Гишпанец Франциско де Миранда при дворе Екатерины II
Дань идеям Просвещения или тайна внешнеполитического манёвра
В предыдущих статьях этого цикла мы рассматривали биографии некоторых иностранцев европейского происхождения, волею судьбы на многие годы оказавшихся на русской службе, таких, как П.И. Гордон, А.И. Остерман и Б.Х. фон Миних. Герой нашего нынешнего исследования отличается от них по двум векторам.
Во-первых, он происходил не из западноевропейских держав, с которыми Российская империя восемнадцатого столетия имела устойчивые дипломатические отношения и связи, а из далёкой и малоизвестной для тогдашних россиян Латинской Америки. К тому же, он вовсе не рассматривал Россию как свою «новую Родину» и покинул её уже через несколько месяцев после пересечения имперских границ.
Звали этого иностранца Франсиско де Миранда. Родился наш герой весной 1750 г. в столице Венесуэлы, городе Каракасе. В двадцать лет он поступил на службу в Испанскую королевскую армию. Однако уже через два года молодой офицер попал под суд по обвинению в шпионаже и контрабанде и был вынужден бежать в Соединённые штаты Америки (1784 г.), недавно получившие независимость от Великобритании.[1]
Не прожив в США и пары лет, Ф. де Миранда отправляется в длительное путешествие по странам Европы. Целью этих странствий, продолжавшихся более двадцати лет (до 1806 г.), был поиск финансовой и военно-дипломатической поддержки в деле Освободительной войны стран Испанской Америки против колониального владычества Габсбургов.
Краткое пребывание нашего героя в России (1786-1787 гг.) является лишь небольшой главой этой многолетней эпопеи.[2] Однако причины и обстоятельства пребывания будущего Президента Венесуэлы при Российском дворе могут пролить свет на многие значимые аспекты российской внешней политики эпохи Екатерины II.
Для начала выделим основные события пребывания Франсиско де Миранды в России. По прибытии в Крым (сентябрь 1786 гг.) он вскоре был представлен Новороссийскому генерал-губернатору и бывшему фавориту Екатерины II , светлейшему князю Г.А. Потёмкину, а также прославленным полководцам П.А. Румянцеву и М.И. Кутузову.[3]
Весной следующего года Ф. де Миранда запросил политическое убежище в Санкт-Петербурге, где получил лестное для каждого иностранца, но отвергнутое им предложение поступить на русскую военную службу.[4]
Во время своего недолгого пребывания в Москве неродовитый испанец имел аудиенцию у героев Русско-турецкой войны 1768-74 гг., генералов П.И. Панина и П.Б. Шереметева, а также у президента Российской Академии наук генерал-фельдмаршала К.Г. Разумовского.
Престолонаследник, великий князь Павел Петрович, принимал его в своём имении Гатчина. Будущие канцлеры И.А. Остерман (сын знаменитого дипломата) и А.А. Безбородко защищали испанца от интриг иностранных послов, настаивавших на выдаче «шпиона и бунтовщика» испанским властям.[5]
Столь пышный и почтительный приём редко оказывали даже официальным посланникам европейских держав (таким, как французский посол в 1784-89 гг. граф Л.Ф. де Сегюр). Почему же такой аудиенции на высшем уровне удостоился незнатный испанский офицер, обвинявшийся на своей Родине в многочисленных преступлениях и имевший репутацию «пламенного революционера»? Давайте попытаемся разобраться в этой внешнеполитической загадке.
Первым советским исследователем, попытавшимся решить эту проблему, стал один из родоначальников отечественной латиноамериканистики В.М. Мирошевский. В своей кандидатской диссертации (1939 г.) он выдвинул тезис о том, что российская императрица рассчитывала использовать «гишпанца» в своём проекте по захвату территорий Испанской Калифорнии и Мексики.[1] Однако этот колониальный план был свернут из-за начала новой войны со Швецией (1788-90 гг.).
Окончательно крест на проекте российской латиноамериканской экспедиции поставило вступление Ф. де Миранды во французскую революционную армию (1792 г.).[2] С этим выводом соглашается и автор ЖЗЛовской биографии Ф. де Миранды, разведчик и историк И.Р. Григулевич (Лаврецкий). Он считал, что поддержка Екатериной II проектов заморского гостя была продуманной акцией, направленной против испанских и французских дипломатов, мешавших укреплению российского авторитета на американском и средиземноморском фронтах.[3]
В 1970-80-е гг. данная концепция подверглась критике со стороны д.и.н. М.С. Альперовича. Последний обосновывал отношение екатерининского двора к венесуэльскому революционеру через философию просвещённого абсолютизма. В посвящённой этому вопросу монографии историк указывает на близость положения нашего героя и французских мыслителей (Вольтера, Д. Дидро, Ж. д’Аламбера), чьи идеи поддерживались российской самодержицей в теории (например, в «Наказе» для Уложенной комиссии 1767 г.), но никогда не получали практического воплощения.[1]
В современной исторической науке наблюдается отказ от концепции М.С. Альперовича и возвращение к геополитическим обоснованиям российской поддержки идей и проектов Ф. де Миранды. Например, современный исследователь В.Н. Косторниченко считает, что при поддержке нашего героя просвещённая императрица пыталась оказывать содействие изгнанным из Испании монахам-иезуитам и противодействовать европейской коалиции (в том числе, и Испании) в грядущей войне с Оманской империей (1787-91 гг.).[2]
В заключение, коротко упомянем о дальнейших событиях жизненного пути Ф. де Миранды. Покинув Россию, через Скандинавию и Центральную Европу он направился в Англию, где вёл переговоры о поддержке Освободительной войны со знаменитым премьер-министром У. Питтом-Младшим. Позже - во Францию, где в 1793 г. чудом избежал казни по приговору революционного трибунала, а через несколько лет был признан английским шпионом.
В 1806 г. Ф. де Миранда возвратился в родную Венесуэлу, где поднял антиколониальное восстание, победоносно завершившееся в 1811 г. Летом 1812 г., когда испанские войска вновь захватили значительную часть Венесуэлы, революционный диктатор был арестован и заключён в тюрьму, где и скончался в 1816 г.
Другие темы курса