20.04.1718, Фомино вс. П. в СПб.

П. в СПб, А.Д.Меншиков приехал в Зимний дом, был у Екатерины, разговаривал с ней «довольно», в 10-м часу прибыл П. и, «мало мешкав», поехал с А.Д.Меншиковым к Троице к литургии, потом отправились к И.А.Мусину-Пушкину, вечерний стол имел у поручика П.И.Мусина-Пушкина, который в этот день женился на княжне М.П.Черкасской, «и по прибытии со извычайною церемониею изволил кушать», в 12-м часу пополудни разъехались по своим домам[1]. Выведен трофейный шведский фрегат ("Элефант"?) и поставлен против Троицкой пристани, убран флагами, а ночью фонарями «для свадьбы [П.И.]Мусина-Пушкина»[2]. Якоб де Би сообщал в Гаагу 25.04 (06.05 н.ст.), что был с П. на свадьбе П.И.Мусина-Пушкина и «спросил у меня, известно ли мне, сколько кораблей будет выслано ныне в море от Вашего высокомочия, куда отправятся и когда выйдут?». Якоб де Би отвечал, что флот будет в 30 кораблях, пойдет в Северное и Балтийское море для восстановление торгового мореплавания», сообщил о назначенном Голландией конвое из 10 кораблей, прибывших из Средиземного моря. После того П. показал Якобу де Би список 13 кораблей, «который ему от вас прислан и сказал, что вряд ли будет кораблей больше»[3]. Якоб де Би сообщал также что П., будучи на свадьбе П.И.Мусина-Пушкина, П. «спросил сидевшего подле меня ганноверского резидента г. [Ф.Х.]Вебера на чем остановились переговоры, начатые генералом Дуккером (Дикером) (со шведами). Вопрос этот привел посланника в большое замешательство и Е.ц.в., заметивши его смущение, стал говорить в самых резких выражениях, как ему было неприятно, что от него старались сохранить в тайне все эти переговоры, он напоминал г. [Ф.Х.]Веберу о постоянной искренности в своих собственных сношениях, чему по его словам он представлял неоднократные доказательства, особенно в переговорах с г. [Г.Г.]Герцом, когда всем министрам союзных держав он показывал в подлиннике свою дипломатическую переписку. Г. [Ф.Х.]Вебер, конечно, мог бы на замечания эти сделать возражения, но ни время, ни место не позволили ему. Е.ц.в. сказал потом: «Несмотря на то, что мы лично от вас не получали никаких уведомлений, мне хорошо известно обо всем, что происходит, а вместе и об отправлении секретаря Шредера с генералом Дуккером в Готенбург, и мы никак не ожидали подобных результатов от союза, искренно нами заключенного». Затем Е.в. продолжал: «А между тем у нас стараются отнять всех наших союзников единственно в возмездие за то, что мы принуждены были занять нашими войсками Мекленбургию. Не могу во всем этом обвинять вашего короля (Георга I – Е.А.), но это дело его министров. Кто-то из находившихся тут, кажется, посланник прусский (Густав Мардефельд – Е.А.) прибавил: «Да, если бы можно было все предвидеть, королю Датскому [Фредерику IV] не удалось бы так дешево получить Бремен и Верден». Е.ц.в. снова продолжал: «Мы всегда поступали искренно со своими союзниками и с помощью Божиею вот уже около девяти лет почти одни продолжаем вести войну против Швеции, будем ее продолжать одни же и еще девять лет и более, если бы даже оставили нас все наши союзники». Кто-то опять сказал, что весьма значительный шведский флот был готов выйти в море, Е.ц.в. отвечал: «Очень может быть, но если командир корабля не может сам управлять его движениями и кормило находится в руках постороннего, то многого сделать он никогда не успеет!». Этим выражением Е.ц.в. хотел дать уразуметь, что флот шведский был снаряжен на заемные деньги и потому, конечно, будет действовать под влиянием тех, от кого получена была ссуда». Затем опять прибавил он: «Что до нас касается, мы можем с нашим флотом спокойно оставаться в своих портах и предоставить шведам плавать там, где им будет угодно». В подобных выражениях происходил подле меня разговор, продолжавшейся около четверти часа»[4]**.Сам [Ф.Х.]Вебер об этом разговоре не упоминает, 06.05 н.ст. (25.04) он пишет, что царь и П.П.Шафиров много говорили об императорском титуле, о письме императра Максимилиана к великому князю Василию Ивановичу[5].

Прибывшая накануне Евфросинья посажена в крепость. [6].

Письма и бумаги П.: 1-2. Я.В.Брюсу и А.И.Остерману инструкция о ведении переговоров на Аландских островах, во многом повторявшая инструкцию («Генеральные кондиции к миру») от декабря 1717 г.[7]; им же в ответ на их письмо, что из-за слабого льда невозможно переехать на Аландские острова, предписывает «трудитца <…> как наискорея поехать» и другие указания о будущих переговорах[8]*; 3. Указ о достройке разных зданий: двора Марфы Матвеевны, магазинов, шпица, академического двора, «что был [А.В.]Кикина», и ведать обер-комиссару И.А.Тормасову, выдать деньги (5000 руб.) на достройку[9].

Комментарий.

* Заслуживает внимания мысль П. в качестве аргумента в пользу заключения мира в том смысле, что шведы не должны рассчитывать на помощь Георга I, ибо, «хотя король Аглинской и обещает им, как мним, некоторые авантажи, однакож всем известно, что он, как король Аглинской, не может того им сдержать, ибо народ аглинской не захочет за его партикулярной немецкой интерес с нами дружбу и комерцию потерять, что мы тому народу уже давно объявили»[10]. На этом противоречии строилась вся стратегия П., который, между тем, сильно приувеличивал расхождения интересов английского парламента и ганноверского двора Георга I

** Начавшиеся тайные переговоры датского генерала К.Г.Дуккера и гольштинского советника И.Л.Фабрициуса со шведами при поддержке англичан (чей фрегат и доставил Дуккера на берега Швеции) вызвал раздражение П., ибо сам он делал ставку на публичность своих переговоров со шведами и полагал, что мирный процесс будет канализирован только через Аландский конгресс, но при этом в инструкциях Я.В.Брюсу и А.И.Остерману конкретно говорилось об участии в переговорах прусской стороны (в поход к финляндским берегам П. брал с собой Густава Мардефельда), но о возможном участии Дании в мирном процессе сказано было крайне неопределенно. Думаю, что в этом проявилась обида П., недовольного поведением Фредерика IV в истории с неудавшимся десантом в Сконе в 1716 г. Датчане, не приглашенные к Аландскому процессу, пошли своим путем, вступив сами в контакт со шведами и это вызвало раздражение П., упиравшего на прозрачность своих дипломатических усилий, хотя, как известно, он всегда был настроен на сепаратный мир со Швецией и довольно неприглядные инструменты тайной дипломатии были ему хорошо известны, да и он ими постоянно пользовался.

[1] ПЗМ. С. 215-216; Голиков. Доп. ДПВ. 12. С. 49.

[2] Устрялов. История. 6. С. 608.

[3] МИРФ. 4. С. 153.

[4] МИРФ. 4. С. 154-155.

[5] Брикнер. Фридрих Христиан Вебер. С. 220-221.

[6] Устрялов. История. 6. С. 235.

[7] КПБ. 87. Л. 325-328 об.; Фейгина. Аландский конгресс. С. 213.

[8] КПБ. 87. Л. 329.

[9] МИРФ. 3. С. 565.

[10] КПБ. 87. Л. 330.