Интервью с Иваном Бурмистровым по случаю выхода его статьи в журнале “Ab Imperio”
В декабре 2022 года в журнале “Ab Imperio” вышла статья стажера-исследователя Центра исторических исследований НИУ ВШЭ – Санкт-Петербург Ивана Бурмистрова “Колониализм и имперский национализм российских флотских элит в Тихоокеанском регионе: публикация дневника вице-адмирала и наместника на Дальнем Востоке Евгения Ивановича Алексеева (1843–1917 гг.)” Мы обсудили с Иваном его первую большую публикацию и дальнейшие исследовательские планы.
В декабре 2022 года в журнале “Ab Imperio" вышла статья стажера-исследователя Центра исторических исследований НИУ ВШЭ – Санкт-Петербург Ивана Бурмистрова “Колониализм и имперский национализм российских флотских элит в Тихоокеанском регионе: публикация дневника вице-адмирала и наместника на Дальнем Востоке Евгения Ивановича Алексеева (1843–1917 гг.)” Статья предваряла собой подготовленные Иваном Бурмистровым и опубликованные в том же номере журнала фрагменты дневников Е.И. Алексеева, офицера Российского императорского флота и единственного наместника на Дальнем Востоке.
Мы обсудили с Иваном его публикацию, процесс работы над ней и дальнейшие планы исследователя.
Как Вы пришли к идее этой статьи и публикации источника?
Сразу стоит отметить, что для меня и публикация источника, и сама статья неразрывно были связаны друг с другом, так как отражают, на мой взгляд, важную идею общего пересмотра нашего современного нарратива об истории российского Дальнего Востока в конце XIX – начале XX веков. При этом сама идея родилась отнюдь не сразу. Еще в декабре 2021 года моим научным руководителем, Александром Михайловичем Семеновым, была серьезно озвучена мысль о том, что необходимо опубликовать что-то из моих материалов о дальневосточном наместнике Е.И. Алексееве в архивной рубрике Ab Imperio. К тому моменту я уже практически год активно работал в РГА ВМФ (Российский государственный архив военно-морского флота) и собирал самые разные материалы, в которых Алексеев встречался как-то чересчур часто. Но на тот момент мне сложно было понять, с какой целью и с какой теоретической рамкой можно было бы реализовать эту идею. Невозможно публиковать какие-либо исторические источники только потому, что их никто до этого не публиковал. Я так считаю и до сих пор. Без какой-либо концепции вся эта работа представлялась мне крайне опасной дорогой к зацикливанию на одном историческом персонаже, исследование его жизни было бы самоцелью. Для стороннего наблюдателя я тогда уже превращался в историка одной узкой темы без какого-либо выхода на “концептуальный простор”. Я понимал, что не хотел быть таким историком, ведь современный историк, как я часто повторяю уже на разных площадках (например, здесь можно посмотреть моё выступление по этой теме в библиотеке Ржевская) – это специалист с широким взглядом на настоящее и прошлое, который умеет задавать прошлому проблемные вопросы. Так стало ясно, что этой публикации не хватало научной проблемности, которая направила бы меня. И эту проблему мы нашли вместе с моим руководителем А.М. Семеновым, которому я безмерно благодарен за этот важный толчок и помощь во всем процессе написания статьи.
«Современный историк – это специалист с широким взглядом на настоящее и прошлое, который умеет задавать прошлому проблемные вопросы»
О чем эта публикация, какие ее основные идеи?
Не вдаваясь в детали – к ним может обратиться уже сам читатель – я все-таки хотел бы отметить несколько важных моментов. Та проблемность, о которой я говорил ранее, в первую очередь касалась пересмотра традиционных исторических нарративов об истории позднеимперского Дальнего Востока и о различных политических практиках и проектах в регионе. В отличие от западных окраин Российской империи, Кавказа или, например, Туркестана, Дальний Восток в исследованиях до сих пор остается в ловушке штампов, структур и объяснительных моделей. Мы смотрим на административные единицы в регионе, на экономические и политические авантюры свысока, ищем и раскрываем происки “безобразовцев” и разжигателей / виновников русско-японской войны 1904-1905 гг. Однако исследователи все еще во многом остаются слепы к опыту людей, к конкретным практикам, идеям и страхам, которые не накладываются на традиционные структуры КВЖД, МИДа или Военного министерства. Фактически первая часть моей статьи дает понять, что эти нарративы нуждаются в глубокой пересборке, переосмыслении и перенаправлении своего фокуса. Таким фокусом для меня стал российский военно-морской флот как независимый и уникальный исторический актор, присутствие которого на Востоке было очевидно, но несправедливо упущено в историографии.
Но флот сам по себе не субъект, разумеется: историю творят люди. Работая в опоре на достижения новой истории разнообразия, или, как я раньше ее называл, новой имперской истории, в работе я четко понимал для себя важность антропологического поворота в истории. Индивидуальный опыт Е.И. Алексеева как морского офицера никогда еще так не проблематизировался и не накладывался на его деятельность в качестве начальника Квантунской области и наместника в 1898-1905 гг. Но именно этот опыт, через который Алексеев рассматривал в дальнейшем свою карьеру, может раскрыть многие проблемы принятия решений и управления на Востоке, дает представления о динамической субъектности имперского агента – самостоятельного субъекта, адмирала, которого волновала судьба флота, российского экспансионистского проекта и прочее. Если ставить вводные таким образом, то данная публикация выходит намного дальше опыта конкретного уникального адмирала-наместника, закончившего свою карьеру крайне плачевно и, мягко говоря, не красочно. Такой подход шире может раскрыть роль военно-морского офицерства, обладающего особым профессиональным опытом наблюдения и трансграничного общения, в формировании имперских репертуаров власти в регионе.
Расскажите немного об опубликованных дневниках.
Дневники Е.И. Алексеева – это не совсем то, что мы обычно привыкли видеть в документах с личной рефлексией. Это в первую очередь несколько служебных военно-морских журналов, которые Алексеев вел в разных условиях и в разных плаваниях в 1881, 1895 и 1897-1898 гг. Служебный характер записок сильно повлиял на содержание записей – они не отличаются яркостью языковых форм и высказываний, содержат мало личного и очень много морского. Разумеется, там есть много “но”, которые сглаживают такое определение, однако отсутствие традиционной “романтичности” вывело меня на более важную мысль. Это дневник морского функционера, в котором морской офицер находил свое место во флоте и в глобализированном мире знания, обмена информацией и технологий. Командорские острова, Аляска, Канада, Гавайи, Нагасаки, Сан-Франциско или Ниагары – через все эти пространства морской офицер Алексеев смотрел на интересовавшие его вещи и через них искал самого себя, формировал свою субъектность как военно-морского профессионала и эксперта с пониманием мира и глобальными связями. Если подходить к этому дневнику таким образом, то у нас с вами есть возможность посмотреть на терявшуюся за ярлыками аморфного и безликого флота личную траекторию моряка и в некоторой степени политика. И тут оказывается, что жесткая “ястребиная” позиция адмирала по отношению к иностранцам в Маньчжурии в 1904 году вырастает не из общих представлений о нелюбви к чужакам, но из, например, того, как в 1881 году Алексеев покупал провиант для своего крейсера в Сан-Франциско у американцев, намеренно игнорируя рекомендации российского консула. Потому что экономическая конкуренция всегда приведет к победе американцев. Такой парадокс: чем больше Алексеев знал о мире и заводил искренние дружеские связи, тем более жестким он становился к представлявшимся ему угрозам. Многие авторы даже не заглядывали в этот этап карьеры будущего наместника, а ведь он может объяснить многое. И Алексеев в этом плане лишь один из примеров, который помогает обращать больше внимания на индивидуальный человеческий опыт в прошлом, ломать старые нарративы и находить более сложные мотивы людей.
Как Вы собирали материалы для своей публикации?
По поводу подбора материалов можно сказать много, но все это технические детали. Да, я работал в фонде №32 РГА ВМФ, общался с архивными работниками, читал литературу по флоту (в основном общего или совсем частного характера: например, до сих пор с улыбкой вспоминаю, как мне пришлось погрузиться в детали потребления алкоголя в заграничных плаваниях на кораблях Императорского флота в XIX в.) В общем, обычная работа историка по контекстуализации записей дневников и положений статьи. Однако одну важную особенность я бы все-таки отметил. Современный историк – это еще и специалист, открытый широкому кругу технических возможностей. Я, возможно, хотя бы частично смог почувствовать, что значит быть глобальным историком. Алексеев путешествовал по Тихому океану в 1880-1890-х, а я путешествую вместе с ним по самым разным источникам: отчетам российских чиновников на Командорских островах, законам и дебатам в Конгрессе США, оцифрованным немецким газетам в Сан-Франциско и прочим. Алексеев стал для меня осью, вокруг которой кружились самые разные события и большие историографические дискуссии. Например, простое упоминание адмиралом российского консула на Гавайях вывело меня на целую семью немецких предпринимателей, которая является частью большой темы соперничества семейных экономических империй на Тихом океане. И так было постоянно. Американские электронные библиотеки и ресурсы с газетами, базы фотоматериалов…
В этом контексте у меня есть любимая история. В 1881 году Алексеев был свидетелем похоронной церемонии в Сан-Франциско: оплакивали убитого в один год с Александром II президента Дж. Гарфилда. В процессии оказался и какой-то “индийский принц” на белой лошади с вооружением. Сначала я не обратил на это внимания, но А.М. Семенов настойчиво попросил меня разобраться, кто это был. У нас возник спор: я был уверен, что это было упоминание какого-нибудь сына раджи из Британской Индии, который приехал учиться или просто путешествовал. Но мой руководитель сразу стал разрабатывать теорию о принце-индейце из какого-нибудь племени. Мне сначала это казалось странным, особенно в условиях индейской паники от совсем недавней бойни у Литл-Бигхорн 1876 года. Я оказался неправ. Почитав немного газеты Сан-Франциско о похоронной процессии, я узнал крайне интересную и отчасти трагическую историю мальчика-индейца Отто из племени не-персе, который стал городской звездой. Так Алексеев и далекая история о судьбе американского племени не-персе стали частью единого контекста.
Какие Ваши дальнейшие исследовательские планы?
В этом и следующем году появляется новое обстоятельство, которое поможет мне продолжать мои исследования с новым фокусом. Я стал частью проектной группы, получившей поддержку со стороны РНФ, которая займется изучением сибирских и дальневосточных порто-франко в XIX-XX вв. Меня особенно привлекает тот факт, что группа будет уделять много внимания человеческому опыту, развитию дискуссий и идей об освоении и управлении периферией, об инструментализации человеческого и географического разнообразия в политических и экономических проектах. Со своей стороны я могу предложить все это на материалах военно-морского флота, который никак нельзя вычеркнуть из всей этой большой истории. Мой нынешний проект посвящен изучению дискуссий о судостроительных программах 1895-1898 гг. в контексте трансформации природы личностных и карьерных траекторий морских офицеров в поздней Российской империи. Это будет история о политическом прожектерстве, который находил себя в самых разных вопросах военного, политического и экономического толка, история дискурсивного освоения имперской периферии через призму морских проблем, история клиент-патронских отношений в новых условиях бюрократизированной империи, а также история поиска новой точки пересборки имперского пространства и имперского проекта Николая II. Я уверен, что из этого могут получиться хорошие и важные статьи и дополнения к работе Центра исторических исследований НИУ ВШЭ и исследовательского коллектива нашего гранта РНФ.
Статья Ивана Бурмистрова “Колониализм и имперский национализм российских флотских элит в Тихоокеанском регионе: публикация дневника вице-адмирала и наместника на Дальнем Востоке Евгения Ивановича Алексеева (1843–1917 гг.)” опубликована в рамках проекта Центра исторических исследований Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ.
Бурмистров Иван Денисович
Центр исторических исследований: Стажер-исследователь