Любовью шутит сатана: образ Татьяны Лариной, сделка с честью и любовь
Татьяна Ларина – чистая и благородная девушка, природный человек, которому не посчастливилось оказаться в столичном вихре света. Это «милый идеал» Пушкина, который настолько воспет своим создателем, что воспринимается нами без малейшей насмешки, какой бы глупый поступок это идеал ни совершил.
В лицах трёх главных героев «Евгения Онегина» Пушкин изобразил особенности русского дворянства того времени: Онегин вобрал в себя основные черты представителей высшего света и немного «лишнего человека», в Ленском отразилась категория мечтательных юношей, ещё не испытавших трудностей жизни, а Татьяна явила собой русскую душу со всей её грациозной простотой, нравственностью и самобытностью.
Милая простота
Литературный критик Белинский считает, что Татьяна – наиболее однозначный и понятный образ в галерее сложных пушкинских персонажей: она лишена любых противоречий и будто соткана «из одного цельного куска» [2], в то время как Ленский с Онегиным «волна и камень» не только вместе, но и сами по себе. Но эту трактовку несложно оспорить: если мы сопоставим характер Татьяны с её поступками, противоречия не заставят себя ждать.
Для начала разберём характер. «Итак, она звалась Татьяной» и была «дика, печальна молчалива», не разделяла интересов своих сверстниц, в детстве не играла даже в куклы и всё время проводила за чтением книг: сначала предпочитала страшные рассказы, а позже, повзрослев, полюбила французские сентиментальные романы. Увлечение такими книгами и вера в «преданья простонародной старины» – единственное сходство Татьяны с русскими дворянскими девушками её возраста, во всем же остальном она является антитезой как им, так и поместному дворянству в целом.
И тем не менее, одна из ключевых черт Татьяны – русская душа. Русскость эта заключается в близости к простому народу, вере в приметы, духовной связи с деревенской природой, мечтательности и готовности вынести любые страдания ради любви. Татьяна – самый возвышенный образ «Евгения Онегина», разум её лишен примесей в виде дворянских предрассудков, «притязаний на успех», пошлых глупостей. Но, хотя Пушкин идеализирует Татьяну, жизнь её далеко не так завидна:
Создание страстное, глубоко чувствующее и в то же время не развитое, наглухо запертое в темной пустоте своего интеллектуального существования. [2]
Обратная сторона этой природной души – неспособность прижиться в обществе и неизбежное одиночество. Татьяна прекрасна как литературная героиня, но в действительности этот характер обречён на вечные страдания: такие личности «дорого платятся за свою исключительность и делаются жертвами собственного своего превосходства». [2]
Пушкин в образе Татьяны стремился подчеркнуть глубокий ум, духовную чистоту и мечтательность, то есть качества, которые сразу обрекали её на одиночество в дворянском обществе. Из-за неспособности найти единомышленников Татьяна с раннего возраста уходит с головой в романы, которые «ей заменяли всё» и которые впоследствии стали причиной её напускной любви к Онегину.
Нам особенно важно запомнить, что Татьяна в описании Пушкина предстает очень сдержанной, рассудительной и скромной. Теперь разберём непосредственно её сюжетную линию с Онегиным.
До встречи с Евгением Татьяна только и делала, что читала любовные «обманы» Ричардсона и Руссо. Это оказало на неё сильное впечатление: в воображении героини сформировался идеальный книжный образ, который она мечтала встретить вживую. Тем временем за Ленским, который вечерами навещает Лариных, «от делать нечего» увязывается Онегин:
— Прощай, Онегин, мне пора.
«Я не держу тебя; но где ты
Свои проводишь вечера?»
— У Лариных. — «Вот это чудно.
Помилуй! и тебе не трудно
Там каждый вечер убивать?..
…Представь меня»
Насколько мы можем судить далее по тексту, встреча прошла легко и приятно, но очень поверхностно, и Онегин в тот вечер практически не разговаривал с сестрами Лариными. Он элементарно не помнит, кто из них кто:
Скажи, которая Татьяна?
Зато Татьяна очень хорошо его запомнила. Во-первых, появление Онегина спровоцировало у соседей множество лестных слухов о том, что он её жених. Во-вторых, сама Татьяна уже давно мечтала о любви, начитавшись романов:
Давно сердечное томленье
Теснило ей младую грудь;
Душа ждала… кого-нибудь.
И здесь просто всё совпало:
Вдруг является Онегин. Он весь окружён тайною: его аристократизм, его светскость, неоспоримое превосходство над всем этим спокойным и пошлым миром, среди которого он явился таким! метеором, его равнодушие ко всему, странность жизни… [2]
Онегин – такой загадочный, красивый, скучающий и равнодушный – привлёк Татьяну своей таинственностью: она, не зная Евгения от слова совсем, наделила его качествами любимых книжных героев. Настоящий Онегин для неё не существовал, поэтому «ей необходимо было придать ему какое-нибудь значение, напрокат взятое из книги» [2]:
Все для мечтательницы нежной
В единый образ облеклись,
В одном Онегине слились.
Но нельзя искать причины бессознательной страсти Татьяны в одном только влиянии романов. Ведь Пушкин не просто так четыре строфы подряд рассказывает о её глубокой душе, самобытности, близости к природе, задумчивости, непосредственности и свободе от любых предрассудков: он всеми способами стремится показать читателю чуткость героини.
Татьяна живёт сердцем, и поэтому ей доступно то, чего в упор не видят другие – душа Онегина. У неё слишком мало жизненного опыта для того, чтобы понять Евгения, но она всё равно чувствует, что он «не такой, как все, для него не такое значение имеют законы света, он не осудит, не станет презирать её» [3]. И ведь Татьяна не ошибается – Онегин даже не подумал смеяться над её любовью.
Многоплановость персонажей и их чувств проявляется и здесь: Татьяна неосознанно наделяет Онегина «значением, напрокат взятым из книги», и воображает, что перед ней прекрасный Грандисон, поэтому влюбляется не в настоящего Евгения, а в плод своей фантазии. Но наряду с загадочностью героя её привлекает подсознательное ощущение того, что за внешним холодом Онегина скрывается глубокая душа.
Все эти события подталкивают Татьяну к серьёзному поступку: она решает признаться Евгению в своих чувствах и отправляет ему любовное послание, нарушая таким образом все возможные правила приличия. Теперь вернёмся к словам Белинского, утверждавшего, что в Татьяне совсем нет противоречий. Так ли это? Ведь будучи на протяжении 17 лет дикой, молчаливой и сдержанной девушкой, она в одночасье меняется и в своём письме чуть ли не бросается Онегину на шею. И всё это после первой встречи, при которой они даже толком не познакомились. Соответственно, если ранее Татьяна и вправду была цельной личностью, то после встречи с Евгением она начинает совершать один за другим поступки, противоречащие её натуре.
Письмо Татьяны Онегину
Когда появилась третья глава «Евгения Онегина» (Пушкин публиковал главы романа по очереди), письмо Татьяны свело с ума всех читателей. Это искреннее и чувственное послание – «высочайший образец откровения женского сердца» [2]. Тем не менее, воспринимать письмо Татьяны следует немного критично, несмотря на всю красоту и изящество выраженной в нём любви.
Поначалу Татьяна обращается к Евгению на Вы и излагает свои мысли достаточно сдержанно, хотя в рамках сложившейся ситуации вообще сложно говорить о сдержанности. Она оправдывает свой поступок тем, что хочет «хоть в неделю раз» видеть Онегина, и если бы он соизволил наносить визиты с указанной частотой, то никогда не знал бы её стыда и не получил бы этого послания. С этого момента признание превращается в упреки и манипуляции:
Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья
Я никогда б не знала вас,
Не знала б горького мученья…
…По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И добродетельная мать.
Писарев очень ёмко переводит стихотворный слог Пушкина в прозу: «Уж если, дескать, не будете вы, коварный тиран, ездить к нам раз в неделю, так незачем было и показываться у нас. Без вас я бы, может быть, сделалась верной женой и добродетельной матерью, а теперь я, по вашей милости, жестокий мужчина, пропадать должна». [5]
Дальше Татьяна начинает приводить доказательства, почему они с Евгением должны быть вместе. Во-первых, божественное провиденье:
То в высшем суждено совете…
То воля неба: я твоя.
Во-вторых, они не раз виделись наяву и в её видениях (на этом этапе за Татьяну уже становится страшно):
Не правда ль? я тебя слыхала:
Ты говорил со мной в тиши…
…Не ты ли, милое виденье,
В прозрачной темноте мелькнул,
Приникнул тихо к изголовью?
Под конец Татьяна и вовсе перекладывает на Онегина ответственность за свою судьбу, потому что она его всем сердцем любит, и пусть он сам решает, что с ней делать:
Но так и быть! Судьбу мою
Отныне я тебе вверяю…
Причём у Онегина есть только два варианта: он либо «ангел-хранитель», либо «коварный искуситель» – компромисса в виде «мы можем быть просто друзьями» Татьяна не предлагает. Этим, кстати, подчёркивается книжное понимание девушкой поведения героя. Евгению остается только оберегать её или, наоборот, испытывать её нервы на прочность различными казановскими уловками. Евгению, который видел-то эту девушку раз в жизни и который даже не понял, «которая Татьяна».
Вся эта ситуация при детальном разборе выглядит настолько комично и нелепо, что Онегину действительно можно вручить приз за «души прямое благородство» в виде адекватной реакции на письмо Татьяны. Но здесь всё тоже неоднозначно: если Пушкин хвалит Онегина за аккуратное и чуткое обхождение с наивной деревенской девушкой, то Белинский, напротив, уверен, что в данной ситуации очень кстати пришлось бы фирменное «охладительное слово» Евгения.
Татьяна непременно принялась бы за какую-нибудь скромную, но полезную деятельность, если бы нашелся умный человек, который бы энергическим словом и резкой насмешкой выбросил её вон из ядовитой атмосферы фантастических видений и глупых романов. [2]
Но от «охладительных слов» Онегин отказывается по той простой причине, что сам поверил в любовь Татьяны и не сообразил, что она, по сути, адресована не ему, а выдуманному образу:
Мне ваша искренность мила…
Конечно, будучи совсем не бесчувственным человеком, Онегин был тронут таким откровением, поэтому и не подумал смеяться над девушкой. И хотя Белинский не оценил отповедь Евгения, его речь была очень значимой: вежливо отказав Татьяне, он повёл себя «не как литературный герой («спаситель» или «соблазнитель»), а просто как хорошо воспитанный светский и к тому же вполне порядочный человек <...> Этим он обескуражил романтическую героиню, которая была готова и к “счастливым свиданьям”, и к “гибели”, но не к переключению своих чувств в плоскость приличного светского поведения» [4].
Беда Татьяны в том, что она слишком мечтательна и ничем не занята. Будь у неё хотя бы несколько регулярных забот по дому, реакция её на появление Онегина была бы уже не столь импульсивной. По сути, её глубокие чувства к мужчине-загадке Онегину появляются от желания хоть как-то разнообразить своё бесцветное существование, то есть «от делать нечего». Если поразмыслить, в «Евгении Онегине» вообще все основные события происходят «от делать нечего».
Сделка с честью
Пушкин играет с воображением читателя и здесь. Посылая письмо Онегину, Татьяна поступает как героиня своих любимых французских романов, и по этой причине читатель не замечает ничего странного в её поступке: изнемогать от любви в письмах к загадочным незнакомцам – обычное дело для литературных персонажей. А поскольку мы воспринимаем Татьяну в первую очередь как вымышленную героиню, то подсознательно оцениваем её поведение с точки зрения литературных, а не общественных норм.
Однако нормы поведения героини сентиментальных романов идут вразрез с реальными бытовыми нормами русского дворянства XIX века, которые запрещали девушкам:
- без ведома родителей вступать в переписку с мужчиной;
- первой признаваться в любви.
Более того, действия Татьяны направлены на практически незнакомого ей человека, что окончательно делает поступок героини «находящимся по ту сторону всех норм приличия» [4] и ставит под угрозу всё её будущее:
Если бы Онегин разгласил тайну получения им письма, репутация Татьяны пострадала бы неисправимо. [2]
И не вышла бы она замуж за генерала, не стала бы знатной «законодательницей зал», а если бы стала, то вмиг была бы отвергнута и осмеяна высшим светом – стоило только Евгению проболтаться о её письме. Поэтому, решаясь на такой поступок, Татьяна неосознанно вступает в сделку с честью и действительно вверяет свою судьбу Онегину, хотя последнее представляла себе немного иначе.
Пушкин прекрасно понимает, что Татьяна ведёт себя неприлично для дворянки, но всё равно стремится оправдать её:
Ужели не простите ей
Вы легкомыслия страстей?
Здесь важно разделять авторскую позицию и общественные нормы: сам Пушкин никоим образом не осуждает Татьяну, напротив, он доказывает приемлемость её поступка тем, что лучше быть наивной, но искренней, нежели опытной и рассудительной, но не способной на глубокие чувства. С точки зрения вечных истин Пушкин действительно прав, но порой следование этим истинам ставит под угрозу жизнь человека, как в случае с Татьяной. Ведь в XIX веке общественное мнение и репутация играли практически решающую роль в судьбе людей наряду с их состоятельностью.
Где здесь правда?
Как мы уже выяснили, чувства молодой и неопытной Татьяны являются следствием «игры праздного воображения» [2], но сама девушка безоговорочно верит в их действительность – верим и мы. Так была ли это настоящая любовь или только подделка?
Рассказывая о любви Ленского, Пушкин никак не позволяет читателю в неё поверить: об этом свидетельствует ирония, сопровождающая любое описание Владимира, чересчур возвышенная характеристика героя и, самое главное, его выбор – Ольга. Неслучайно Онегин говорит:
Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт.
К любви Татьяны Пушкин относится совсем иначе: серьёзно и даже благоговейно, хотя «на первый взгляд, это та же романтически-напыщенная, выдуманная страсть, что у Ленского» [3]. Но если Ленский – персонаж довольно поверхностный, то Татьяна – «существо исключительное, натура глубокая, любящая, страстная» [2], и по этой причине любовь её не напускная, а настоящая, хоть и проявляется по-книжному.
Писарев упускает этот момент из виду: согласно его мнению, если Татьяна влюблена в выдуманный образ, не зная при этом натуру Онегина, то ни о каких серьёзных чувствах здесь не может быть и речи. Но почему? Ведь одно другому не мешает: да, Татьяна придумала себе Евгения, но полюбила она эту выдумку всем сердцем, искренне и глубоко. Причем она не изменила своим чувствам даже тогда, когда разгадала натуру Онегина, резко отличавшуюся от того, что она хотела в нем видеть. Соответственно, любовь действительно была, и была настоящей – этого нельзя отрицать.
Пушкин знает своих героев лучше, чем кто-либо. И мы видим его отношение к Татьяне, лишенное каких-либо насмешек, упрёков, снисхождения – это располагает нас к героине, мы подсознательно чувствуем, что она «своя». Пушкин призывает нас простить ей «легкомыслие страстей», и мы действительно прощаем. Более того, мы сочувствуем Татьяне и даже не решаемся смеяться над её чувствами, хотя и понимаем нелепость её поступка. А всё потому, «что у неё есть могучий защитник – Пушкин». [3]
Виктория Бурлакова
Источники
1. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. В 16 томах. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1937–1949.
Научная литература
2. Белинский В. Г. Собрание сочинений: в 3 т. Т 3: Статьи и рецензии 1843-1848 // Под ред. Ф. М. Головенченко. М., 1948.
3. Долинина Н. Г. «Прочитаем Онегина» вместе: Эссе. – Изд. 3-е. / Ред. Е.В. Миненко. СПб.: «ДЕТГИЗ-Лицей», 2005. С — 177.
4. Лотман Ю. М. Пушкин: Биография писателя. Статьи и заметки (1960–1990). «Евгений Онегин»: Комментарий. СПб.: Искусство-СПб, 1995.
5. Писарев Д. И. Пушкин и Белинский // Сборник ст. / Сост., вступ. ст. и примеч. А. М. Гордина. — М.: Гослитиздат, 1958. С — 387.
Другие темы курса