11.01.1716, ср. П. в СПб.

11.01, ср.

П. в СПб, был у Ф.М.Скляева на именинах[1]; К П. в дом приехал А.Д.Меншиков, «где по розговорех кушал», и был у него до 5-го часа пополудни[2]. 11-12.01 П. присутствовал в Сенате и «в следственной о похищениях канцелярии»[3].

Письма и бумаги П.: 1. Кн. В.Вл.Долгорукову письмо о движении войск и вводе их в Мекленбург по желанию герцога Карла-Леопольда, «ибо, приехав сюды Павел (П.И.Ягужинский – Е.А.) объявил нам, что князь Мекленбурской сам того желает и что учинитца о том к нам пиши»[4]*; 2. И.Я.Дюпре письмо о снабжении подводами принцессы Юлианы-Луизы Остфрисландской, придворной покойной кронпринцессы Шарлотты, отъежающей «отсель до Митавы» и далее[5]; 3-4. А.Д.Меншикову мемория с указаниями об укреплении Котлина, о земляных работах в Стрельне, о шлюзах от Крисанфова до Стрелиной и от Тосны до Волхова, об очистке канала у Адмиралтейства, об отделке берега на Неве, о строительстве дворов для мастеров, о дороге на Волхов и как ее строить; заметка П. на чертеже Котлина[6]; 3. Резолюция на выписке из писем А.И.Ушакова о матросах из боярских людей и о воре Льве Невежине[7]; 4. Г.П.Чернышев писал Ф.М.Апраксину с Котлина: «Капитан Леин (Эдуард Лейн – Е.А.) требует указу, где строить гавань и сказывает, что Ц.в., смотря по чертежу, изволил говорить, что зачатой старой гавани несколько убавить, а на чертеже подписать не изволил, того ради он без указу строить не смеет. А что ему новой Кроншлот строить велено, о том ему и чертеж подписан рукою Царского величества»[8].

Разные письма и бумаги: 1. А.П.Веселовский – П. в ответ на письмо с распоряжением брать на службу в коллегии сотрудников славянского происхождения с опытом работы в учреждениях Империи[9]; 2. Царевна Екатерина Алексеевна – царице Екатерине с просьбой о «заступлении» за разных людей[10]; 3. Брачный трактат герцога Мекленбургского Карла-Леопольда с царевной Екатериной Ивановной[11].

Комментарий.

* Кажется, что именно с этого момента «мекленбургский проект» получил свое развитие. Контакты России с Мекленбургом начались еще в 1712 г., когда в ходе Померанской операции ко двору герцога Карла-Леопольда был послан русский представитель барон Г.Х.Шлейниц с тем, чтобы добиться снабжения русского корпуса в Померании за счет поставок провианта из Мекленбурга. Со слабым в военном и политическом отношениях Мекленбургом, находившимся возле театра военных действий, ни союзники, ни шведы не считались: проходили через его территорию, отбирали у населения продовольствие. Герцог Мекленбург-Шверинский Карл-Леопольд (Mecklenburg-Schwerin) являлся членом Империи, но герцог  никакой реальной помощи от императора Карла VI не получал. К тому же, у него обострились отношения с корпорацией мекленбургского дворянства, с которым он обращался как самодержец, что вызывало многочисленные протесты и жалобы дворян в имперский суд. В поисках покровителя, защитника от внешних и внутренних врагов, герцог Карл-Леопольд обратился к П.

В литературе общепризнано, что именно Карл-Леопольд стал инициатором сближения Мекленбурга и России, предложив в 1714 г. себя в качестве супруга одной из русских царевен. С этой целью в Россию отправился специальный посланник Карла-Леопольда Георг Габихсталь (см. 26.06.1714). Поначалу в России «мекленбургский проект» не рассматривался с точки зрения геополитических перспектив, напоминая осуществленный ранее «брауншвейгский проект», увенчавшийся только браком царевича Алексея и кронпринцессы Шарлотты и не давший династии Романовых никаких политических выгод, кроме родства с древним родом Вельфов. Соглашаясь выдать за герцога одну из племянниц-царевен, П. потребовал представить свидетельство о расторжении предыдущего брака герцога с герцогиней Софией-Гедвигой (05.11.1714) и явно тянул время, выискивая в этом деле реальные «пользы» для России. Но к 1716 г. ситуация изменилась: герцог Карл-Леопольд был согласен не только на брак с русской царевной, но и на тесный военно-политический союз с Россией, скрепленный соглашением о вводе русского корпуса в Мекленбург, о чем и сообщил П. по приезде в СПб П.И.Ягужинский.

Кн. В.Вл.Долгоруков, осуществлявший оперативное командование русскими войсками в Северной Германии, получил соответствующее распоряжение. Прусскому королю Фридриху-Вильгельму I, через территории которого предстояло вести в Мекленбург войска, была послана грамота с просьбой разрешить проход русских войск «для пропитания», и, как самому близкому тогда союзнику, было с намеком сказано: «…а каких ради иных резонов те войска туда послать побужден, о том донесет» королю посол А.Г.Головкин[12]. Неизвестно, о чем говорил Фридриху-Вильгельму I А.И.Головкин, но истинные резоны России состояли в намерении П. закрепиться в Германии. Это отчетливо отразилось в анонимном произведении «Рассуждение о поступках, которые имел Ц.в. даже до сих дней и о тех, которые может еще впредь чинить», изданном весной 1717 г., инспирированном русской дипломатией и предназначенном для распространении во Франции в тот момент, как только началось сближение с Версалем.

Хотя по времени это «Рассуждение» и относится к событиям 1717 г., идеи, отраженные в нем, стали популярны в русском руководстве раньше. Они состояли, во-первых, в своеобразной «компенсационной аннексии»: присоединение никогда не принадлежавших России территорий (Эстляндия, Лифляндия и др.) рассматривалось как компенсация за потери и «протори», понесенные Россией в ходе войны со Швецией, чья армия два года разоряла российские владения. Во-вторых, П. возлагал огромные надежды, согласно популярной меркантилистской концепции («золото и пристани»), на успехи отечественного торгового мореплавания, которое, по мысли П., видевшего, как Англия и Штаты высылают флоты для защиты своих торговых судов от шведских каперов, нуждалось в такой же защите на путях, проходящих через Балтику. Получив выход к Балтийскому морю и завоевав шведские владения, Россия, по мысли П., не могла этим ограничиться. Она должна была обезопасить свое мореплавание «чрез укоренение своей власти вдаль по берегу морскому». Предполагалось обосноваться в тех местах, откуда можно обеспечить безопасность русским кораблям от недружелюбных действий Дании и Швеции, а при необходимости (в случае противодействия русской навигации в Зунде) начать наступление как в Сконе, так и в Ютландии. Поэтому П. «не пренебрежет случая себя укоренить в некотором месте в Германии»[13]. Первым опытом внедрения России в Германию стала «мекленбургская история». С начала 1716 г. развернулась поспешная подготовка к заключению брачного и политического договора. 22.01 был заключен брачный договор, 23.01 состоялась церемония сговора, П. отправился в Гданьск вместе с невестой, племянницей царевной Екатериной Иоанновной, и 08.04 там был заключен русско-мекленбургский союзный договор. П. спешил, явно стремясь синхронизировать операцию внедрения в Мекленбург и предстоящую операцию десантирования в Сконе. Но, как оказалось впоследствии, не все П. и его дипломатами было просчитано и учтено. Тогда мало кто предполагал, что крушение имперских мечтаний П. будет определено географическим и династическим факторами - соседством Мекленбурга с Ганновером и англо-ганноверской унией[14]. Очень подробно эта ситуация рассматривается в двухтомной монографии В.Медигера (Mediger W. Meklenburg und England-Hannover 1706-1721. Bd. 1-2.), см. также: Сидоренко Л.В. Влияние ганноверского фактора. С. 213 – 218; Коротун, Сучалкин. «Что им было надобно…». 

[1] ПЖПВ. 1716 г. С. 60.

[2] ПЗМ. С. 22.

[3] Голиков. ДПВ. 6. С. 374.

[4] КПБ. 81. Л. 30.

[5] КПБ. 81. Л. 31.

[6] МИРФ. 3. С. 560; КПБ. 81. Л. 32-35.

[7] КПБ. 81. Л. 37.

[8] МИРФ. 3, С. 577.

[9] РГАДА. 9. II. 26. Л. 253.
[10] Эпистолярное наследие. С. 24.
[11] Болотина. Династические проекты. С. 45 (фото)

[12] КПБ. 81. Л. 55.

[13] Фейгина. Аландский конгресс. С. 87-88.

[14] Florovsky. Das Meklenburgsproblem in der Politik Peters des Großеn. S. 545-546.