07/18.08.1711, вт. П. и Екатерина под Каменцем-Подольским.

П. и Екатерина под Каменцем-Подольским, П. кушал за три мили от крепости, в шатрах у Станислава Хоментовского, воеводы Мазовецкого, потом ехали еще 3 мили до местечка Гусятин, где ночевали[1]. П. (и Екатерину?) встречали жена великого коронного гетмана Е.Е.Сенявская, королевич Константин Собеский, великий литовский гетман Л.К.Поцей с женой Анелей и все польские сенаторы. Поляки не знали об условиях Прутского мира и приветствовали царя панегириками, сравнивая с Александром Македонским и Юлием Цезарем, однако опасались, как бы Речь Посполитая не понесла ущерба при проходе Карла XII через Польшу. Позже, когда стали известны истинные результаты Прутского мира (о чем Турция оповещала весь свет), поляки вступили в переговоры с османами о выборе нового короля[2]*.

Письма и бумаги П.: 1. Б.П.Шереметеву письмо об удовлетворении по челобитной майора И.Б.Кампенгаузена о повышении в ранге: «Детина добр и языка знает и полки руския»[3]; 2. Г.Г.Скорнякову-Писареву письмо с предписанием осмотреть местность между Днепром и Двиной на предмет устройства шлюзов, сделать тайно чертеж[4].

Разные письма и бумаги: Ф.М.Апраксин – П. о подготовке эвакуации флота, сожжении негодных кораблей  и о перегоне кораблей через Босфор («А Предистинацию и Ластку, и вместо Шпаги, две новыя шнявы готовим для отпуску чрез Константинополь. И как получим от барона Шафирова пас, немедленно отпустим с довольными офицерами»[5]

Комментарий.

* 11.09 н.ст. Ж.К.Балюз писал из Варшавы, что из разных источников до него дошли слухи, что П. недоволен своими союзниками и что «царь сказал супруге краковского воеводы, что король Шведский возжог войну, а они поддерживали ее деньгами и что царь в ответ на комплимент этой дамы “Пришел увидел, победил”, повторял несколько раз “Не совсем” ( pastant), а когда она выразила ему свою радость по поводу его благополучного возвращения, царь снова сказал, что счастие его заключается лишь в том, что вместо ста ударов, которые он мог получить, ему дали только пятьдесят. Все согласны в том, что его конница пострадала и что сам он и все его войско неизбежно попали бы в руки турок, если бы только сии последние продолжали их окружать еще три дня, не вступая с ними в сражение, как и предлагал поступить король Шведский <…>. В обществе распространено мнение, что московский двор роздал несколько миллионов, чтобы достигнуть этого мира, что быстрый и ускоренный отъезд его из Ярославля похож на бегство из опасения быть застигнутым королем Шведским, который должен пройти через Польшу в сопровождении турок и татар, так царь согласился на этот проход и на этот конвой»[6]. Фактическое поражение России сразу же сказалось на ее международном положении. В августе-сентябре происходили переговоры турецко-татарской делегации со Станиславом Хоментовским, Л.К.Поцеем и другими панами об условиях исполнения Прутского мира применительно к Польше. Поляки поздравляли турок с победой, утверждали, что русские уйдут, как только Карл XII проследует через Польшу. Турки заявили о намерении поддерживать мир с Речью Посполитой, признавали за ней Украину. Эта позиция подстегнула поляков нажать на П., чтобы он вывел войска и отдал Правобережную Украину Речи Посполитой. Но все же, по мнению В.А.Артамонова, поляки не решились на тесное сближение с османами, и их «трения с русским союзником в 1710-1714 гг. не доходили до того, чтобы большинство шляхты встало на сторону противников России»[7], а для нее, потерявшей прежний полтавский престиж, было важно сохранять влияние на польские дела, хотя с Правобережьем ей все-таки пришлось расстаться. Это стало прямым следствием поражения при Пруте.

[1] ПЖПВ. 1711 г. С. 84.

[2] Артамонов. Россия и Речь Посполитая. С. 101.

[3] ПБП. 11-2. № 4676. С. 80.

[4] ПБП. 11-2. № 4677. С. 81.
[5] Собрание писем. 2. С. 107.

[6] РИО. 34. С. 80-81.

[7] Артамонов. Россия и Речь Посполитая. С. 103-104.