Венеция

Что именно предлагал Симоне Луццатто венецианским властям? В своем трактате он хотел не только извиниться за соответствующее поведение некоторых евреев, которые недавно украли ценные вещи, но "лишь продемонстрировать, что упомянутая "нация" вовсе не является бесполезным членом простого народа упомянутого города". Раввин хотел включить евреев в жизнь города, чтобы показать, что они могут принести много пользы на благо Венецианской республики. В своем "Рассуждении" Луццатто сформулировал меркантильную идею о том, что Венецианская республика только выиграет, если позволит еврейской "нации" свободно торговать за пределами города. В этом смысле Луццатто понимал, что евреи были почти полностью исключены из городской жизни. Как предположила Франческа Травеллато, раввин понимал, что, предложив евреев в качестве купцов, государство получит надежных союзников, которые не будут конкурировать с католической частью Венецианской республики и не смогут вести торговые войны. Главной целью Луццатто было сделать евреев выгодной и прибыльной частью города. Он хотел попросить венецианские власти разрешить евреям свободную торговлю, сохранив при этом их статус "нации".

только для того, чтобы показать, что упомянутая нация вовсе не является бесполезным членом простого народа упомянутого города; "что среди выгод и прибылей, которые еврейская нация приносит городу Венеции, самой важной является прибыль, которая вытекает из меркантильной деятельности, почти собственной профессии".

solo dimostrare non esser detta nazione affatto inutil membro del comun popolo di detta Città; “che fra li giovamenti, et utili, che la natione hebrea apporta alla città di Venetia, principalissimo è il profitto, che dall’essercitio mercantile ne rissulta, professione quasi di lei propria.”

— Luzzatto, Simone. Discorso circa il stato de gl'Hebrei et in particolar dimoranti nell'inclita città di Venetia. Venezia, 1638.

Чтобы развить свой меркантильный тезис, раввин хотел показать венецианским властям разницу между обычными иностранцами, посещающими город, и венецианскими евреями, которых он называл "come sempre esteri" ("как всегда чужаки"). Луццатто считал, что обычные иностранцы не делают город богаче, а скорее только способствуют его экономическому застою. Напротив, будучи "чужаками, как всегда", евреи не имеют родины: "Но кажется, что вышеупомянутый недостаток прекрасно устраняется торговлей, практикуемой евреями, поскольку у них нет собственной родины, куда они стремятся перевезти свое имущество, накопленное в городе". Как и многие итальянские еврейские писатели до него, он конструирует "миф о Венеции" как о великой, справедливой, богатой и процветающей республике. Этот топос он создал неспроста. Таким образом Луццатто хотел привлечь внимание венецианских властей к тезису об интеграции евреев в экономическую жизнь республики. Раввин настаивал на том, что, несмотря на то, что у евреев не было родины, у них была справедливая республика, которую они могли назвать своей родиной.

что среди выгод и прибылей, которые еврейская нация приносит городу Венеции, главной является прибыль, получаемая в результате меркантильной деятельности, почти самостоятельной профессии; "насытившись заработками, они возвращают их на родину, и к ним присоединяются другие иностранцы с такими же талантами, так что транспортировка денег, накопленных городом, всегда продолжается, без какого-либо увеличения богатства, но скорее следует очевидный ущерб...". <... > Таким образом, приток иностранцев из разных регионов не изменяет и не обогащает города, потому что при постоянном притоке приобретенные деньги переводятся в те места, откуда прибыли иностранцы"; "Но, кажется, вышеупомянутое неудобство прекрасно устраняется движением, осуществляемым евреями, поскольку у них нет своей родины, куда они стремятся перевезти накопленные в городе богатства"; "Но более всего, образцовое правосудие, осуществляемое в их защиту против любого порядка людей, обижающих их, либо жизнью, либо имуществом, поддерживает в них твердость и привязанность к городу и его государству, с пунктуальным соблюдением всего, что им обещано в их поведении и привилегиях".

che fra li giovamenti, et utili, che la natione hebrea apporta alla città di Venetia, principalissimo è il profitto, che dall’essercitio mercantile ne rissulta, professione quasi di lei propria; "dopo l’essere satolli de guadagni, li conducono nelle loro patrie, et a questi parimente succedano altri esteri con l’istesso talento, di modo che sempre continua il transporto del danaro ammassato dalla città, senz’alcun augumento di ricchezze in essa, ma piuttosto ne segue evidente detrimento… <…> Così l’influsso d’esteri da diverse reggioni, non altera, et arricchisce le città, perché con il continuo reflusso viene transmesso il danaro acquistato alli lochi ove quelli forastieri derrivarono"; "Ma al sopradetto inconveniente pare che mirabilmente sovenga, e rimedia il traffico maneggiato dagli Hebrei, non havendo essi propria patria alla quale aspirano di transportare li loro haveri ammassati nella città"; "Ma più di tutto li tien fermi, et annessi alla città, e suo Stato l’esemplare giustitia somministrata in loro diffesa contro qualsivoglia ordine di persone che li offendesse sì nella vita che nella robba, con osservarli puntualmente tutto quello che nelle loro condotte, e privileggi gli è promesso".

— Luzzatto, Simone. Discorso circa il stato de gl'Hebrei et in particolar dimoranti nell'inclita città di Venetia. Venezia, 1638.

Более того, Луццатто представил корпоральную теорию Венецианской республики, в которой евреи занимали положение ноги, "...которая ступает по земле, уступая всем остальным членам, не является недостатком ни для одного из них, но все же поддерживает их". Написав это, раввин выстроил иерархические отношения, в которых евреи были низшим слоем венецианской структуры. Тем не менее, образно говоря, Луццатто подразумевал, что без евреев тело республики не смогло бы "стоять" и "ходить". Это большая претензия на место в корпоральной теории. Раввин настаивает на том, что государство "не упадет" и может комфортно "стоять" на одной только еврейской нации. Таким образом, можно сказать, что Луццатто конструировал идентичность венецианских евреев. Если раньше венецианские власти не знали, что с ними делать и как их называть отдельно от "нации", то раввин предложил властям проект, согласно которому евреям отводилось значительное место в теле республики. Если раньше венецианские власти скорее соглашались с cittadini (полноправными гражданами) и духовенством по поводу изгнания евреев из Венеции, то теперь они должны были увидеть, как их способности можно использовать на благо "общественного дела" в смысле politeia или взаимных отношений уравновешенного типа. Власти должны были понять, как извлечь из отношений с евреями меркантильную выгоду для всей республики. В данном случае Луццатто выступал перед венецианскими властями от имени всей еврейской общины венецианского гетто как апологет "нации".

... евреи напоминают ту часть стопы, которая ступает по земле и которая, уступая всем остальным членам, не является недостатком ни для одного из них, но все же поддерживает их.

...rassembra l’Hebreo quella parte del piede, che calpesta la terra la quale essendo inferiore a tutti gli altri membri a niun di loro è di agravio, ma li sostiene ancora

— Luzzatto, Simone. Discorso circa il stato de gl'Hebrei et in particolar dimoranti nell'inclita città di Venetia. Venezia, 1638.

Луццатто ведет свое повествование ко временам Римской империи как завоевателя евреев. Именно Римская империя была ответственна за рассеяние народа по всему миру. Империя разделила "нацию" и способствовала деградации еврейской культуры. Как отмечал Луццато, евреи были уникальны в том, что им удалось бороться против порабощения, а затем, что следует воспринимать как их преимущество, они за это пострадали. Он героизировал историю своей "нации", чтобы показать их особое состояние постоянного самопожертвования, как и в случае с торговлей. Раввин хотел продемонстрировать уникальность евреев. Даже тот факт, что евреи сдались "под жестокую расправу", он представляет как храбрый и продуманный поступок.

...но после того, как они согласились подчиниться божественному указу и были покорены римлянами, Храм разрушен, город захвачен, религия угнетена, народ пленен и рассеян, они не только потеряли всю военную славу, их дух ослабел и ослаб, но в них почти погас свет знания, и все великолепие обучения померкло, поскольку добродетель должна сопровождаться и сдерживаться удобствами жизни.

“ma dopo che convenendoli cedere al divino decreto furono soggiogati da Romani, distrutto il Tempio, invasa la città, oppressa la religione, captivato e disperso il popolo, non solamente hanno perduto affatto ogni militar gloria, invilitosi et infiaccatosi affatto d’animo, ma anco quasi s’estinse in loro ogni lume di sapere, e si oscurò qualunque splendore di eruditione, poiché vogliono le virtù essere accompagnate e trattenute dalli agi e comodità della vita”

— Luzzatto, Simone. Discorso circa il stato de gl'Hebrei et in particolar dimoranti nell'inclita città di Venetia. Venezia, 1638.

Греция имела большое значение для повествования Луццатто об "антикаменте". В первую очередь он сосредоточился на греках и их культуре, которая была известна своими искусствами и науками. По мнению раввина, это было именно то, что Римской империи не удалось полностью поработить. Луццатто намеренно ссылается на Римскую империю в своем повествовании. Во время "anticamente" еврейская культура процветала во многом благодаря своей независимости. Империя стала главной причиной как упадка культуры, так и рассеяния евреев по всему миру. В настоящем, для Луццатто, сохранялось состояние подчинения и "порабощения". Венецианская республика четко отделила евреев от общего населения (даже от "populo minuto") Венеции и не позволяла им жить как обычные люди. Действительно, можно предположить (как предложила Ариэлла Ланг), что Луццатто использовал иронию при описании положения евреев в Венеции. Раввин упомянул, что евреи вынуждены мириться с таким отношением, потому что за пределами города к ним будут относиться еще хуже. Греция смогла сохранить свое "Я", даже когда Римская империя завоевала ее. Таким образом, автор считал, что греческая культура по-прежнему оказывала гораздо большее влияние на весь мир (особенно на его европейскую часть), чем римская. Однако Луццатто подчеркивал, что вся слава и известность Греции была заморожена в прошлом. Греция буквально растворилась в "варварстве", а их культура вступила в стадию полной деградации.

Греция, хотя под римлянами она процветала учениями, была настолько прославлена, что по собственному желанию сформировала те души, которые позже дадут им законы, и по этой причине сомнительно, чтобы римляне подчинили греков насилием и империей...; "Но после наводнения варварства они были лишены науки и вопиющих искусств, им удалось стать неизвестными и неизвестными миру".

“La Grecia benché sotto posta a Romani mentre che fioriva de dottrine fu celebratissima, tanto che a suo arbitrio formava quelli animi che li dovevano poi dar leggi, e per tal causa si rendeva dubbioso se li Romani soggiogarono li Greci con la violenza et imperio...”; “Ma dopo che inondando la barbarie furono privi de scientie, et egregie arti, riuscirono appresso il mondo ignoti e sconosciuti”

— Luzzatto, Simone. Discorso circa il stato de gl'Hebrei et in particolar dimoranti nell'inclita città di Venetia. Venezia, 1638.

Луццатто специально включил в "anticamente" образы Римской империи и Греции. Он разделил их на две значимые модели, из которых можно было извлечь урок для еврейской "нации". Как мы уже упоминали, греческая ассоциировалась с "благородными искусствами и науками", а римская - с завоеваниями и военной репутацией. Еврейская нация в свои лучшие времена воплощала обе эти модели. В то же время евреи попали под римское завоевание, но оказались одним из немногих "народов", которые пытались вернуть себе свободу и защитить свою религию. Однако после окончательного римского завоевания еврейская нация потеряла эти две модели. Луццатто писал, что военное поражение (в отличие от римской модели) ничто по сравнению с потерей "света знания", то есть вдохновения или восприимчивости к искусству (греческая модель). Тем не менее, раввин подчеркнул, что греческая модель несовершенна: она опиралась только на старые знания и искусство. Он предложил учесть ошибки этих двух моделей и применить их на благо еврейской "нации". Таким образом, повествование "anticamente" помогло ему подготовить почву для своего главного тезиса, который он адресовал всем евреям мира: раввин настаивал на том, что евреям необходимо не только сохранять старую культуру, но и постоянно генерировать новые знания и совершенствовать свое искусство. В противном случае "нация" обречена раствориться в "варварстве", как греки, и жить только прошлым величием. Возвращаясь к временам недавнего прошлого, Луццатто отметил, что на протяжении "долгого и несчастного рассеяния" еврейская культура переживала упадок и деградацию. Раввин настаивал на том, что еврейский народ выжил только благодаря Богу. Именно Он руководил евреями все это время по причине, известной только Ему.

Ибо хотя потеря военной репутации вызывает подчинение и послушание, она не приводит к потере чести и славы народа, хотя он и подчиняется другим: Редки господствующие города, бесконечны подвластные, но все же в них сияют лучи добродетели"; "И наверняка Евреи, находясь в нынешнем подвластном состоянии, не имея ничего свободного, кроме занятия своего ума в исследованиях и учениях, должны прилагать к этому все свои помыслы...". И они должны быть уверены, что, не имея в себе открытости писем и уважения добродетельных, они вот-вот подвергнутся заметному упадку и более презренному угнетению, чем когда-либо в прошлом"; "Еврейство не происходило с ними подобных мутаций и изменений, но хорошо оно было разбито, и было разделено почти на бесконечные части, отвлечено, и рассеяно по всей вселенной, оставаясь в значительной части тождественным своей сущности. И нет сомнения, что само по себе оно не имело бы силы противостоять натиску времени и освободиться от его яростных оскорблений на столь долгий срок - 1600 лет или около того, но это зависит от воли Божественного Величества, сохраняющего его для целей, которые ему ясны".

“ché sebbene il decadere dalla reputatione militare cagiona la soggettione e l’obedienza, nulla di meno non ne rissulta però il perdere affatto l’honore e la gloria de popoli benché ad altrui siano ossequenti: rare sono le città affatto dominanti, infinite le soggette che tuttavia risplende in loro fulgenti raggi di virtù”; "E per certo gli Hebrei ritrovandosi nel stato presente di soggettione, non havendo altro di libero affatto che l’impiego della loro mente ne studii, e dottrine, doverebbono in ciò applicarsi con ogni loro pensiero… E devono esser certi, che mancando in loro l’apretiamento delle lettere, e la stima de virtuosi, sono per incorrere in alcuna notabile declinatione, e più disprezzabile oppressione, che per il passato giamai hanno patito"; “La hebrea non li occorse simili mutationi, e cangiamenti, ma bene si spezzò, e fu divisa quasi in infinite portioni, distrata, e dispersa per tutto l’universo, restandole in gran parte l’identità della sua essentialità. E non è dubbio, che per se stessa non haverebbe avuto tanto vigore di opponersi alla edacità del tempo, et esimersi dalli suoi fieri insulti per sì lungo tratto di 1600 anni in circa, ma ciò dipende dal volere della Divina Maestà, perservandola a fini a lui manifesti”.

— Luzzatto, Simone. Discorso circa il stato de gl'Hebrei et in particolar dimoranti nell'inclita città di Venetia. Venezia, 1638.