03.04.1712, чт. П. в СПб.

П. в СПб. 

Письма и бумаги П.: 1. Ф.Н.Балку письмо о присылке судов под Семеновский полк[1]; 2. Кн. А.И.Репнину письмо с указанием обеспечить провиантом войска в Польше, отмечено, что причина отказа поляков поставлять провиант в том, что они «для турецкого дела так пышны» (пыха – спесь)[2]*; 3. Фридриху I грамота с просьбой разрешить проход войск кн. А.И.Репнина через территорию Пруссии из Курляндии в Померанию[3]; 4. Ему же ответная грамота с обещанием расследовать акты насилия со стороны русских войск в Пруссии[4]. 5. Можно предполагать, что о том же было письмо А.Д.Меншикову[5]; 6. Герцогу Фридриху-Людвигу, Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекскому, губернатору Кенигсберга, грамота с просьбой разрешить проход Семеновского полка через его территорию из Курляндии в Померанию[6]; 7. П.П.Шафирову письмо о получении от него писем о делах в Турции, предписание относительно содержания переговоров с турками[7]**; 8. П.П.Шафирову письмо о том же (шифром)[8]; 9. Сенату письмо о призыве на службу царедворцев с даточными (с 50 дв. по чел.) для охраны южной границы в связи с неясностью намерений турок. Получено 12.04[9]; 10. Сенату письмо с указом о немедленной присылке в СПб Н.М.Головнина, определенного в комиссары[10].

Разные письма и бумаги: указ Сената не отписывать в казну без его указа земли из патриарших и монастырских владений[11].

Комментарий .

*  Дивизия кн. А.И.Репнина была укомплектована и снабжена всем необходимым, хорошим вооружением и новыми мундирами, что отмечал в своем донесения Чарльз Уитворт[12]. П. очень спешил с ее отправкой в Померанию, потому что из разных мест поступали сообщения, что шведы готовят десант для помощи войскам М.Г.Стенбока в Померании и их нужно опередить. Однако движение войск кн. А.И.Репнина через Польшу проходило чрезвычайно медленно, преимущественно из-за нехватки провианта. Это была одна из самых острых проблем в течение всей Северной войны на территории Польши,  возникали конфликты армии с местным населением, у которого часто силой изымался провиант, и на этом основании происходили неприятные для России инциденты, да и просто уголовные преступления русских военнослужащих (насилия, грабеж, разбой, кражи). Только в середине мая дивизия достигла Торуня, а у прусской границы была лишь в начале июля[13]. У П. были серьезные опасения, как бы и в Пруссии не произошли подобные инциденты с местным населением. Поэтому Г.И.Головкин писал 03.04 кн. А.И.Репнину: «… пишу с моей стороны для предостережения: извольте в тот приход чрез Прускую землю войска команды вашей иметь в крепкой дисциплине, дабы никакой жалобы на них от прусских подданных отнюдь не было»[14]. Г.И.Головкин не перестраховывался: в тот же день пришлось отвечать прусскому королю по поводу инцидента, когда «некоторые из наших войск дерзнули в землях В.к.в. <…> публичный разбой на большой дороге учинить»[15].    

** П. предписывает П.П.Шафирову «всякими мерами трудитца Порту от зачатия войны отводить, представляя им исполнения всего с нашей стороны, что в договоре изображено, за что обещайте тем особам, о которых вы писали, и иным, кому потребно, довольное награждение и годовую дачю». Он считал, что с возвращением туркам Азова напряжение в русско-турецких отношениях ослабло, хотя понимал, что в османских верхах единства мнений относительно мира с Россией не было. Поэтому он предпринял превентивные оборонительные меры, что отразилось в указе Сената от 03.04 о сборах царедворцев в Белгороде. Как уже сказано выше, к этому времени П. чувствовал себя значительно увереннее, чем раньше, и поэтому предписывал дипломатам жестко отвечать на требования турок оставить полностью Украину с тем, чтобы над ней была установлена турецкая протекция. П. писал, что Украина «издревле всегда под нашим владением пребывала» и протекторат турок над ней невозможен уже согласно статьям Прутского договора, где шла речь не об Украине, а о казаках и запорожцах, бывших в подданстве Крыма и воевавших на стороне короля Станислава Лещинского. Что же касалось территорий Правобережья, то предписано утверждать, что все они уже отданы полякам, а русские войска оттуда почти все выведены. И Россия не нарушала условий мира и в Польше: пребывания русских войск в Польше временно, вскоре они двинутся в Померанию, так что «после апреля ни одного человека нашего в Полше не останетца». Участие России в Померанской операции П. объяснял активностью шведов в этом районе[16]. П. действовал уверенно, во-первых, потому, что из разных мест поступали сведения «болше о миру, нежели о противности»[17]турок, а во-вторых, к этому времени, по-видимому, был выработан реальный оборонительный план войны с Турцией. В нем не было прежнего, характерного для эпохи Прута, авантюризма, он предполагал защиту Левобережья и Киева силой армии Б.П.Шереметева, при необходимости можно было оставить и Правобережье, а в Польшу предполагалось вернуться к концу 1712 г.[18]

[1]ПБП. 12-1. № 5191. С. 156.

[2]ПБП. 12-1. № 5192. С. 156.

[3]ПБП. 12-1. № 5193. С. 156-157.

[4]ПБП. 12-1. № 5199. С. 163.

[5]ПБП. 12-1. С. 452.

[6]ПБП. 12-1. № 5194. С. 157-158; Бантыш-Каменский. Обзор. 2. С. 77.

[7]ПБП. 12-1. № 5195. С. 158-160.

[8]ПБП. 12-1. № 5196. С. 160-161.

[9]ПБП. 12-1. № 5197. С. 161-162; ПСЗ. IV. № 2513. С. 823-824; ДПС. 2-1. С. 255, 260.

[10]ПБП. 12-1. № 5198. С. 162-163.

[11]ПСЗ. IV. № 2514. С. 824.

[12]РИО. 61. С. 161.

[13]ПБП. 12-1. С. 445, 453.

[14]ПБП. 12-1. С. 447.

[15]ПБП. 12-1. № 5199. С. 163.

[16]ПБП. 12-1. С. 159-160.

[17]ПБП. 12-1. С. 169.

[18]См. ПБП. 12-1. С. 182; Подр. см.: Артамонов. Россия и Речь Посполитая. С. 108.