Публикация научных статей: опыт магистрантов программы
Публикация научных статей — один из важных аспектов профессиональной деятельности современного филолога. Поговорили со студентами нашей магистерской программы, у которых есть такой опыт. В интервью первокурсники Амира Забирова и Михаил Бешимов рассказывают о том, как они работают над научными статьями.
— Как рождается импульс к написанию статьи? Как возникает ее идея и как формулируется научная проблема? Поделитесь вашим опытом.
Амира Забирова
студентка 1 курса программы «Русская литература в кросс-культурной и интермедиальной перспективах»
В моем случае написать статью побуждает работа над еще не исследованной темой. Когда понимаешь, что есть возможность сказать что-то новое, заполнить пробел, образовавшийся в научном поле, вопроса «стоит ли писать статью?» не возникает.
Михаил Бешимов
студент 1 курса программы «Русская литература в кросс-культурной и интермедиальной перспективах»
Тот опыт, которым могу поделиться я, будет не универсален, поскольку все очень сильно зависит от материала. Скажем, библиографические или текстологические исследования стремятся к точности, объективности, к истине, в конце концов. Для меня же важно чувствовать глубокий интерес к тому, с чем я работаю, — это может быть поэт, поэтическое поколение или среда. Желание понять другого — вот исходная точка любого моего исследования. В этих попытках порой приходишь к неожиданным концептуализациям, которые позволяют переосмысливать и литературу, и себя по отношению к этой литературе. Так что да, импульс — появление этих концептуализаций, а научная проблема формулируется по ходу.
Думаю, будет уместно, если поделюсь своей недавней публикацией: в апрельском номере «Вопросов Философии» вышла моя совместно с Е.А. Тахо-Годи статья, посвященная междисциплинарной конференции в Доме Лосева. Конференция была нацелена на прояснение диалога между русской поэтической традицией и русской же философской мыслью.
— Насколько подробно обсуждается структура статьи с научным руководителем? Как вы взаимодействуете с научным руководителем в процессе написания?
Амира Забирова:
Я не обсуждаю с научным руководителем структуру статьи. Сначала пишу самостоятельно, затем отправляю черновик, и мы вместе обсуждаем, что можно исправить, изменить, убрать, дополнить. После этого я начинаю работать с правками, потом снова выношу текст на обсуждение, и так несколько раз, пока не придем к мысли, что статья завершена.
Михаил Бешимов:
Текст статьи, которую я пишу, это мой текст, поэтому именно структуру работы со своим научным руководителем я не обсуждаю. Он выступает в роли заинтересованного читателя: в процессе написания статьи я могу прислать фрагмент текста, а научный руководитель отметит те черты, которые ему показались сильными, и места, получившиеся не совсем удачно, и предложит варианты, как можно доработать текст.
— В чем, на ваш взгляд, специфика статьи как научного жанра в сравнении, например, с аналитическим эссе или курсовой работой?
Амира Забирова:
На мой взгляд, цель статьи — сказать что-то новое. Это может быть анализ мало изученного материала или же интерпретация уже исследованного, но с применением других методов. В сравнении с курсовой работой в статье меньше формальностей, например, я не прописываю цели, задачи, актуальность.
Михаил Бешимов:
Если сравнивать статью с курсовой работой, я бы сказал, что курсовая — это объемное исследование, захватывающее самые разные аспекты того, что исследуется, и потенциальный читатель скорее будет обращать внимание только на те части, которые ему интересны, вместо того чтобы читать работу полностью. Статья, напротив, должна работать как целостное и емкое высказывание. На мой взгляд, каждое предложение в ней должно быть направлено на достижение цели, чтобы читающий понимал, зачем здесь это написано и не чувствовал, что тратит время впустую. В этом смысле аналитическое эссе можно считать своеобразным поджанром статьи, поскольку оно отличается объемом и форматом высказывания, но может перерасти в полноценный научный текст.
— Расскажите, как вы работаете над статьей.
Амира Забирова:
Я пишу статьи на основе своих докладов на конференциях, так что сначала готовлю текст для выступления, а потом работаю с ним как с черновиком. Чаще всего прибавляю материал, привлекаю больше литературы, а какие-то фрагменты могу убрать.
Михаил Бешимов:
Если говорить о процессе написания в бытовом смысле, то в моем случае подход к статье такой же, как и к любому другому объемному тексту: сначала я готовлю материал, а потом выделяю отдельный день (по 12 часов, порой и больше) для написания. По ходу работы я стараюсь выверять каждое предложение, перечитывать, редактировать. Это такой формат непрерывного диалога: я смотрю на только что написанное и задаю себе вопрос — читал бы я это, попади оно мне в руки? Понятен ли этот текст? Гармоничен ли?
— Есть ли у вас опыт публикации статьи в журнале со «слепым рецензированием»? Если да, то как протекало общение с экспертом?
Михаил Бешимов:
В моем опыте было два таких случая. Первый был еще во время учебы в бакалавриате: тогда я отправил статью в «Философский журнал» московской ВШЭ с двойным слепым рецензированием и из-за технических сложностей получил отзыв только спустя полгода с момента его — отзыва — написания. Я был несколько раздосадован таким поворотом событий, и, признаться, не смог тогда исправить текст — он остался в качестве «донора» для дальнейших работ. Второй случай могу назвать успешным. Это была статья для сборника конференции SmolCon с анонимным рецензированием. Правда, рецензент предпочел открыть свое имя и вступить в непосредственную коммуникацию. Я ответил на ряд комментариев и отредактировал статью, сейчас она готовится к печати.
— По каким критериям вы выбираете издание для публикации? Насколько для вас важно, чтобы журнал входил, например, в список ВАК или индексировался в системе Scopus?
Амира Забирова:
Поскольку я пишу статью после конференции, то уже знаю, где будет возможность ее опубликовать, специально какое-то издание не выбираю. Например, после Домашних чтений в ИРЛИ РАН статья идет в журнал «Словесность и история». Последняя моя статья проходит по гранту, так что я отправила ее в «Русскую литературу» — научный руководитель рекомендовал сделать так, и я последовала этому совету. В данном случае было важно, что этот журнал индексируется в Scopus.
Михаил Бешимов:
Я бы сказал так: не ты выбираешь место для публикации, а место для публикации выбирает тебя. Большая часть моих публикаций получилась достаточно спонтанно, и я не выбирал определенное издание, потому что это были преимущественно сборники конференций. Но есть единственный случай, который выбивается из этой закономерности. Статью, которую пишу сейчас, я планирую отправить в журнал, входящий в список ВАК и индексирующийся в системе Scopus, поэтому стараюсь соблюдать определенные жанровые аспекты. Если у меня есть возможность выбора издания для публикации статьи, стараюсь исходить из двух особенностей: с одной стороны, рейтинговость журнала, так как это важно для моего дальнейшего поступления в аспирантуру и написания кандидатской работы, с другой — тематическое и формальное направление журнала, потому что если моя статья будет интересна редактору журнала, ее с большей вероятностью опубликуют.
— Что для вас самое трудное и неприятное в процессе написания статьи?
Амира Забирова:
Меня мучает страх сделать ошибочные выводы, предоставить неверную информацию, пусть и не намеренно. Постоянно думаю, до какой степени все нужно подтверждать ссылками: иногда есть ощущение, что нельзя написать ни слова, не сославшись при этом на кого-то более серьезного. В процессе я задаюсь вопросами: могу ли я что-то утверждать, я же не доктор наук, не единожды доказавший серьезность своих исследований? имею ли я право выразить свое мнение, если я только магистрант? что, если я неверно интерпретирую источники, на которые опираюсь?
Михаил Бешимов:
Думаю, как и многие, я бы ответил, что самое трудное и неприятное — это оформление библиографического списка. В процессе написания, чтобы не отвлекаться от работы над текстом статьи, я оформляю ссылки достаточно хаотично, поэтому заключительный этап могу назвать для себя наиболее трудоемким. Иногда могут быть сложности при работе с правками рецензента: когда мне предлагается заменить или сократить какие-то конкретные фразы, которые кажутся мне важными: там часто начинается борьба за каждое слово. Но с большинством комментариев, которые мне кажутся резонными, я соглашаюсь без каких-либо затруднений.
— С какими критериями вы подходите к чужим статьям? Что вы цените в научных статьях как читатель? Есть ли авторы, на которых вы ориентируетесь и у которых учитесь, как писать?
Амира Забирова:
Ориентируюсь на медиевистов. Поскольку я работаю с Прологами, меня интересуют работы М.В. Чистяковой, А.А. Турилова, Л.В. Прокопенко. В статьях мое внимание в первую очередь привлекают шифры рукописей, список литературы. Я могу сразу понять, что пропустила во время самостоятельного поиска, какую еще рукопись стоит посмотреть, к чьей работе обратиться. Кроме того, меня интересуют лингвотекстологические выводы исследователей относительно рукописей, это облегчает работу над собственным материалом. Помимо прочего, я перестаю сомневаться в своих выводах, когда нахожу подтверждение тех или иных аспектов в чьей-то статье.
Михаил Бешимов:
Сложный вопрос. Я подхожу к чужим статьям с теми же критериями, с которыми подхожу к своим. Пожалуй, ключевой такой критерий — это понятность и последовательность. Как по мне, хороший текст о литературе каждым своим предложением должен способствовать тому, чтобы мысль, послужившая ему основой, фундаментальный сдвиг, произошедший во внутреннем мире исследователя, был потенциально понятен читателю. И потому мне предельно не нравится, когда автор статьи использует огромное количество терминологии, которая технически затрудняет понимание текста, или когда какими-то многоярусными теоретическими конструкциями подменяется живой интерес к тематике. Я читал огромное количество статей, где автор, как кажется, что-то говорит о тексте, задействует аналитический аппарат и прочее, но на деле не говорит ничего, что могло бы перевернуть восприятие читателя по отношению к тексту. Как результат, наиболее близки мне по духу филологи, работающие в смежной зоне с философией. Они выступают в качестве оппозиции все еще главенствующим в науке о литературе подходам, ориентированным на объективную истину. Тут преимущественно немецкая традиция — Г. Гадамер, В. Изер, В. Хамахер, П. Сонди. В русской традиции это А.В. Михайлов, отчасти М.М. Бахтин, из более современных — В. Кантон. Еще, недавно открыл для себя Донецкую Филологическую Школу, основным направлением которой была онтологическая поэтика.
Текст:
Елизавета Ломоносова, студентка 1 курса программы «Русская литература в кросс-культурной и интермедиальной перспективах»