14/25.09.1711, пт., Воздвижение Креста Господня. П. в Карлсбаде.

П. в Карлсбаде. В этот день П. принял 20 проносных пилюль[1].

В Карлсбад прибыл Фридрих Фицтум, который сопровождал П. в пути, но в Дрездене задержался на один день. До прибытия П. здесь был кн. А.Г.Долгоруков с сестрой Александрой[2]. Спустя несколько дней прибыл богемский комиссар для приветствия П.[3]*

Письма и бумаги П.: 1. П.П.Шафирову и М.Б.Шереметеву письмо о получении их письма и об исполнении условий Прутского мира. В тот же день им был послан дубликат письма[4]**; 2. Б.П.Шереметеву письмо об исполнении приказов П.П.Шафирова, «понеже мы зело отдалились», информация о померанской операции датчан (уничтожение шведских транспортных судов) и др.[5]; 3. Кн. В.Вл.Долгорукову письмо с предписанием гвардии направляться в Познань, о сборе там провианта для обеспечения корпуса в Померании, о посылке оружия, осмотре и приготовлении в Эльбинге к плаванию морских судов, «на чем нам ехать»[6]; 4. Р.Х.Боуру письмо с приказом о размещении конницы у Торна, а пехоты у Познани[7]; 5. Екатерине Алексеевне, письмо личное***[8].

Комментарий.

* Пребывание в Карлсбаде – время интенсивных дипломатических занятий П., в которых активно участвовали прибывшие в Карлсбад Г.И.Головкин и кн. Б.И.Куракин. Сюда приезжали для консультаций кн. В.Л.Долгоруков из Копенгагена, который привез предложение Фредерика IV и Августа II короля о встрече и оставался в Карлсбаде до 24.09[9], были также А.Г.Головкин из Берлина, И.Х.Урбих из Вены и др.[10].

** Письмо П.П.Шафирова и М.Б.Шереметева, на которое отвечал П., было послано 11.08, когда еще турки, как писали дипломаты, «об оддаче Азова и о разорении прочих городов непрестанно нам напоминают», хотя наиболее острой была проблема вывода корпуса К.Э.Ренне из турецких и польских пределов. По мнению турецких комиссаров, русские двигались слишком медленно, да еще разоряли по пути поборами молдавские деревни, о чем великий визирь Мехмед-паша «присылал к нам говорить <…> с великим сердцем». Кроме того, визирь Мехмед-паша обвинял П. в том, что «Ц.в. в полские дела намерен мешатца и с войски своими вступает в Полшу. И то-де слыша, и король Шведской (Карл XII – Е.А.) отговаривается идти из их области. И причитают то нам к недодержанию мира». Переговоры с турками как бы забуксовали на неразрешимых вопросах. Так, турки считали, что поездка короля Карла XII никак не связана с главными условиями Прутского мира (выводом русских войск из Польши и возвращением Турции Азова, а также разорением построенных в Приазовье и в низовьях Днепра городов). Однако П.П.Шафиров выдерживал данную ему инструкцию: «С нашей стороны никакой противности мирным договорам учинено не будет, толко б они короля Шведского (Карла XII – Е.А.) выслали немедленно из своей области, ибо, хотя б он и чрез наши войска к своей земле шел, то б никакого препятия ему войска наши не учинили, понеже Ц.в. ему и чрез свою землю иттить позволил». На это турки «всемерно причитают то к противности и говорят, что не могут принудить короля Шведского (Карла XII – Е.А.) к выходу, ежели наши войска в Полше будут». П. же отвечал, что корпус К.Э.Ренне уже выведен из Молдавии, что русских войск у Каменца-Подольского нет и что через Польшу русские войска не пойдут, а пойдут в Померанию от Риги через Пруссию, что выводу русских из Польши препятствуют сами поляки, прося «чтоб войск не выводить, пока пройдет швед». Относительно сдачи Азова П. придерживается послепрутской версии исполнения мирного договора: «До того времени, пока швед у них, изполнить невозможно»[11]. В итоге, образовался неразрешимый узел: Карл XII, опасаясь русских войск в Польше, идти через ее территорию не хотел, новые условия П. (до тех пор, пока Карл XII не уйдет из Турции Азов не отдавать) турки воспринимали, и вполне справедливо, как нарушение условий Прутского мира. В конечном счете, турки решили разорвать этот узел тем, что посадили русских дипломатов в тюрьму и объявили войну России.

*** Письмо Екатерине отражает впечатление П. от Карлсбада, в которых он оказался: «Катеринушка, друг мой, здравствуй. Мы сюды доехали, слава Богу, здорова и завтра начнем лечитца. Место здешнее так весело, что можно чесною тюрьмою назвать, понеже междо таких гор сидит, что сонца почитай не видеть, всего пуще, что доброва пива нет. Аднакож чаем, что от воды Бог даст доброе. Посылаю при сем презент тебе часы новой моды, для пыли внутри стеклы, да печатку, да четвертной лапушке (Елизавете Петровне – Е.А.) втраиом. (неясно – Е.А.). Болше за скоростию достать не мог, ибо в Дрездане только один день был. Из Померании еще новава не имеем, но ожидаем вскоре дай, Боже, доброе»[12].

[1] ПЖПВ. 1711 г. С. 90.

[2] ПЖПВ. 1711 г. С. 90.

[3] Военский. Петр. С. 15.

[4] ПБП. 11-2. № 4741, 4742. С. 125-126.

[5] ПБП. 11-2. № 4743. С. 127; Шереметев. Письма. Ч. 3. С. 50.

[6] ПБП. 11-2. № 4744. С. 127-128.

[7] ПБП. 11-2. № 4745. С. 128.

[8] ПБП. 11-2. № 4746. С. 128-129.

[9] ПБП. 11-2. С. 143.

[10] ПБП. 11-2. С. 449-450.

[11] ПБП. 11-2. С. 125-126, 444-446.

[12] ПБП. 11-2. № 4746. С. 128-129.