15.02.1709, вт. П. ездил в Таврово.

П. ездил в Таврово и пробыл там трое суток, жил, возможно, в своем дворце, построенном ранее[1]*. Генрих Гизен: «В то время приехали на Воронеж от короля Шведского несколько офицеров с шведским генерал-аудитором Клингстерлоном**, которые издалека будто предлагали о размене полоненников и поговаривали, что будто шведы желали миру, только ничего о том не заключилось», а также «просили позволения купить лекарств, вина и ароматов, которых у них не доставало от запертия коммуникации с Польшею». П. повелел выдать им все бесплатно и при этом сказал удивленным такой щедростью шведам, как Александр Македонский, что «ежели б я не был царь, но партикулярный, то де может быть я так с моим неприятелем и не поступил бы»[2].

Произошло сражение войск Б.П.Шереметева (отряда генерал-майора Вильгельма Бема) со шведами в Рашевке (между Гадячем и Глинском). По данным ГСВ, шведы были отбиты и отошли к Лютеньке и туда перевезли раненых из Гадяча[3].

Письма и бумаги П.: И.А.Толстому письмо с предписанием тайно послать доверенное лицо к черкесам, воюющим с крымцами, с целью узнать, не выступят ли они в союзе с Россией при возможном начале войны с турками[4]**. 

Комментарий.

* Согласно «Журналу бытия», П. в Воронеже «обкладовал» 2 бомбардирских корабля, осматривал наличный лес, отбирал материал на прамы и дал указ мастерам делать это же для всех неоконченных кораблей[5]. 

** Не исключено, что Гизен ошибается: в плен попал обер-аудитор Эрик Юхан Эренроз и через него велись переговоры о мире.

*** Сведения о намерении Турции напасть на Россию П. получил от П.А.Толстого и валашского господаря Константина Бранковяну, который сообщал, что «уведав турки о измене мазепиной, зело о том радуютца» и что если не будет одержано заметных побед, то возможно наступление турок и татар, чей новый хан (точнее - назначенный вторично турками Девлет II Гирей) встречался с визире Мехмед-пашей и, прибыв в Крым, встречался также с запорожцами. Хан Девлет II Гирей заверил их, что против шведов он не выступит, «а на Москву с охотою ради то чинить»[6]. Однако вскоре паника улеглась: из Константинополя пришло письмо П.А.Толстого от 03.01 о том, что «в содержании несумнительного покоя со империею В.в. двор Оттоманской всеконечно намерен стояти непоколебимо, не слушая ни от кого каких-либо соблазнов»[7]. Однако были и другие сведения: английский посол И.М.Тальман в апреле 1709 г. писал, что Турция «не приняла еще никакого решения в отношении ходатайств и просьб нового татарского хана, а именно разрешить ему  <…> нанести московитам возможнейший ущерб» с помощью турецких пограничных войск[8]. Активизировалась и дипломатия шведов, Станислава I, И.С.Мазепы в Крыму и в Константинополе. И.С.Мазепа, согласно сведениям Тальмана, писал Юсуф-паше Силистрийскому, что покинул Россию из-за того, что «московский царь многократно нарушал привилегии и вольности казаков и что он, [И.С.]Мазепа, со своими подчиненными не в состоянии был больше нести московское иго», и что Карл XII «имеет намерение вернуть казакам их старые вольности, каковое намерение особенно явно могло бы быть приведено в исполнение, если бы и Турция приложила к этому свою руку помощи. Он, [И.С.]Мазепа, лучше кого бы то ни было другого знает о честолюбивых планах царя, который после подавления казаков и при помощи своих больших, недалеко от Крыма, в районе Азовского моря, вновь построенных крепостей и вооруженного корабельного флота в Азове, считает себя в состоянии при первой возможности напасть на Крым и без большого сопротивления проникнуть по морю и по суше в Молдавию и Валахию, а также и в Турцию, с помощью исповедующего греческую религию населения, которое ожидает от него, царя, избавления». И.М.Тальман сообщал о подготовке турками флота, посылке войск и вооружений в Северное Причерноморье, и что «нельзя понять, имеет ли все это целью действительный разрыв с Москвой или только укрепление границ. Верно только то, что великий везирь в аудиенции, данной 14 дней назад <…> московскому послу (П.А.Толстой - Е.А.), уверил его в дружбе со стороны Турции <…>. Но на такие дружественные уверения нельзя особенно полагаться, так как многие примеры прошлого, приведение которых излишне, показывают, что Турция, для того, чтобы усыпить бдительность своих противников, никогда не давала больших уверений в дружбе, как именно в то время, когда она подготовляла действительный разрыв»[9]. 

Словом, нужно согласить с суждением П.А.Авакова, что П. направился в Воронеж и Приазовье в связи с опасеними за Воронеж и Азовский флот из-за ухудшения отношений с Турцией и намерениями шведов двинуться на Воронеж.[10] Однако пребывание П. в Приазовье лишь вызвало еще большее разражение турок в связ с распространением слухов о его воинских приготовлениях.

[1] ПЖПВ. 1709 г. С. 2; Гизен. Журнал. С. 33.

[2] Гизен. Журнал. С. 33-34.

[3] ГСВ. 1. С. 154-155, 296-297.

[4] ПБП. 9-1. № 3064. С. 89.

[5] Дневник пребывания. С. 246; РНБ. Погодин. 1732. Л. 17 об.

[6] Турция накануне и после Полтавской битвы. С. 11.

[7] ПБП. 9-2. С. 688-690, 692.

[8] Турция накануне и после Полтавской битвы. С. 140.

[9] Турция накануне и после Полтавской битвы. С. 43.

[10] Аваков. «Азовский проект». С. 403.