15/26.09.1716, сб. П. в Копенгагене.

15/26.09, сб.

П. в Копенгагене, был у Б.П.Шереметева, был в мыльне и дома у вечерни[1]. П. вечером получил письмо от короля Фредерика IV касательно высадки в Сконе и увода русских войск из Дании[2]*.

Письма и бумаги П.: 1. Брауншвейг-Бевернскому князю Фердинанду-Альбрехту II (воевавшему с турками в составе цесарской армии и славшему П. грамоты о победах австрийцев 11.08, 02, 16 и 23.10) грамота с поздравлениями[3]; 2-3. Кондиции о высадке на побережье  Швеции[4]; второй вариант кондиций[5]; 4. В письме Г.П.Чернышева К.И.Крюйсу сказано со ссылкой на указ П. от 15.09.1716 о строительстве владельцам домов на Адмиралтейской стороне каменных мостов через канавы против их домов, о копании сточных канав и выделении работников для этого.[6]

 Разные письма и бумаги: А.Д.Меншиков – Ф.М.Апраксину из СПб о получении известия из Копенгагена о том, что П. 21.08 на своем корабле прибыл в Копенгаген, «а от Борнгольма изволил пойти в 14–й день, но за противным ветром принужден был идти в Померанию, а именно к Стральзунду, где изволил стоять 3 дня, ожидая способного ветра, а тем временем из Стральзунда изволил выслать транспортные суда в Росток по российские пехотные войска, а датскую инфантерию, которая была в Стральзунде изволил привесть с собою в Копенгаген», о готовности высадиться в Сконе[7].

Комментарий.

* К этому времени отношения П. с королем Фредериком IV окончательно разладились. Как писал Т.Люнгбю, «во время военного парада во дворце Фредериксборг 9 сентября царь в своей обычной прямой и снисходительной манере сообщил Фредерику IV, что не питает особых иллюзий относительно способностей датских генералов и что он отказывается участвовать в последующем приеме, если на него приглашен генерал [Ф.И.] Девитц. Царь, как видно, не забыл весенних висмарских событий. Король Фредерика IV воспринял эту тираду как выражение недоверия к датской армии и был уязвлен и оскорблен <…>. На следующий день русские министры вынуждены были оправдываться за такое поведение царя перед своими разъяренными датскими коллегами»[8]. Но все-таки самой важной причиной разлада был провал задуманной десантной операции в Сконе. Уже в литературе XVIII века о причинах отказа от десанта (в сущности, разрушивший Северный союз), разгорелся спор. И.И.Голиков обрушился на датских историков, «нагло» писавших, что якобы король желал начать «Шонскую экспедицию без замедления, но государь Росийский будто препроводил удобное время отговорками и сие будто было по зависти, чтоб датский король не усилился овладением Шонии и, наконец, не стыдятся говорить, что государь привел короля в страх и что от него, яко от неприятеля, остерегаться принужден был»[9]. Об опасениях же (обоснованных или надуманных) датчан при виде огромной русской армии, заполнившей Зеландию, уже сказано выше. Отказ П. от десанта стал полной неожиданностью для датчан. Т.Люнгбю писал: «Велико же было изумление датских министров, когда 17 сентября их российские коллего объявили, что зима уже не за горами и вторжение поэтому следует отложить до следующей весны. Датская сторона категорически возражала против такого развития событий, однако когда через два дня царь объявил б отмене операции, его решение было окончательным. Считается, что русские генералы, прибывшие на Зеландию, надавили на царя, убеждая его отказаться от планов по вторжению в Швецию. Разочарование датчан не поддается описанию. Год начался с подготовки  к обороне Копенгагена, за которым последовала война в Норвегии и масштабная мобилизация перед планируемым вторжени ем  в Сконе, стоившая  датчанам огромных затрат, кроме того, визит царя и его свиты и внезапная необходимость разместить их в копенгагенских домах тоже потребовали немалых усилий. В большинстве датских провинциальных городков пекли галеты, а в солдатские лагеря под Копенгагеном  были доставлены огромные партии муки, сена, торфа, дров и т.д. Огромные силы ушли и на то, чтобы раздобыть те многочисленные корабли, которые понадобились для перевозки русских солдат. Не стоит забывать и о том, что датчанам посчастливилось заручиться столь важной поддержкой английского короля Георга [I]. Однако царя ничем было не пронять и 26 сентября Фредерик IV попросил его отдать приказ о выводе из Дании всех российских войск, стоявших на Зеландии и Вене <…>. Почему же датско-российские военные планы имели такой бесславный конец? Русские обвиняли в отмене операции датчан – якобы те слишком затянули с подготовкой. Однако на внутренних российских советах царские министры утверждали, что длительная операция была слишком рискованной, несмотря даже на то, что отмена ее грозила выходом датчан из союза и заключением сепаратного мира между ними и Швецией. Среди причин отмены операции был наверняка и тот факт, что царская разведка дала русским преувеличенное представление о том, насколько сильной была защита Карла XII» (вместо 40 тыс. у Карла XII было 22 тыс.[10]). По мнению T.Люнгбю датчане действительно готовились к операции, не собирались быть лишь вспомогательной силой вроде перевозчиков, т.к. «для Фредерика IV было очень важно представить к участию в операции достаточные силы, чтобы не слишком зависеть от русского царя, кроме того, помощь английского флота  пришлась очень кстати как признание тех территориальных выгод, которые, как надеялся датский король, могло принести вторжение в Сконе. Дания никогда не была сильнее, а - Швеция слабее, тем горше было разочарование датчан, когда Россия пошла на попятную, особенно после того, как они приложили к подготовке столько усилий ив такой нелегкий для них год»[11]. Х.Баггер занимает более гибкую позицию. Он считает, что датчане (особенно сразу после заключения Альтонской конвенции и во время выхода совместного флота) затянули подготовительную стадию операции, долго не перебрасывали русские полки в Зеландию, датчане не доверяли русским (как и те им), собирались произвести свою высадку в Сконе отдельно и не синхронизировали с ними планы операции на уровне командования, а датские планы экспедиции не предполагали активных боевых действий[12]. В итоге, Х.Баггер, в отличие от других датских историков, приходит к выводу, что «если искать ответа на вопрос о причинах отмены высадки в Сконе, приходится принять официальное обоснование царя за чистую монету. Это показывает анализ процесса внутренних русских обсуждений. Правда, те обвинения, которые он (П. – Е.А.) выдвинул против датского правительства, юридически были слабо мотивированы, так как Фредерик IV при подписании Альтонского соглашения не связывал себя определенными сроками мобилизации и не обещал поддержать флотом русскую отвлекающую операцию с Аландских островов <…>. Военные приготовления датского правительства были, мягко говоря, мало энергичными и оно должно нести главную ответственность за то, что силы вторжения не собрались, как было договорен, под Копенгагеном до уборки урожая в Сконе. Из заключения русских министров, поданного царю 18 сентября, видно, что они опасались дипломатической изоляции в случае, если операция по высадке будет отменена. Ничто не указывает на то, что русскиое правительство к этому моменту вступило в сепаратные переговоры со шведскими дипломатами. Тем самым можно окончательно отвергнуть любимое объяснение датских историков, которое благополучно дожило до наших дней»[13]. 

[1] ПЖПВ. 1716 г. С. 92.

[2] ПЖПВ. 1716 г. С. 46; ГСВ. 1. С. 458.

[3] Бантыш-Каменский. Обзор. 2. С. 41; КПБ. 82. Л. 174.

[4] КПБ. 82. Л. 175-176 об.

[5] КПБ. 82. Л. 490.
[6] Петровская эпоха. С. 76.

[7] МИРФ. 1. С. 129.

[8] Люнгбю. Визит Петра. С. 66-67.

[9] Голиков. ДПВ. 6. С. 133.

[10] Баггер. Петр Великий в Дании. С. 73.

[11] Люнгбю. Визит Петра. С. 63-64, 68.

[12] Баггер. Петр Великий в Дании. С. 28-82.

[13] Баггер. Петр Великий в Дании. С. 78.