
Урок 3. Невозможно все университеты страны сделать исследовательскими — это запретительно дорогая как по финансовым, так и по человеческим ресурсам задача. Поэтому необходима таргетированная поддержка ограниченного набора сильных вузов. В Китае в последние годы было реализовано несколько таких программ.
Так, в 1993-1995 гг. был реализован проект «21-1», подразумевавший выделение 100 университетам дополнительного финансирования в совокупном объеме около 3 млрд евро. Более поздний проект «98-5» (1991-2001 гг.) был ориентирован на поддержку 36 вузов, получивших около 1,5 млрд евро дополнительного финансирования.
Необходимые условия эффективности таких программ — выделение достаточных объемов финансирования, а также долгосрочность государственных гарантий по финансированию. Важным моментом является и направление этих инвестиций. Так, в рамках последней программы китайские исследовательские университеты получили значительные средства на привлечение исследователей с мирового академического рынка, на развитие международного сотрудничества, на программы преподавательских и студенческих обменов.
Россия, казалось бы, идет тем же путем. 14 вузов получили статус национальных исследовательских университетов. Обещана долгосрочная, на пять лет, финансовая поддержка (по сравнению с инновационной образовательной программой, рассчитанной на два года, это большой прогресс). Однако, если обратиться к деталям, картина не столь оптимистична: победители конкурса национальных университетов могут рассчитывать на ежегодное дополнительное финансирование в размере 200-400 млн руб. в год (что составляет в среднем не больше 15% от суммарного годового бюджета этих вузов). А в списке статей разрешенных трат присутствует повышение квалификации преподавателей, разработка учебно-методических материалов, закупка оборудования. Собственно исследований в этом списке нет. Отсутствует и повышенное финансирование зарплаты преподавателей, без чего странно вообще ставить вопрос об обновлении кадров.
Вместе с тем вопрос о привлечении в университеты исследователей, способных делать конкурентоспособные на мировом рынке работы, и о создании для них условий и стимулов для эффективного развития является ключевым в построении университетов мирового класса. Мы обратимся к нему в следующей части нашей статьи.

Авторы — ректор ГУ-ВШЭ, директор по академическому развитию ГУ-ВШЭ

Университеты Китая: Уроки Младшего брата
Ярослав Кузьминов
Мария Юдкевич
16.12.2009, 238 (2508)
Урок 4. Исследовательский университет — это исследования мирового уровня. А это, в свою очередь, исследователи мирового уровня. И политика в отношении найма и продвижения таких людей должна быть основана на внешней экспертной оценке их результатов. Экспертной не в том смысле, что для нее привлекаются «независимые» эксперты, а в том смысле, что оценка дается академическим рынком, принимающим (или не принимающим) статьи, доклады, результаты проектов. Соответственно, контракты, которые заключаются с такими людьми, должны быть основаны на такой оценке результатов.
Руководство китайских университетов планомерно проводит политику ценовой дискриминации в отношении преподавателей и исследователей — по уровню перспективности и качества их текущей деятельности. Люди, публикующие статьи в ведущих академических журналах, находятся на специальных контрактах, выплаты в рамках которых в разы выше оплаты обычных преподавателей того же факультета. При этом значительная часть дополнительного финансирования таких контрактов выделяется университетам центральным правительством.
В России необходимость такой политики, как нам кажется, не осознана в самих университетах (дифференцированные контракты применяются буквально в нескольких) и пока никак не поддерживается сверху. В последнем послании президент Медведев, правда, уделил внимание этой теме, так что в ближайшие годы можно ожидать перемен.
Это не только проблема денег. Российским университетам также придется пойти на очевидную социальную напряженность. Она возникнет, когда молодые люди 25-30 лет, только что закончившие учебу в аспирантурах американских вузов, получат контракты, подразумевающие в разы большие, чем у профессоров, зарплаты, и в разы меньшую преподавательскую нагрузку.
Урок 5. Для того чтобы исследователи мирового уровня возвращались на родину, необходимы стимулы. И стимулы не только и не столько финансовые. Люди, для которых наука — дело жизни, не захотят возвращаться в условия, где этой наукой будет невозможно или очень сложно заниматься, даже если им посулить большие зарплаты. Сильные люди заинтересованы в работе в сильной академической среде. Понимая это, руководство китайских вузов пытается формировать команды, не допуская исследовательской изоляции и всячески поддерживая международные исследования. Но существует и та среда, которая культивировалась до этого. Для минимизации конфликтов такой академический «десант» в университетах Китая обычно высаживается в отдельные исследовательские подразделения. Две академические культуры до поры до времени существуют параллельно.
В России попытка «десантировать» приезжающих исследователей мирового уровня в «гущу академического сообщества» рискует вылиться либо в имманентные конфликты и оппозицию со стороны ведущих групп академических интересов, либо в мимикрию потенциально сильных людей под условия окружающей среды. Действительно, зачем писать одну статью в течение двух лет в надежде опубликовать ее в American Economic Review, если можно за год написать десяток статей в «ведущие российские журналы» и быть окруженным почетом и уважением.
Не менее опасны и бюрократические барьеры, связанные с приездом иностранных исследователей на постоянную работу в российские университеты — от получения квот на работу и рабочих виз до конкурсной поддержки исследований. Только что с большим трудом удалось остановить — уже в Думе — очередную инициативу исполнительной власти по ограничению возможности привлекать в Россию иностранных преподавателей. До сих пор у нас действуют нелепые для страны, заявившей своим приоритетом модернизацию экономики, квоты на привлечение иностранных исследователей.
Урок 6. Для исследовательского университета важна автономия и возможность принятия самостоятельных — академических и предпринимательских — решений. Возможность для университета вести хозяйственную деятельность на условиях значительных налоговых льгот не только приносит ощутимый доход (в 2004 г. в Китае действовало 4563 предприятия, управляемых университетами, принося им совокупный доход в размере 200 млн евро). Хотя среди вузовских предприятий есть и инновационные фирмы, основную часть доходов им приносят простые услуги — от общественного питания и медицинских сервисов до строительных и торговых фирм. Разумеется, бюджет недополучает фискальные доходы от такого рода «свободных экономических зон» вокруг университетских кампусов. При этом для Китая последствия гораздо более весомы, чем были бы для России: ведь бюджет КНР в своей основе формируется за счет налоговых поступлений от рядовых налогоплательщиков, а не от экспортных доходов. Тем не менее китайское правительство не боится «обменивать налоговую базу на развитие нужных секторов».
У «коммерческого пояса» китайских университетов есть еще одно полезное свойство. В перспективе это создает устойчивые связи между университетами и реальным сектором. А коммерческие каналы спроса на прикладные разработки, основания для которых рождаются в университетах, позволяют университетам более гибко реагировать на запросы рынка труда.
Урок 7. Выдающиеся результаты не даются без издержек. Быстрые результаты дает только мобилизационная стратегия (в противовес стратегии улучшения «по всем фронтам»). Как результат — новейшее оборудование, отличные библиотеки и классы для занятий в ведущих китайских университетах и… перенаселенные комнаты общежитий с туалетом на этаже и душем в специальном здании в центре кампуса. Денег, которые идут на годовую зарплату одного приглашенного профессора, с лихвой хватило бы на ремонт общежития. Однако есть «генеральная линия партии». Представители партийных органов, кстати, активно участвуют в принятии решений о направлениях расходования средств. В китайских университетах ориентация на внешне распознаваемые сигналы (одни высоченные ворота на въезде в новый кампус в Фудане чего стоят — каждый из столбов величиной с центральную башню университета Беркли) очень развита. И то, что к этим внешне распознаваемым сигналам относятся и статьи в лучших журналах, очень помогает развитию исследований.
В поведении российских вузов ориентация на сигналы тоже является характерной чертой. Только публикации в топовых журналах к ним пока не относятся.
Исследовательский университет характеризуется тем, что происходит внутри: исследователями, сильными студентами, образовательными программами, однако оценивается он через сравнение с другими вузами по внешне оцениваемым, сравнимым и прозрачным показателям. Именно сравнение себя с другими дает основания для роста. Поэтому рейтинги, как бы к ним ни относились, очень важны.
Можно придумать свой рейтинг и оказаться в нем на лидирующих позициях. Это несложно, достаточно построить методику расчета таким образом, чтобы в максимальной степени использовать имеющиеся (при этом не обязательно свидетельствующие о качестве) особенности своего вуза и национальной системы образования. Скажем, ориентируясь на большой размер вуза, считать совокупные, а не средние показатели — в частности, не среднее количество публикаций на сотрудника, а общее количество работ. И учитывать не только работы в лучших мировых журналах, но вообще все публикации, коих у преподавателя обычного российского вуза, как правило, значительно больше, нежели у профессора престижного американского университета. Однако что это даст, кроме деструктивного чувства самоуспокоения? Гораздо более показательный сигнал и мощный внешний вызов дают наши места в «чужих» рейтингах.
В начале ноября шанхайский университет Цзяо Тун обнародовал рейтинг исследовательских университетов за 2009 г. В 500 лучших мировых университетов попали 18 университетов Китая, пять университетов Гонконга, семь университетов Тайваня. Россия догнала в этом рейтинге (а не, как намечалось, по темпам роста ВВП) Португалию — каждая из стран представлена двумя университетами.
Далеко не очевидно, до какой степени российским университетам целесообразно скрупулезно копировать опыт китайских коллег: мы вряд ли готовы усиливать мотивацию студентов за счет резкого увеличения селективности и сокращения доступа к высшему образованию для молодежи или ставить наши университеты под жесткий партийный контроль. Да и вопрос возвращения вузам налоговых льгот при осуществлении хозяйственной деятельности вызывает большие споры. Очевидно другое — для того чтобы победить конкурентов и стать лучшими, нужно играть с этими университетами на едином поле глобального академического рынка, приняв общие для всех правила и стандарты качества. Выйти на то поле, на котором уже представлены университеты США, Англии, Франции, Сингапура, Австралии, Китая и игру на котором со стороны критично и с плохо скрываемой завистью комментирует «российская академическая элита».

Авторы — ректор ГУ-ВШЭ; директор по академическому развитию ГУ-ВШЭ