Бесплатный тест английского

О глобальных вызовах, стоящих перед университетом, и развитии Петербурга как мирового образовательного центра журналу "Эксперт Северо-Запада" рассказывает директор филиала НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Сергей Кадочников.

О глобальных вызовах, стоящих перед университетом, и развитии Петербурга как мирового образовательного центра рассказывает директор филиала НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Сергей Кадочников.

В конце марта на новой сцене Александринского театра состоялась научно-практическая конференция «Санкт-Петербург для образования и реформ», инициированная Национальным исследовательским университетом Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ) в рамках празднования 15-летия петербургского кампуса. 

«Эксперт Северо-Запад»:  Расскажите, какие перемены ожидают петербургский кампус ВШЭ в ближайшем будущем, и чем они обусловлены?  

Сергей Кадочников: Наше видение развития вуза, конечно, является отражением глобальных мировых трендов в образовании. Есть пять главных тенденций, которые являются бесспорными. И на протяжении 10-15 лет их обсуждения, они не теряют своей актуальности, просто становятся по-разному значимыми.

Первое – это массификация высшего образования. То есть высшее образование становится доступным благом. Стандартным критерием для оценки значимости этого фактора обычно является доля когорты выпускников средних школ, которые попадают в вузы. В мире эта доля становится с каждым годом все больше и больше. 

В среднем она равна около 25%, но в развитых странах уже около 70-73%. И изменения, которые произошли за последние полтора десятилетия лет, это изменения от 54% к 73%. И это уже совсем другой мир. Для России еще более зримые изменения – сегодня около 80% молодых людей с аттестатом зрелости поступают в университеты. А всего немногим более десяти лет назад этот показатель был на уровне 50%. То есть рост почти в 2 раза. И теперь вузы стали совсем другими с точки зрения потребностей,  которые они должны удовлетворять, другие задачи решать.

Главное – мы теперь не можем давать узкоспециализированное образование. Теперь люди приходят в университеты, чтобы получить социальные компетенции. В будущем они хотят стать представителями среднего класса, сделать в него прыжок через изучение литературы, экономики, языков, умения коммуницировать. И у вузов нет другого выхода, они теперь вынуждены этим заниматься.

–  Помимо массификации образования, какие еще глобальные тенденции можно отметить?

– Вторая тенденция, наблюдаемая  по всему миру – это интернационализация или глобализация образования. Есть страны-лидеры, которые в основном являются экспортерами студентов, и страны-лидеры по импорту студентов. Сейчас происходит существенное изменение в структуре этих стран: сейчас появляются новые лидеры, как импортеры, так и экспортеры. Страны БРИКС, например, и страны Юго-Восточной Азии в целом (Малайзия, Южная Корея) – это новые претенденты на лидерство в обеих группах. Среди импортеров по-прежнему преобладают англоязычные страны, основными здесь остаются Великобритания, США, Канада и Австралия. Но в мировом рейтинге к ним очень близко подбираются, например, Китай, Сингапур и Малайзия.

В университетах мира продолжает резко расти число программ, которые предлагаются на английском языке. Есть неанглоязычные страны, где это musthave, где уже более половины программ реализуются на английском языке, например в странах Скандинавии. И это уже совсем другой конкурентный расклад для России и Петербурга. Если мы хотим себя как-то позиционировать на рынке образования, то надо понимать, что даже страны Скандинавии, которые под боком у Петербурга, в борьбу за международного студента вступают с уже совершенно другими, чем мы привыкли думать, мускулами. Они имеют другой опыт и другие предложения. И если мы решаем двигаться в эту сторону, то надо двигаться не просто быстро, а перепрыгивая через свою голову. Достаточно сказать, что только за последние 15 лет число международных студентов в мире выросло с 1,9 млн. чел. до более 3,5 млн. Это гигантский рост.

Не вызывает сомнений формирование на мировом рынке образования глобальных университетов. Есть мировые лидеры в сфере образования, и теперь они для всех одни и те же. То есть формирование линейки университетов идет уже не на национальном уровне, а на всемирном. 

Отчасти эта тема связана с глобализацией в целом, но она и самостоятельна, поддерживается мировыми движениями студентов, повсеместным английским языком. Но главное – появлением международных академических рейтингов, как фактора мирового рынка образования. Десять лет назад кто о них говорил? Да, китайский Шанхайский рейтинг в то время уже появился, но он служил для каких-то локальных целей. 

Для того, чтобы определить, в какие вузы будут направляться китайские студенты по стипендиям. В какие конкретно вузы надо идти китайским студентам, чтобы их финансировало правительство. Но теперь это общепризнанный мировой рейтинг, на который наряду с двумя другими международными академическими рейтингами (рейтинг QSи рейтинг THE)  ориентируются правительства всех стран.

Есть признанные лидеры, на них все ориентируются и вокруг них происходит концентрация ресурсов и проектов. Масса инициатив в разных странах. В Китае, например, огромные деньги затрачены на финансирование национальных лидеров. В Германии есть большой проект в несколько волн, так называемая excellence-инициатива, по элитным университетам. 

При этом вуз может не быть университетом превосходства во всем, но лишь в какой-то конкретной сфере и получать средства именно под специализацию. У нас в России такого типа проектов еще нет. У нас выделяются кластеры университетов. Три основных: национальные университеты с особым статусом (МГУ, СПбГУ), федеральные университеты и национальные исследовательские университеты. 

И сейчас появляется четвертый кластер, который пересекается как минимум с двумя последними категориями – это группа 15-ти университетов, которые в 2013 году выиграли конкурс в рамках программы поддержки международной конкурентоспособности российских университетов «5-100-2020», цель которой – попадание пяти российских университетов к 2020 году в топ-100 одного из мировых рейтингов вузов. 

Все подобные проекты связаны именно с выделением лидеров. Этой темы раньше в образовании не было, но сейчас есть. Можно выяснять плохо это или хорошо, но это уже свершившийся факт, и с ним надо считаться.

Четвертый тренд связан с существенными изменениями технологий в образовании. Появились так называемые «MOOC» – massiveopenonlinecourses – платформы открытого онлайн-образования. Еще 3 года назад их не существовало, хотя и было много попыток создания платных дистанционных курсов. Но как только появились первые интернет-платформы открытых бесплатных курсов, произошел переворот. 

Это как с Интернетом, который сейчас стал почти бесплатным общественным благом. В результате происходит изменение роли университетов. Надо понять, не станем ли мы завтра местом, куда никто не будет приходить, потому что у каждого будет свободный доступ к знаниям. 

Какова роль университетов, если каждый сидя дома имеет доступ к гарвардским, MIT- курсам, к любым программам любого вуза из ТОП-100 международного рейтинга? Я постоянно участвую в конференциях, собирающих руководителей ведущих бизнес-школ мира. В последние 2 года на этих конференциях почти половина времени теперь отводится этой теме. Потому что никто не понимает, что с этим делать.

И пятый тренд, о котором пока редко говорят, – выделение мировых городов как центров притяжения на мировом рынке образования. Не только самих университетов-мировых центров, но и целых университетских городов. Происходит очень сильная дифференциация именно по месту. И если говорить о рейтингах в таком ключе, то в ТОП-10 входят, например, Бостон, Торонто, Париж, Лондон и Цюрих. Их догоняют Шанхай, Гонконг и Сингапур, которых в этом списке раньше не было. Из российских городов Москва находится на 38 месте, это все равно довольно высоко, но это не первая десятка. Санкт-Петербурга нет в ТОП-50 самых удобных и привлекательных для обучения городов мира.

Если обращаться к концепции университета мирового класса (WorldClassUniversity), сформулированной уже более 10 лет назад, то можно выделить три его главных отличия от других: концентрация ресурсов, концентрация талантов и эффективное управление. Отмечу, что две из трех ключевых характеристик мировых университетов связаны с концентрацией. По-видимому, это сейчас один из ведущих трендов мирового образования – концентрация.

–  Как петербургский кампус ВШЭ будет отвечать на эти глобальные вызовы?

– У нас получается трехзвенная система. Действительно, есть мировые тренды, на которые надо реагировать, чтобы не оказаться за гранью, когда тебя никто уже не рассматривает. Есть еще чисто российские темы, которые надо учитывать. Одновременно мы являемся лишь частью большого университета. 

Важной, интересной, значимой, но частью, и должны быть вовлечены в его внутренние тренды. В результате многих встреч, дискуссий, мозговых штурмов с привлечением внешних экспертов мы для себя выявили несколько ключевых тем, которые нас должны характеризовать в этом мире.

Первое, с чего бы я начал рассказ о концепции – с размера. Размер имеет значение, чтобы ответить на все вызовы. Мы договорились, что наш размер будет относительно небольшим. Есть много некрупных, но очень успешных университетов, на которые мы будем ориентироваться. 

Ярким примером является  Калтех – Калифорнийский технический университет(англ. California Institute of Technology, часто сокращается до Caltech – прим. Эксперт С-З), который входит в пятерку лучших в мире по всем рейтингам. Здесь учится всего 2500 студентов, в то время как для больших российских вузов это всего лишь численность одного из факультетов. Средних вузов по 5-15 000 человек, как и крупных университетов по 20-25 000 студентов сейчас довольно много. Этому способствует волна объединений,  не только в России, но и в мире. Для себя мы определились с цифрой до 5000 студентов.

–  В чем преимущества небольшого размера вуза?

Во-первых – это плюс с точки зрения концентрации: в небольшом объеме легко видны все звезды и таланты. Во-вторых, с концентрацией напрямую связано взаимодействие. В небольшом коллективе легче наладить взаимодействие из-за широких возможностей для персональных контактов; именно поэтому мы сейчас организуем в вузе максимальное количество зон для пересечений людей. 

В-третьих, наука сейчас находится на ступени интеграции новой волны. Вся история науки - это волны специализации и интеграции: попыток соединить части, которые стали очень узкими, или наоборот, дробление и диверсификация целого. Очень много признаков того, что сейчас этап интегративный, идет попытка найти связи между далеко продвинувшимися вперед отдельными отраслями науки. Начинается эпоха междисциплинарных исследований и междисциплинарного образования. 

Для проектной работы всегда нужна команда, где каждый является профессионалом в своей сфере. Проектные задачи очень объемные, требуют разных компетенций. Если социологи, экономисты и юристы общаются в небольшом коллективе, то у них больше шансов создать что-то вместе. В этом смысле наш небольшой размер способствует повышению концентрации, взаимодействию и междисциплинарности.

–  На каких профессиональных сферах петербургский кампус ВШЭ будет специализироваться?

– Мы понимаем, что не можем быть лучшими везде и знаем свои сильные стороны – это социальные науки, в том числе экономика и менеджмент, гуманитарные науки, а также в их ключе прикладная математика и информатика  – это те сферы, на которых мы будем концентрироваться. Изначально мы решили, что наши центры компетенций, сферы, где мы будем наращивать свои мускулы на мировом уровне, должны быть междисциплинарными. Это не какая-то узкая область в экономике, юриспруденции или социологии, но сфера, где задействованы несколько участников.

На базе аудита того, что у нас есть, мы сформулировали четыре сквозных мега-темы. Первая - это город, его экономика, управление развитием, сферы образования и здравоохранения, проживание в мегаполисе разных социальных группы и их взаимодействие, и т.д.

Вторая тема: разнообразие и толерантность. Это исследование экономики и социологии разнообразия, исследование правовых аспектов толерантности, исследование этнического и религиозного разнообразия и многое другое. Хотя сейчас эти вопросы развиваются скорее в плоскости политической и социальной науки, в области исторических исследований. Но эти темы междисциплинарны. 

Например, миграция затрагивает и экономический аспект, и государственное управление, и межэтническое межрелигиозное общение. У нас уже есть несколько исследовательских подразделений, которые этими направлениями занимаются, и мы хотим, чтобы они наращивали свои компетенции в этом ключе.

Третья тема в английском языке звучит более емко, чем в русском – это «digitalsocialsciencesandhumanities» – изучение цифрового (или электронного) общества. У нас существует прекрасный исследовательский центр, который анализирует не технологию, а социальные эффекты интернета. 

Вопрос не только в том, что общество получает от интернета, но и что разные общественные группы могут дать для развития технологий. Например, есть федеральный проект электронного правительства, но дело не только в государственных услугах, которые могут быть переведены в этот формат. Это вообще умение общаться, жить и получать экономический эффект от сетевых взаимодействий. 

Мы только что договорились о создании совместной на 2 кампуса (Московский и Петербургский) международной исследовательской лаборатории по сетевому социальному анализу. И мы хотим еще больше расширить свои возможности, в частности для того, чтобы быть интересными петербургскому профессиональному сообществу. 

В Петербурге есть прекрасные исследовательские и образовательные центры в области интернет-технологий, среди вузов выделяются ИТМО и Политехнический университет. Со своей стороны, можем изучать социальную и экономическую составляющую. В результате здесь в Петербурге может появиться мировой центр исследований интернета, его социальных и экономических аспектов. Это очень практическая тема, которая связывает много аспектов.

Четвертая тема также касается междисциплинарности – это международные и сравнительные исследования, в разных вариациях: межкультурная коммуникация, международный бизнес, международные отношения на уровне политики. У нас уже есть для этого компетенции – отличная лаборатория сравнительно-правовых исследований.

–  Как высшее учебное заведение в России и конкретно НИУ ВШЭ, может реагировать на тенденции глобализации и интернационализации на мировом рынке образования?

– Для себя ключевую характеристику деятельности мы сформулировали как международность. «Глобальная интернационализация» – это наш ответ на один из ведущих трендов в мировом образовании. В среднесрочной перспективе примерно половина программ будет преподаваться на английском языке. 

В этом году мы запускаем одну полностью англоязычную магистерскую программу,  а на будущий год еще три. И в течении трех-четырех лет, я думаю, все или почти все магистерские программы перейдут в этот формат. На будущий год мы запускаем и одну из бакалаврских программ на английском языке. Это не значит, что мы говорим русскому языку до свиданья. У нас будет параллельно внедряться программа русского языка как иностранного для студентов из партнерских зарубежных университетов и для тех иностранцев, кто будет у нас учиться full-time. 

Для того, чтобы они могли лучше познать культуру и специфику бизнеса в России именно на русском языке. Мы будем делать англоязычные программы не только по основным образовательным направлениям: истории, социологии, менеджменту. Но и создаем междисциплинарные программы, такие как семестровую программу под названием «InformalRussia / Неформальная Россия» – о том, как реально делается бизнес в России, как  на самом деле живут люди и как строятся отношения между ними. Я думаю, что это будет очень интересно.  

Мы еще года три назад ввели и сейчас усиливаем программу обучения английскому языку для наших студентов на всех четырех курсах бакалавриата. Оно ведется по программе академического английского на сдачу сертификата международного образца IELTS (International English Language Testing System). Мы учим по программе, которая позволяет получить этот сертификат.  И не только готовим к его сдаче бесплатно, но более того, 20% лучших студентов с нового учебного года будут получать от вуза денежные гранты на оплату сдачи экзамена. 

Необходимо, чтобы наши выпускники имели эту компетенцию и были сильнее на рынке труда. У нас есть идея внедрить в образовательную программу второй иностранный язык и выбрать для этого один из восточных языков. Мы видим себя глобально-ориентированным университетом, а Восток – это очень развивающаяся часть мира. Принято считать, что Китай скоро станет главной экономической державой мира. Это действительно так, и вообще экономический драйв сейчас идет с Востока. Нам нужно не опоздать и быть готовыми к реалиям завтрашнего дня.

Один из аспектов интернационализации образовательных программ в нашем кампусе – активное включение страноведческих аспектов в образование. С этой образовательной новацией мы стартуем уже в будущем году. Теперь каждый наш выпускник вне зависимости от специализации обязан иметь в своем учебном плане страноведческий проект, в рамках которого студент выбирает для своей исследовательской работы или практики одно государство (или регион мира). 

Мы не будем для каждого студента делать отдельный страноведческий курс, это очень дорого для университета.  Но мы обеспечиваем каждого студента руководителем проекта ли научным руководителем, который поможет в сборе информации, в организации практики, обеспечит необходимыми контактами. 

В итоге наш выпускник не только будет говорить по-английски на уровне гораздо выше среднего. Но и знать достаточно много о конкретной стране, и уже этим он будет интересен рынку, у него будет конкретная прикладная актуальная компетенция, связанная с глобальной экономикой.

–  Какое будущее ждет выпускников «петербургской вышки», кто обеспечивает спрос?

– Мы должны понимать, кто наш stakeholder - тот, кто будет нас оценивать и предъявлять спрос на наших выпускников и на наши исследовательские продукты. Если университет работает, например,  по заказу государства, то это будет многое определять и в определении типа и содержания образовательных программ, в составе попечительских советов, приглашенных специалистов и авторов открытых лекций. Мы для себя решили, что гражданское общество – это про нас. 

Петербургская вышка – это не про «крупняк», не про органы власти. Мы про гражданское общество, мы должны работать для среднего бизнеса – это не зазорно, это очень важно. Потому что средний бизнес – это, возможно, будущая новая структура российской экономики. Мы должны быть с теми, кто завтра изменит лицо российской экономики, российского менеджмента. И это компании, которые не сидят на сырье, не создают свои империи на нефти и поэтому не так часто контактируют с государством. Это средний бизнес, те, кто сейчас делает все своими руками и своими мозгами.

–  Вы уже очертили круг конкретных компаний?

– У нас уже есть представление, например, о среднем бизнесе в IT-индустрии. Потому что у там вообще «крупняка» в России пока нет. Это те, кто имеют свои ниши на российском и мировом рынке, и завтра будут делать очень важный продукт. Другая сфера – образование. Мы считаем, что это тоже средний бизнес для России, который изменит нашу экономику.  На самом деле в России есть два ресурса. Есть энергетика и математика. Этого многие не понимают. У нас есть прекрасные учителя математики в школах. В университетах тоже, но в школах в первую очередь. 

Мы хотели бы сделать лицо России вокруг этого, вокруг прикладных аспектов математики, применительно к нашим областям. Значит, мы должны здесь готовить преподавателей и исследователей с прекрасным знанием математики,  которые могли бы быть нужны в исследовательских и образовательных областях. В России просто еще нет рынка преподавателей. В вузах превалирует подход, когда каждый сам для себя готовит смену, выращивает будущих педагогов для каждой кафедры. 

Во всех вузах так. Но мы в Вышке хотим пойти по пути создания продуктов для всей российской высшей школы, преподавателей. Разумеется, в наших профессиональных областях: социологии, экономике, менеджменте. Надо понимать, что это может быть отдельный очень крупный российский продукт – эти компетенции. Это тоже средний бизнес, в России он вряд ли может стать крупным по мировым меркам, но мы хотим этим заниматься. 

Если говорить о среднем бизнесе в Петербурге и вообще России, то у нас есть крупные организации и объединения среднего бизнеса, такие как «Опора России», с которыми мы бы очень хотели работать. Мы можем делать для них аналитику, выступать центром консалтинга и экспертизы. Сейчас мы только определились, только начинаем двигаться в этом направлении, но мне кажется, что это правильно.

–  Какими ресурсами для реализации этих планов вы располагаете?

– Не совсем верно задаваться вопросом «где взять деньги?». Так как финансы - это просто средство, но нужна голова, чтобы их правильно использовать. И должны быть люди, чтобы пустить деньги в дело. Мы сформулировали для себя очень простую формулу: привлечение и развитие талантов. 

Если мы обеспечим здесь концентрацию талантов, как я уже упоминал, то деньги придут сами. Деньги, которым нужны люди, чтобы что-то сделать, есть всегда. Поэтому нужно создавать добавленную стоимость в виде умов, взаимодействия, социального капитала. Нужна надежная команда, которая способна реализовать социальный или бизнес-проект. Здесь еще много неясного, пока это только старт нашей большой работы. Но мы уже сейчас переформатируем свои образовательные программы в этом ключе. 

Появляются «мэйджэры» – основные базовые программы. И «майноры» - дополнительные, более короткие, программы. Например, если я прихожу в Вышку Санкт-Петербурга, чтобы стать историком, то история – моя основная образовательная программа, мой мэйджор. На за период обучения я получаю возможность пройти еще одну программу покороче, всего на 4 семестра из 8, если говорить о бакалавриате. Условно майноры – это дополнительная квалификация, междисциплинарные курсы в сферах наших компетенций. Например, по востоковедению, по международным отношениям и международному бизнесу. 

Один из майнеров будет свободным для наших выдающихся студентов, для талантов. Из каждой основной программы лишь 5 процентов студентов смогут попасть на этот свободный майнор, согласно внутренней жесткой рейтинговой системе. Какие у них появятся преимущества? Во-первых, программа полностью англоязычная. Во-вторых, программа реализуется в проектной форме: ребята делают все проекты в командах с руководителями. 

Они приучаются работать так, как они будут работать в жизни. В-третьих, мы специально для них приглашаем выдающихся международных и российских исследователей из нашего кампуса, даем возможность учиться у лучших. И в-четвертых, мы этих ребят будем включать в программы нашего кадрового резерва, готовить для замены себе в широком смысле.

В рамках программы по развитию талантов мы начали проект работы с лучшими школами Петербурга, а со следующего года начинаем работу и в регионах. Мы сделали серию мастер-классов с нашими преподавателями, например «День Вышки в школе», и летнюю исследовательскую практику для школьников. 

Все дело в том, что в школах для одаренных детей есть особая атмосфера, ребят там лелеют. Но когда талантливый ребенок приходит в вуз, в лекционную аудиторию на 100 человек, он теряется. Особенно если он переезжает сюда из другого города. Чтобы избежать психологических проблем, мы хотели бы этих ребят заранее выделить и обеспечить им тьюторов на период обучения, чтобы они не потерялись. Здесь важно, что на талантливых учеников приходят и талантливые педагоги, и наоборот. И в таком формате они могут пораньше познакомиться, во время практики уже что-то сделать вместе.

Таланты – это не только талантливые студенты, но и преподаватели. Здесь, конечно, мы вместе с Московской Вышкой участвуем в программах международного рекруитинга преподавателей. Кроме того, мы переходим на национальный формат конкурса на замещение должностей профессорской-преподавательского состава. 

Уже этой весной мы принимали заявления на общенациональный конкурс от любых преподавателей со всей страны. У нас раньше была стандартная вузовская процедура: формальное объявление вакансии под своих же преподавателей или подбор заведующими кафедрами претендентов из своего круга. 

Это был как бы открытый конкурс, но в реальности закрытый конкурс. Но в этом году мы объявили конкурс на 105 позиций, на которые претендовали 83 наших и 59 внешних преподавателей. Причем из внешних претендентов 2/3 – это петербуржцы, а остальные – граждане России. Это только «первый блин», но он вовсе не комом. Сейчас идет рассмотрение поступивших заявлений, дальше начнется процедура отбора, которая, кроме прочего, включает и открытые лекции претендентов. 

В целом, это значительный шаг к отбору лучших из лучших, к открытости и известности вуза в профессиональных кругах. Кроме того, на нашем сайте есть вся информация о формировании заработной платы сотрудников, о взаимодействии сотрудников внутри кафедр и о функциях, которые ими выполняются.

–  Если все-таки говорить о цифрах, каков сейчас бюджет петербургского кампуса ВШЭ и из чего он складывается? 

– Конкретной суммы я не назову. Скажу, что наш бюджет равен примерно 1/10 от общего бюджета Вышки. И очень важная часть этого бюджета связана с капитальным строительством и капремонтом. И конкретно в этот период она даже повыше, чем десятая часть, потому что именно в Петербурге у НИУ ВШЭ идут крупные стройки. Соотношение государственного и негосударственного финансирования сейчас примерно 80/20. В том смысле, что это 20% – это и деньги, которые поступают за образовательные услуги, и средства, которые мы зарабатываем на прикладных исследованиях.

–  Стоит ли задача изменить это соотношение вместе с новыми направлениями развития университета?

– Моя позиция по этому вопросу очень рыночная. Если мы главным заказчиком обозначили не государство, а общество, то мы должны быть интересными именно для него. А интерес – это и деньги, в том числе. Я не думаю, что наша среднесрочная перспектива – это 50/50, скорее всего это будет 60/40 или 70/30. 

Все равно основным у нас  останется государственное финансирование, но будет идти существенное изменение пропорций в сторону усиления негосударственной части. Отмечу, что речь не идет о средствах родителей за оплату – основной прирост произойдет за счет прикладных исследований. Конечно, это будут все равно и государственные деньги, выделяемые на исследования на конкурсной основе, но их надо отличать от стандартного государственного финансирования.

–  Какая сейчас в вузе ситуация с материально-технической базой? Где будут базироваться новые площадки для обучения и исследовательских лабораторий?

– В отношении материально-технической базы у нас сейчас есть главная проблема – ее разбросанность. У нас три основных имущественных блока: на улице Союза Печатников базируется административный офис, один из факультетов и одна исследовательская лаборатория.

Другой блок расположен на улице Промышленная, недалеко от метро Нарвская, и третий блок на улице Седова в Невском районе. Мы хотели бы быть расположены более удобно, базироваться в центральной части города. На сегодняшний день нам выделен довольно большой комплекс зданий на Васильевском острове и мы думаем, что будем расширяться в основном вокруг него. 

На месте бывшего комплекса Патриотического женского института на перекрестке 10-ой линии и Большого проспекта  у нас должны появиться около 30 000 квадратных метров. Сейчас там идет строительство и реконструкция: во дворе возводятся три здания, которые интегрируются в существующие корпуса. Естественно, мы воссоздаем исторические интерьеры, которые подлежат охране как памятник культуры. 

Это длительный процесс, связанный со множеством проблем, не столько финансовых, сколько инженерных. Сейчас идут активные консультации между проектировщиками и государственным заказчиком. Мы ориентируемся на переезд в этот корпус уже в 2016 году.

Второй новый проект – реконструкция давно не используемых помещений бывшей текстильной фабрики у Кантемировского моста. В прошлом месяце мы уже сняли строительные леса с части фасадов и стала видна отреставрированная кирпичная кладка. Через полгода, в сентябре 2014 года, вуз уже начнет их осваивать. К счастью, там не требовалось менять фундаменты и стены. Нет и нового строительства, что существенно сократило сроки реализации инженерных решений.

–  Как, на ваш взгляд, должен выглядеть единый студенческо-преподавательский кампус университета? В чем залог комфортной образовательной среды?

– Я все-таки не сторонник создания в городе больших комплексов, состоящих только из студенческих общежитий или зданий для профессоров. Для мировых университетских городов нет проблемы с проживанием в городе. Это дает самые разные  эффекты, начиная со спроса на качественную инфраструктуру не только для себя, но для всех жителей. Вуз должен в этом смысле выступать одной из ячеек гражданского общества, которая требует от власти изменений во всем городе, а не в отдельно взятом квартале. 

Молодежь должна жить везде, чтобы существовал рынок недвижимости. Студенты  должны жить в обычных домах, должны проходить социальную адаптацию к жизни в городе. И вместе со всеми жителями выступать за улучшение транспортной ситуации с доступом в центр города, требовать от администрации вуза использовать свое политическое и общественное влияние на власть.

–  Как вы относитесь к идее создания единого межвузовского университетского городка, например, на намывных территориях Васильевского острова?

– Вообще Петербургский межвузовский студенческий городок уже существует, достаточно успешен и активно развивается. Это комплекс студенческих общежитий для ряда университетов нашего города и в таком виде – это фактически единственный в России проект. Но нам еще далеко до стандартов зарубежных университетов. 

Мне кажется, это очень хорошая идея, когда вузы делают что-то вместе, когда студенты из разных вузов живут вместе. Я только не большой сторонник концентрации университетского сообщества в одном месте. Оно должно находиться в более широком пространстве и перемежаться разными элементами инфраструктуры. Но то, что межвузовские проекты и студенческо-преподавательские городки должны быть – это несомненно.

–  Недавно вами была инициирована конференция «Санкт-Петербург для образования и реформ». С какими вузами у вас уже найдены идеологические совпадения для создания проектных групп, которые должны формировать совместные проекты и инициативы, в том числе для изменений городской среды?

– Идея конференции – глобальные города и образование. Мы должны делать наш город удобным для образования, ведь это один из главных драйверов мировой экономики. Петербург должен попасть в рейтинги самых привлекательных городов мира с точки зрения комфорта для образования.

Эту тему надо внимательно обсуждать, и профессиональная вузовская среда очень удобна для обсуждения этих вопросов. Есть совет ректоров, который очень успешно работает. У него есть глава, есть университетские лидеры, которые прекрасно понимают задачи и умеют ставить цели так, что у всех есть интерес к совместной работе. 

Университет ИТМО и ректор Владимир Николаевич Васильев, глава совета ректоров, поддержали инициативу проведения конференции. Так же как и Европейский университет в Санкт-Петербурге. Преобразование городской среды, ее интеллектуальное наполнение и концентрация интеллекта – важные темы и мы нашли союзников в лице этих двух вузов.

Я считал очень важным в рамках конференции осветить тему институциональных инноваций в Петербурге. Ведь наш город – родина значительных проектов в сфере образования, которые очень ярко звучат на международном уровне. Тот же Европейский университет – это очень яркий коллектив людей, через который российская высшая школа стала для мировой научной общественности существенно более известной в ряде профессиональных областей. 

У них есть четкая специализация, например, политическая наука здесь одна из самых успешных в России, а также социология. И это именно петербургский проект. Или Высшая школа менеджмента в Санкт-Петербургском государственном университете –- проект в классическом большом университете. Здесь смогли сделать яркий факультет, который имеет единственную в России международную аккредитацию такого уровня, знак качества со стороны одной из ведущих ассоциаций бизнес-школ мира – Европейского фонда развития менеджмента.

Такую международную аккредитацию в России больше никто не имеет. И российское образование в области менеджмента теперь стало очень хорошо известно в мире именно благодаря их усилиям. Это именно петербургский проект, по духу, по замаху. В СПбГУ есть и другие проекты, можно назвать Смольный институт, как пример либерального междисциплинарного образования. 

В ИТМО смогли сделать команду, которая выигрывает международные чемпионаты по программированию. И мы, Питерская Вышка, также говорим свое веское слово в исследованиях и образовании в области социальных и гуманитарных наук, экономики и менеджмента. 

Таким образом, Петербург – это заметное место в мире и мы хотели бы, чтобы институциональные вузовские идеи «как сделать» здесь широко обсуждались и применялись. Потому что в Петербурге есть университетский дух, его надо усилить и поддержать. Это и сделает наш город университетским по-настоящему.

–  Насколько Петербургский кампус ВШЭ вовлечен в петербургскую межвузовскую среду?

– Взаимодействие между вузами – это очень важно. Мы должны в Петербурге сделать мировой город для образования. Не национальный город для образования – он у нас уже становится таким, в вузах города 68% студентов очной формы обучения – это не петербуржцы, это немало. Но эти 340 000 - 350 000 студентов очной формы обучения, в процентном соотношении от населения города, это всего 7-8%. 

В Томске этот показатель больше 20%. И эта среда очень чувствуется, это безусловно университетский город. Будущее Санкт-Петербурга – это не сборочные производства, такие производства - это не сфера для долгосрочной специализации города. Но образование, исследования и высокотехнологичные отрасли. 

Чтобы выпускники оставались здесь, у них должна быть занятость в городе. И автосборочные производства – не место для продвинутых выпускников вузов. Конечно, в условиях массового образования, когда 80% выпускников школ идут в вузы, университеты  будут давать и квалифицированных рабочих, без них не обойтись.

–  Может ли эта так называемая «экономика знаний» прокормить город и как просчитать ее отдачу в бюджет? Ведь заводы дают немалые налоги и сторонники индустриального развития Петербурга могут предъявить конкретные цифры плановых доходов по предприятиям.

– Я бы не противопоставлял эти цели. Суть в том, что мы движемся к радикальному изменению структуры экономики. Она будет меняться, безусловно, в сторону сервисов, разных подотраслей сферы услуг. И Петербург объективно будет таким. Здесь у вузов единственный реальный конкурент в широкой сфере услуг – это логистика. Она будет расти более чем пропорционально образованию, существенно более высокими темпами, в силу географического расположения города. 

У нас, конечно, будет развиваться и промышленность. Но главный вопрос: у нас будут развиваться R&D центры этих предприятий или сборочные производства? Конечно первые. Это не значит, что мы не должны развивать машиностроительные предприятия, ту же «Электросилу». Но надо выделить в технологической цепочке часть, которая будет представлена в Петербурге, а другие части технологической цепи перебазировать за пределы города. В Петербурге слишком дорогая земля для того, чтобы сохранять на ней все блоки промышленного производства.

–  Экономика знаний, о которой Вы говорите, очевидно, отражает закономерности развития глобальных рынков. Что это значит для Питерского кампуса Вышки?

–  Экономика знаний, конечно, ориентирована на спрос более широкий, чем локальный. И в этом смысле Петербург удобен еще и расположением рядом с зарубежными странами, с довольно большим рынком Скандинавии. Мы не только центр Северо-Запада России, но и Северо-Запада Европы. Мы в НИУ ВШЭ – Санкт-Петербург видим себя в образовании одним из ведущих университетов Северо-Запада Европы. 

Потому что рынок образования значительно более широкий, не только российский, и этого не надо бояться, надо рассчитывать более широкие эффекты. Центральная проблема сегодня – это эффективный спрос. Есть ли сегодня эффективный спрос на образовательную сферу в России? Кто готов платить за это? Здесь пока больше вопросов, чем ответов. 

В тот момент, когда эффективный спрос появится, у нас должно быть готово предложение, иначе он моментально уйдет. Например, уйдет в Хельсинки, где уже есть университет Аалто с тремя уже созданными Школой бизнеса, Школой технологий и Школой дизайна и архитектуры. Там решили, что будут создавать добавленную стоимость финским продуктам не только на новой технологии, а также на дизайне и на бизнес-модели продвижения этих продуктов. 

Весь мир теперь видит Финляндию через бизнес-модель университета Аалто. В это же время Петербург к эффективному спросу не готов; в отличие от Хельсинки, нас нет в списке городов мира, наиболее удобных и перспективных для образования. И эту ситуацию мы должны поменять.

Роман Романюк, Марина Скляренко