Нон-фикшн: история успеха
В этой серии статей мы попытались в общих чертах определить практически безграничное поле того, что сейчас называют нон-фикшн, придать какие-то очертания, цвет и текстуру этому расплывшемуся и предельно гетерогенному понятию. Отчасти из некоторых описанных свойств жанра можно попробовать вывести потенциальные ответы на вопрос о популярности и востребованности жанра.
Некоторые из этих ответов будут более частными. Например, популяризация научного метода познания мира привела к востребованности научно-популярной литературы на рынке. Благодаря тому, что автор представляется носителем некоего объективного знания, наставником, для читателя такая литература оказывается соотнесена с процессом обучения. При этом в противовес «школьной» модели получения знаний, научно-популярная литература не кажется слишком формализованной и скучной.
Популярность же селф-хелп книг связывают с развитием капитализма, в частности, потому, что они «продают» успех, или чаще его вестернизированную, идеализированную версию [4]. В пользу этой корреляции говорит то, что продажи книг, ориентированных на общее развитие, превышают продажи книг, посвященных решению конкретных проблем. При этом именно последние, по данным некоторых исследований, оказываются наиболее эффективными, так как они более индивидуализированы, насколько это возможно в формате книги, предназначенной для широкой дистрибуции. Интересно, что селф-хелп литература, судя по всему, оказывается более востребованной среди женщин, что связывают со спецификой гендерной социализации (например, со склонностью женщин к заботе о других и о себе) [1].
Некоторые современные автобиографии прочитываются как «истории успеха», из-за чего они также могут быть ассоциированы с селф-хелп книгами, ориентированными на общее развитие и мотивацию. Говоря о современных автобиографиях, будет упущением не упомянуть о гострайтинге. Некоторое количество автобиографий на книжном рынке сегодня написаны вовсе не теми известными личностями, которые поместили своё имя на обложку. Однако, если им хочется поделиться историями своих жизней, но они нанимают специального человека, который взял бы работу по написанию текста на себя, почему бы не напечатать этот текст под именем автора и не называть его тем, чем он по сути является – биографией?
Предполагается, что при слиянии субъекта и объекта текста, дистанция между лицом, совмещающим эти роли, и читателем значительно уменьшается. Так текст приобретает большую личностную вовлечённость. С одной стороны, говоря об автобиографиях -- «историях успеха», эта стратегия кажется выгодной, так как, получая совет «из первых рук» больше хочется ему доверять. С другой стороны, это позволяет приблизиться к более генерализованному ответу на вопрос о популярности нон-фикшн.
С личностной вовлечённостью можно соотнести установку на реальное переживание, запрос на которое связывают с тем, что фабульная литература изживает себя. Акцент на этом делался многими современными русскоязычными писателями. Фабульная, или анекдотическая, литература представляется в этом литературном поле «застывшей». Художественная литература, по их мнению, превратилась в набор клише, которые читатель воспринимает, не задумываясь, не вчитываясь в смысл слов [5]. Привычные литературные формы уже не могут вызывать аффект, будоражить. Принципиально отличной при таком восприятии оказывается литература документальная, которая стремится передать жизнь, лишенную по своей природе воспроизводимых элементов.
Наконец, сама установка на «реальность» сюжета как важный элемент поэтики влияет на читательское восприятие. Стоит опять вспомнить слова Гинзбург о газетной заметке, которая своей непосредственной связью с действительностью производит большее впечатление на читателя, чем самый великий роман.
Наметив самым общим образом поле нон-фикшн, можно заметить, что оно, как и многие другие области литературного знания, склонно скорее задавать вопросы, чем давать ответы. Представляется невозможным ни провести ровную границу между нон-фикшн и художественной литературой, ни очертить жанровые границы внутри этого поля.
Часто ответ на вопрос определения текста в ту или иную группу приводит нас к вопросу об авторской интенции. Являлась ли установка на «реальность» художественно значимым принципом для автора? Как он представлял себе потенциального читателя? Предполагалось ли вообще его наличие? В некоторых случаях ответить можно практически однозначно, в других же исследователям остается только оперировать в рамках данного континуума. При этом фактологическая точность так называемой «литературы факта» часто даже не является значимым критерием её определения. Спекулятивно можно предположить, что именно гетерогенность этого жанра позволяет ему удовлетворять запросы почти любого читателя сейчас.
Варвара Стрельникова
Источники
- Bergsma, A. «Do self-help books help?». J Happiness Stud, no. 9, 2008, pp. 341–360.
- Jonson, Erica L. «Auto-ghostwriting ‘Smile, Please: an Unfinished Autobiography.’» Biography, vol. 29, no. 4, University of Hawai’i Press, 2006, pp. 563–83.
- Salmenniemi, Suvi, and Maria Adamson. «New Heroines of Labour: Domesticating Post-Feminism and Neoliberal Capitalism in Russia.» Sociology, vol. 49, no. 1, Feb. 2015, pp. 88–105.
- Kenney, Jeffrey T. «Selling Success, Nurturing the Self: Self-Help Literature, Capitalist Values, and the Sacralization of Subjective Life in Egypt.» International Journal of Middle East Studies, vol. 47, no. 4, 2015, pp. 663–680.
- Гольдштейн А.Л. Расставание с Нарциссом. Опыты поминальной риторики. – М.: Новое Литературное Обозрение, 2011. – 360 с.
Другие темы курса