Сперва как «Зенит», потом как Эрмитаж

Подобную по масштабу конференцию и не припомнишь – такую, чтобы с руководителями не только российских вузов и Минобрнауки, но и главами важнейших мировых агентств, составляющих университетские рейтинги, куда наши так стремятся: Times Higher Education, QS Intelligence Unit..

Пути реформирования российской высшей школы обсуждали в Петербурге

Автор - Анастасия ДОЛГОШЕВА, Санкт-Петербургские ведомости

Подобную по масштабу конференцию и не припомнишь – такую, чтобы с руководителями не только российских вузов и Минобрнауки, но и главами важнейших мировых агентств, составляющих университетские рейтинги, куда наши так стремятся: Times Higher Education, QS Intelligence Unit...
Организаторы – петербургский филиал Высшей школы экономики (так отметил свое 15-летие), Европейский университет в СПб и Национальный исследовательский университет ИТМО – собрались с коллегами, во-первых, обсудить «новые точки роста», во-вторых, обдумать, как университеты должны менять жизнь городов – чего пока, если честно, в России не происходит.

 

Попасть в топ-100

Вопрос, что мы забыли в «ихних» рейтингах, если еще обсуждается, то вяло. На государственном уровне решено, что нам туда надо. Есть госпрограмма «5 – 100 – 2020», согласно которой пять российских вузов к 2020 году должны оказаться в первой сотне международных рейтингов и 15 российских вузов, победив в конкурсе, получили от государства деньги на свои программы, нацеленные именно на попадание в мировой топ-100.

– Мы сейчас конкурируем со всей Европой, которая предлагает качественное и недорогое образование, мы все больше чувствуем давление со стороны дистанционного образования, – комментирует замминистра образования и науки Александр Повалко. – Университеты должны предложить свой «уникальный продукт».

Ректор Уральского федерального университета Виктор Кошкаров добавляет: в мире все больше молодежи поступают в вузы; растет количество студентов, которые учатся не в своей (или не только в своей) стране: за 34 года количество таких студентов в мире возросло на 325%, к 2020 году их будет 8 млн.

Если российские вузы не вклинятся в мировые процессы, если не станут известны – будем куковать на обочине.

Власть – комитетам

– Мы знаем, как сейчас поднять конкурентоспособность российских университетов, – заявляет Олег Хархордин, ректор Европейского университета.

Надо поступить, как «Зенит», – купить сильных игроков. Многие российские вузы вне рейтингов потому, что сотрудники не публикуются в важных научных журналах (публикационная активность – тоже показатель научной состоятельности). Так что можно щедро поощрять за такие публикации, можно покупать публикующихся профессоров.

Но, говорит Хархордин, это меры краткосрочные. Они будут исчерпаны (в конце концов, все вузы мира приглашают продуктивных ученых) – и встанет вопрос, за счет чего обеспечить долгосрочный рост?

По мнению ректора, в университетах нужно реформировать систему управления. Вводить т. н. Shared Governance, или смешанное управление.

Когда менеджеров американских университетов спрашивают, почему американские вузы, хоть ты тресни, оккупируют две трети всех рейтингов, те в качестве причин называют не деньги. И не старания подкрутить пару винтиков, чтобы в эти рейтинги вписаться. Называют именно вот это смешанное управление: оно предполагает, что управляет вузом не только ректор и не только ученый совет, но и специально созданные профессорские комитеты, отвечающий каждый за свой фронт. Такие комитеты не назначаются ректором или председателем ученого совета, существует этакий совет старейшин, «комитет комитетов», который и соображает, кого из толковых профессоров попросить «позаседать».

Так, по мнению Хархордина, повышается мотивированность профессоров, потому что они чувствуют, что «фирма отчасти принадлежит им». Пока что равнодушие профессорско-преподавательского состава и студенчества даже тех вузов, которые прорвались в программу «5 — 100 — 2020», в Минобрнауки считают главным неприятным открывшимся обстоятельством: университетскому «народу» дела нет до наполеоновских планов начальства.

Вообще-то новый закон «Об образовании» предусматривает создание технических советов, возможности профсоюзов, то-се. Но на деле подкомитеты все равно блюдут интересы администрации.

Судя по программам развития университетов – участников программы «5 — 100 — 2020», большинство схватились за краткосрочные меры. Оно понятно: время не ждет, 2020 год у нас случится через шесть лет. Но Хархордин назвал вуз, который активно меняет именно свою систему управления.

Это ИТМО: ректор Владимир Васильев пригласил ради этакого дела Стивена Хагена, известного в мире специалиста по внутриуниверситетскому менеджменту. ИТМО уже создал несколько профессорских комитетов, которым делегируется часть власти.

В Европейском университете тоже «насоздавали комитетов аж целых четыре», дабы факультеты сосредотачивались не на том, как бы поделить бюджет, а на том, что лучше для институции в целом.

Высшая школа экономики также создает комитеты, но ректор Ярослав Кузьминов скептически отмечает «ограниченность интересов и ограниченность видения» в университетском сообществе. По его словам, на Западе в университетах качественный состав профессорского корпуса таков, что способен принимать стратегические решения. В России хорошие профессора мирятся с недобросовестным поведением коллег, с нечестным получением степеней, не приветствуют приход иностранных коллег с мирового рынка... По мнению Кузьминова, при таком состоянии дел наши комитеты могут решать только те задачи, которые не носят стратегического характера.

Демократия неэффективна

Передать часть власти профессорским комитетам – ни разу не демократия.

– Прямая демократия, которая сложилась в большинстве европейских университетских систем, не приводит к эффективности, – уверяет Олег Хархордин. – Поэтому американские системы впереди европейских.

Смешанное управление, принятое в американских и успешных азиатских университетах, – это элементы «монархии», «аристократии» и «демократии».

«Монархия» дает большие прерогативы отдельным деканам (в их власти, например, назначать серьезные зарплаты). Но возможный деканский произвол ограничивает «аристократия», тот же профессорский комитет – какой-нибудь профессор, нобелевский лауреат вполне может сказать: «Вы обалдели, дорогой декан, если не повышаете зарплату такому-то, – он же уйдет к нашим конкурентам». Ну а мнение остального университетского сообщества (демократия) нужно, чтобы союз «монархии» и «аристократии» не обернулся «олигархией». Всегда нужен кто-то, кто скажет – эй, не слишком ли вы заняты обсуждением своих зарплат, займитесь делом!

«Университеты меняют города»

Не будем обольщаться, Петербург с его сотней государственных и негосударственных вузов, в которых 68% студентов иногородние – не студенческая столица. Доля студенчества в Петербурге – всего 7%.

И Москва, по мировым меркам, не студенческая столица. И Екатеринбург. Вот Томск – да: там студенчество составляет 15 – 20% горожан. Однако, как констатирует Ярослав Кузьминов, и в Томске «скорее пассивное взаимодействие вуза и города, чем активная культурная позиция».

«Университеты меняют города» – название одной из ключевых тем конференции.

– В городской экономике место и роль университетов – далеко не только производство человеческого капитала, который расходится по предприятиям и отраслям и создает собственный бизнес, – говорит Кузьминов. – Это еще и мощный вклад в культуру города, в экономику впечатлений и интеллектуальную экономику города.

– Если в ХХ веке все решал капитал, то сейчас – таланты, – считает директор питерской Вышки Сергей Кадочников. – К кому они приедут, тот и выиграет. Возьмем карту мировых городов, привлекательных для образования. Петербурга нет в топ-50. Москва на 38-м месте. Мы должны что-то сделать, чтобы наш город стал заметен.

Каждый из наших университетов – махонькая точка на карте образования, и, только объединив ресурсы, можно сделать эту точку жирнее.

Университеты приносят городу значительно больше того, что можно подсчитать как просто «вклад в экономику». Великий университет (именно так формулировали выступавшие) привлекает в город лучших – лучшую молодежь, лучший бизнес, и это меняет город. Пояса малых инновационных предприятий (благо закон дает право вузам их организовывать), студенческие культурные клубы и кафе, публичные открытые лекции... Спектр широчайший. Участие западных университетов в спортивной и медицинской жизни своих городов – мощнейшее: подчас университетская клиника – крупнейшее медицинское заведение в городе.

Конференция проходила в, казалось бы, неожиданном месте – на Новой сцене Александринского театра. Это символично: Александринка-2 под завязку напичкана новыми информационными технологиями – как совместный проект театра и ИТМО (напомним, пока недосягаемого лидера в чемпионатах мира по программированию).

В Александринке-2 уже идут постановки, сопрягающие технические науки и искусство; вместе с ИТМО Академия театрального искусства готовит по новой магистерской программе актеров, режиссеров, сценаристов и т. д., подкованных и в новых технологиях.

Это пример того, что город получает, имея на своей территории такой вот университет. Городские предприятия, надо думать, много чего приобрели от того, что в Петербурге есть СПбГУ, ЛЭТИ, Политех, ГУАП и многие другие, но приобретения должны быть, как это сказать, очевиднее для горожан.
– Говорить о долгосрочной конкурентоспособности вуза можно, только если он участвует в составлении стратегии развития города до 2020-го, 2030 года и так далее, – говорит ректор ИТМО Владимир Васильев. – Я таких примеров сейчас не вижу.

50 граммов смысла жизни

Олег Хархордин провел параллель: у мировых городов есть всемирно известные музеи. В Нью-Йорке – «Метрополитен»; в Петербурге – да, Эрмитаж. Можно ли сделать подобное в сфере образования, назначив нашим «образовательным эрмитажем», допустим, СПбГУ?

Не получится, полагает Хархордин, вообще-то выпускник СПбГУ. Высшее образование Петербурга для мира должно быть этаким собранием коллекций, совместным продуктом сильнейших университетов города. Да вообще-то и Эрмитаж складывался коллекциями, не одни Романовы старались.

Надо объединять ресурсы. Парижские вузы, например, создали Парижскую школу экономики – и она сейчас в десятке экономических школ Европы. Польские, корейские вузы создали свои программы Study in Poland, Study in Korea.

Нужна программа, привлекательная для иностранных профессоров и студентов, – Study in Russia. Бен Соутер, руководитель QS Intelligence Unit (рейтинг вузов, к которому чрезвычайно внимательно относятся работодатели), подтвердил: университеты, которые объединяются, повышают свое место в рейтингах. Стивен Хаген, проректор ИТМО, добавил: «Мы не достигнем достаточных высот, если будем использовать свои ресурсы поодиночке». Хотя признал, что процесс – болезненный.

– На первом месте должны стоять совместные сетевые инновационные проекты, – считает ректор ЛЭТИ Владимир Кутузов. – Будут совместные исследования – появятся совместные программы подготовки бакалавров, магистров, специалистов.

Недавно президент Гарвардского университета Дрю Джиллин Фаус сказала: великий университет не только тот, который эффективно управляется и плодит научные публикации; это университет, который объясняет нам, откуда мы пришли и куда идем.
Словом, университеты, высшее образование – еще и про «смысл жизни».

– Российские университеты могут стать такими, я бы сказал, «машинами по разливке смысла жизни порциями по 50 граммов», – утверждает Олег Хархордин. – Наши университетские сообщества претендуют на то, чтобы называться великими университетами. Этого у нас не отняли, несмотря на 25 лет кризиса в науке и образовании. И на этой базе можно строить успешную стратегию.

Так уж сложилось, что в университетской мировой среде глобальных интересов больше, а национальных – меньше. Сейчас, когда в мире не мирно, в этой особенности университетов – тоже смысл. Еще какой.