11.08.1706, вс. П. в Киеве.

П. в Киеве. Встречался с прибывшим от Августа II генералом Генрихом Гольцем.

Письма и бумаги П.: 1. А.Р.Стельсу письмо «из обозу от Киева» с заказом в Англии оружия «что из трубы огнем прыщут» (о котором расказал Р.К.Арескин), а также об инструментах. П. подтверждает: «подлинно, что Швед пошел со фсем войском в Шлезию, о чем все единогласно говорят, что для помочи Французу»[1]; 2. П.П.Шафирову письмо о движении шведов в Саксонию и о переговорах с Англией касательно союза*. Ответ 23.08[2]; 3. Ответы на пункты Августа II, присланные с Гольцем, о совместных действиях и о субсидиях королю[3]; 4. Б.П.Шереметеву письмо повторное с приказанием о быстрейшем приезде его в Киев[4]; 5. Указ именной из Разряда о приостановке на время похода судебного разбирательства дел, заведенных на служилых людей[5]; 6. Генерал-аудитору Генриху Гизену указ ехать из Австрии в Лондон, но потом этот указ был отменен[6].

Комментарий.

* Достоверные известия о вступлении шведской армии в Саксонию вызвали у П. надежду на изменение политического положения России на европейской арене, точнее – на прорыв той дипломатической изоляции, в которой Россия оказалась после неудачного начала Северной войны. Он решил разыграть «имперскую карту». Дело в том, что путь армии Карла XII в Саксонию проходил по землям австрийской Силезии, что означало нарушение границ Империи – противника Франции в шедшей тогда Войне за испанское наследство. Одновременно, нападение на Саксонию рассматривалось как агрессия против одного из субъектов Империи - Августа II. С точки зрения тогдашнего международного права действия шведского короля, осуществленные без разрешения Вены, можно было трактовать как вторжение на территорию одного из участников войны (Австрии-Империи), а также как соучастие в войне на стороне противника Империи, т.е. Франции. П. показалось, что этим можно воспользоваться для вступления России в союз с Австрией и воевавшими на ее стороне Голландией и Англией (на том основании, что она воюет со Швецией). П. писал П.П.Шафирову: «Мнится мне, чтоб ты то объявил посланником аглинскому и датцкому, понеже сей ево (Карла XII - Е.А.) в Ымперию вход - явная помочь Французу, також бутто б от себя аглинскому предложил, надобно ль им то будет, когда мы в опшей великой их алианц вступим»[7]. П.П.Шафиров исполнил поручение П. и в разговоре с Чарльзом Уитвортом даже добавил, что вторжение в пределы Империи – явная попытка «к помощи Французу для возмущения во Империи и может быть, что и для лутчаго отдуху венгерским бунтовщиком и что надлежит всем союзником по учиненной гарантии Саксонию оборонять». Чарльз Уитворт отделался общими фразами и обещал писать королеве Анне о предложениях П.П.Шафирова по вступлению России в антифранцузский альянс. Одновременно П.П.Шафиров пытался выведать у посла, не получил ли он указаний насчет участия Англии в переговорах о мире России и Швеции, но вскоре понял, что из Лондона об этом Чарльзу Уитворту ничего не писали. Датский посол Георг Грунт ничего значительного по этому же поводу также не сказал, зато высказал мысль, которой в это время жил П.: «Швед такой поход далной восприемлет, и советует, дабы меж тем что-нибудь начать в Ынгрии и Финляндии»[8]. Позже, в сентябре, А.П.Измайлов прислал неутешительные вести и из Копенгагена: «Дацкий король (Фредерик IV - Е.А.) не думает вспомогать Саксонии против Шведа <…>, отговариваютца они, а боятся Шведа задирать»[9]. Словом, нападение Швеции на Саксонию не было воспринято союзниками по антифранцузской коалиции как повод для присоединения России к альянсу и вообще, как повод к возмущению наглостью шведского короля. Тогда П. решил действовать с другой стороны. В августе 1706 г. он предписал сидевшему в Вене барону Генриху Гюйссену добиваться от императора Иосифа I реакции на вступление шведов в Силезию и Саксонию с тем, чтобы Россию приняли в альянс[10]. Но и из этой затеи ничего не вышло. Австрийцы и их союзники в Войне за испанское наследство, высоко ценя боевые качества шведской армии и опасаясь ее, не стремились настаивать на буквальном соблюдении международных и имперских норм и, тем самым, не желали без нужды раздражать строптивого шведского короля. Ведь он мог обидеться и бросить свою армию не на Дрезден, а на Вену. В итоге, Карл XII беспрепятственно вторгся в пределы Империи и поставил на колени одного из членов Имперского собрания. Прусский посланник Г.И.Кейзерлинг в разговоре с П.П.Шафировым довольно точно объяснил причину такого отношения к шведскому вторжению: все стороны войны думают о том, «чтоб швед иное какое неспокойство в Империи, кроме своего интересу, [не] начал»[11], т.е. не вмешался бы в главный конфликт войны на чьей-либо стороне. П. писал П.П.Шафирову 22.09 относительно проведенных тем переговоров: «Розговоры читал ваши с посланниками, и ныне о том болше делать нечего»[12]. Привычно тщетными были и переговоры с Пруссией. Безнадежным казалось и дело с обменом русских пленных генералов и кн. А.Я.Хилкова, томившихся в Швеции, которые сидели под замком уже пятый год: « [кн. А.Я.]Хилкова также писмо видел, и что о том делать, не знаю»[13]. Вообще, по переписке П. и его сподвижников видно, что он, его дипломатия и разведка (особенно после ареста И.Р.Паткуля) не обладали необходимой информацией о ситуации в Польше и Саксонии. Неслучайно П. писал П.П.Шафирову, чтобы А.А.Матвеев, уезжая из Парижа, «кареспондента себе хотя явнава там оставил для того, чтоб подлиннее ведать, что там публично делаетца»[14]. Полная неопределенность царила и в отношениях с Августом II, который после долгого молчания, обеспокоившего П., видно, что начал испытывать большие финансовые трудности, направил к П. специального посланника – генерал-майора Генриха Гольца. Тот был принят П. и подал царю грамоту Августа II, который требовал от царя 8 полков конницы, 4 тысячи калмыков, чтоб «докучать неприятеля», а главное – денег, денег.

П. был рад «воскрешению» союзника, но понимал, что за эту радость надо платить. Он писал, что «истинна есть, что сей доноситель немалою радость нам привез как о уведомлении о В.в.»[15], но за эту радость приходилось платить. П. горько писал Августу II: «О супсидиях есть зело тягосная вещь», однако, несмотря «на так превеликую невозможность, приказали <…> о хлебе, в Городе (Архангельске – Е.А.) лежашем, с голанцами немедленный договор чинить и, как возможно скоро, ефимки перивесть». Так, продавая задешево всевозможное русское сырье и полуфабрикаты, преимущественно, голландским и английским купцам, Россия финансировала свои и саксонско-польские расходы на войну. Русский посол при Августе II кн.В.Л.Долгоруков писал А.Д.Меншикову 06.09, что король «зело доволен, а наипаче обещанием помощных денег, которых ожидают с великим желанием», и требует от своего посла при П. И.Ф.Арнштедта, «чтоб скоряя достать» денег[16].  

[1] ПБП. 4. № 1319. С. 335.

[2] ПБП. 4. № 1320. С. 336, 1005-1007.

[3] ПБП. 4. № 1321. С. 337-338.

[4] ПБП. 4. № 1322. С. 338.

[5] ПСЗ. IV. № 2115. С. 354.

[6] Бантыш-Каменский. Обзор. 1. С. 125.

[7] ПБП. 4. № 1320. С. 336.

[8] ПБП. 4. С. 1005-1012.

[9] ПБП. 4. С. 1115.

[10] ПБП. 4. С. 354-355.

[11] ПБП. 4. С. 1116.

[12] ПБП. 4. С. 380.

[13] ПБП. 4. С. 380.

[14] ПБП. 4. С. 380.

[15] ПБП. 4. № 1323. С. 339.

[16] ПБП. 4. № 1321. С. 337-338, 1013.