Вышла статья стажёра-исследователя Полины Яровой «Социальная жизнь смородины: Опыт автоэтнографии труда в монастыре»

В этом году была опубликована статья Полины Яровой, стажера-исследователя Центра исторических исследований НИУ ВШЭ СПб. Статья написана в жанре автоэтнографии, антропологического эссе, и посвящена тому, как на примере опыта трудничества в монастыре — собирания клевера и смородины — можно описать напряжение между тремя различными, но пересекающимися способами восприятия происходящего с тобой: трудницы и антрополога.

«В тени смородиновых кустов я много размышляла о Боге, своей жизни и антропологии» — так начинается статья  Полины Яровой «Социальная жизнь смородины: Опыт автоэтнографии труда в монастыре», опубликованная в 2025 году в журнале «Социология власти». Темы для размышления связаны в в единый текст, который с первых строк переносит читателя на Русский север — в Вологодскую область — где в одном из монастырей, на «Архиерейское подворье», Полина провела месяц, собирая черную, белую и красную смородину, общаясь с местными обитателями и осмысляя то, что с ней происходит.

Два вида смородины — черная и белая – символизируют два способа восприятия одного и того же пространства и действия, переживаемых сначала на страницах полевого дневника, а затем — в статье. Полина — городская жительница, студентка НИУ ВШЭ — попадает на распутье, вынужденная выбирать между рефлексиями исследовательницы и христианки. Через назначенные ей послушания она описывает опыт монашеского смирения, социальную иерархию в монастыре, задается вопросом о дозволенности самостоятельной интерпретации какого-либо действия, события или текста. Полина описывает переход из пространства «взрослого» и «мирского» в «детское» и «монашеское». Труд и непрестанная молитва – как личная, так и коллективная – становятся главными инструментами, приводящими к духовной трансформации и слиянию с «единым телом» монастыря. Тем не менее, трудник не может слиться с ним окончательно в силу пограничности своего статуса, а принцип «работы» этих инструментов оказывается не всегда очевиден и буквален. Как пишет Полина, опыт трудничества не прошёл для неё бесследно: опыт ежедневной молитвы остался с ней и вне монастыря, а то, что было очевидно ей, как труднице, разделяющей белую и черную смородину в моменте послушания, было неочевидно ее коллеге, находившейся вне монастыря всё это время и смешававшей смородину в одной миске.

Кому подчиняется трудница — настоятелю или монахине-наставнице? Может ли трудница принимать самостоятельные решения в пределах порученной ей зоны ответственности? Как рождается религиозный габитус и где заканчивается интерпретация и начинается притча? Два способа восприятия мирского и религиозного пересекаются, но не смешиваются, они развертываются шаг за шагом, подобно тому, как смородина разделяется и собирается «по ягодке», чтобы затем быть запасенной и использованной в монастыре. В этом процессе слияния и обособления, балансирования между житейским и жизненным, приземленным и неземным, не столь важно, будет ли смородина собрана вся, заморожена на зиму или перетерта с сахаром, будет ли иметь значение, собрана ли она действительно «по ягодке», или иногда — «по веточке». Важнее то, как и кем послушание будет прожито и отрефлексировано, какие вопросы будут заданы – к Богу, к себе или к тому, кто рядом — и что мы можем из этого вынести, перевернув страницу полевого дневника, научного журнала и/или молитвослова.