05.01.1711, пт., Навечерие Праздника Богоявления. Крещенский сочельник. П. в СПб.

П. в СПб.

Письма и бумаги П.: 1. Б.П.Шереметеву письмо (дубликат письма от 03.01 с припиской): получена «конфирмация о совершенном разрыве туркоф», требование спешить с походом «к турским границам, а ежели умедлите, то вам приписано будет», принять рекрут, готовить рогатки, ножи, а также понтоны[1]*; 2. Кн. М.М.Голицыну письмо о получении его писем, предписания: о назначении его главным командиром войск в Польше, о соединении всей армии, кроме войск, обещанных датскому королю, не допустить турок в Польшу, организовать для драгун огневую подготовку, «а палашам покой дать, ибо с турками зело ино надлежит воевать, как с шведами, и больше пехотою утверждатца с рогатками», о переписке с русским послом в Польше кн. Г.Ф.Долгоруковым. О себе: «Я на будущей недели поеду к Москве и чаю оттоль не замедлею к вам»[2]; 3. И.И.Скоропадскому жалованная грамота с подтверждением его прав и привилегий (дата предположительная)[3]; 4. Августу II грамота о предстоящих намерениях турок вести войну и об их планах, обвинение турок в нарушении тридцатилетнего мира, о намерении их уничтожить Польшу и Августа II, о намерении П. перебросить армию из Лифляндии к турецким границам. «И мы сами намерили персонално, учиняя здесь доброе учреждение ко удоволствованию людми здешних крепостей и содержанию здешних провинцей, вскоре к Москве для учинения тамо к наикрепчайшему продолжению сей войны всего потребного расположения [быть], а оттуды в належащее время к главной армеи идти», просит содействовать блокаде корпуса шведов в Померании[4]**; 5. Фредерику IV грамота о том же и о поддержке войсками[5]; 6. Султану Ахмеду III с предупреждением, что русские войска приближаются к границам, «однакож никого неприятельства чинить не будут»[6].

Разные письма и бумаги: Б.П.Шереметев - Ф.М.Апраксину о получении указа П. о начале войны. Просит ходатайствовать перед П., чтобы у него не отбирали бригадира Л.С.Чирикова, назначенного комендантом Риги («А в нынешних так великих делах мне без него отнюдь пробыть невозможно, ибо никакого помощника, кроме его, в делех нет. Опасен, дабы чего за своею старостью не опустить»)[7].

Комментарий.

* П. торопил Б.П.Шереметева еще с декабря 1710 г., опасаясь вторжения турок в Польшу и на Украину. Сообщения о прибытии янычар для захвата Каменца-Подольского и о быстром сборе турецкой армии в Адрианополе вынуждали П. еще больше торопить военачальников[8].

** В этой грамоте П. выражает огорчение, что Август II, вместо подготовки к отражению врага, ушел в Саксонию. Царь призывает его вернуться в Польшу, содействовать нейтрализации шведского корпуса в силу Конвенции о нейтралитете. По некоторым данным, Август II в это время вел тайные переговоры и с турками, и со шведами[9]. Между тем, проблема шведского корпуса в Померании волновала П., он опасался его активизации за спиной русской армии, ушедшей на юг. Поэтому усилия русской дипломатии были направлены на то, чтобы Конвенция о нейтралитете не осталась на бумаге. Кн. Б.И.Куракин в Лондоне и А.А.Матвеев в Гааге стремились на основе конвенции добиться от морских держав изоляции шведских войск в Померании. Перед кн. Б.И.Куракиным, отправившимся в Лондон, была поставлена задача – добиться реализации Конвенции о нейтралитете, отвлечь англичан от мысли помогать шведам и, если представится возможность, добиться их содействия заключению мира со Швецией[10]. Письмо об условиях заключения мира со шведами получил и А.А.Матвеев[11].

 В какой-то момент усилия русских дипломатов нейтрализовать Э.Д.Крассау поддержали и австрийские дипломаты – Империя опасалась действий шведов из Померании и вторжения турок на свою территорию. Впрочем, австрийцы вскоре получили гарантии турок, приславших посольство в Вену. Оно заверило императора Иосифа I, что война с Россией не затронет Австрию[12]. Этого было достаточно, чтобы не поддерживать Россию, тем более, что в Вене с подозрением смотрели на игры П. с мятежным Ференцем II Ракоци. 06.01 Штаты приняли решение: усматривая намерения Карла XII вторгнуться с турками и татарами в Польшу и соединиться там с корпусом Э.Д.Крассау (а корпус этот, по мнению кн. Б.И.Куракина, увеличился с 10 до 18 тыс. чел.), подготовить в Саксонии к походу весной 1711 г. «корпус нейтральства» для поддержания нейтралитета на землях Империи, чего, собственно, и добивалась целый год Россия[13]. Впрочем, дипломатическая ситуация для нее накануне Прутского похода была так же плоха, как и до Полтавы: союзников у России в борьбе с турецкой угрозой не было. 

 

---

[1] ПБП. 11-1. № 4198. С. 18.

[2] ПБП. 11-1. № 4199. С. 18-19.

[3] ПБП. 11-1. № 4200. С. 19-20. С. 346.

[4] ПБП. 11-1. № 4201. С. 20-22; Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 201.

[5] ПБП. 11-1. № 4202. С. 22-23; Бантыш-Каменский. Обзор. 1. С. 242.

[6] ПБП. 11-1. № 4203. С. 24-25; ПСЗ. IV. № 2322. С. 638-639.

[7] Война с Турциею. С. 38.

[8] ПБП. 11-1. С. 345.

[9] ПБП. 11-1. С. 347.

[10] Бантыш-Каменский. Обзор. 1. С. 127; ПБП. 11-1. № 4210. С. 32; Александренко. Русские дипломатические агенты. 1. С. 538.

[11] ПБП. 11-1. № 4218. С. 38-41.

[12] ПБП. 11-1. С. 354.

[13] Крылова. Дипломатическая подготовка. С. 30-35.