Проблема романтизации якобитов: от «Уэверли» до «Чужестранки»
– Нет, не историки. Совсем не они. Их величайшее преступление в том, что они позволяют себе высказывать своё мнение о событиях, о которых знают только предположительно, имея в руках лишь то, что сочла нужным оставить нам история. И только немногие из них за дымовой завесой ложных фактов и бумаг видят, что происходило на самом деле. […] Нет, виноваты люди искусства, – продолжала Клэр, – писатели, певцы, сказочники. Они берут прошлое и перекраивают его по своему усмотрению. Из дурака они могут сделать героя, из пьяницы – короля.
– Значит, все они лжецы? […]
– Лжецы? – переспросила она. – Или волшебники? Может быть, они находят кости в пыли, прозревают суть того, чем они были, и облекают их в новую плоть, и неуклюжий зверь превращается в сказочное чудовище?
«Стрекоза в янтаре» Диана Гэблдон
Вплоть до второй половины XVIII века территория Хайленда в представлении не только европейцев и англичан, но даже жителей нижней части Шотландии оставалась неизведанной и дикой частью Британских островов. Якобиты, безусловно, лишь укрепляли это представление из-за своего «варварского» и «дикого» образа. Только после 1746 года, когда движение было полностью разгромлено и началось так называемое «огораживание Шотландии», страх перед «дикими варварами» начал постепенно ослабевать. Хайленд становился всё более популярным среди туристов с континента, а появление романтизма в конце XVIII века наложило свой отпечаток на восприятие этого региона, его культуры и истории.
Романтизация истории — это не современный феномен. Многие писатели жанра исторической прозы, такие как Александр Дюма, Виктор Гюго и даже Александр Пушкин, оставили после себя большое количество произведений, повествующих о различных эпизодах истории. Якобитское восстание стало лишь одним их примеров. Однако тут примечательно то, что его романтизация уходит своими корнями ещё в конец XVIII века. Этот процесс приводит к тому, что вокруг многих персонажей (как например, Красавчик принц Чарльз) и самого якобитского движения возникают определённые мифы, которые нередко приводят к неверному пониманию и интерпретации истории в современном мире. Зачастую в этих мифах растворяется сама историческая реальность.
«Хайленд — это уже не просто место, которое населяют люди и животные; Хайленд был колонизирован империей знаков». [5]
Хайленд не был романтичен сам по себе. Якобитское движение в том числе подвергается сентиментализации уже в период «огораживания Шотландии» после 1746 года. Путешествующий в 1720-х годах англичанин Эдмунд Берт описывал предстающие перед ним «устрашающие» горы и совершенно не находил цветущий в горах вереск «приятным» [5]. Как и многие путешественники его времени, Берт не описывал «романтические пейзажи», потому что на тот момент «романтизм ещё не был придуман» эпохой Просвещения. Ведь романтика — это не просто совокупность определённых вещей, а те смыслы, которые эти вещи в себе несут.
Что касается самих якобитов, первопроходцем в жанре исторической прозы принято считать сэра Вальтера Скотта с его романом «Уэверли, или Шестьдесят лет назад». Скотт рассказывает о приключениях молодого англичанина Эдварда Уэверли, который волей случая оказывается вовлечён в восстание 1745 года, выступая на стороне якобитов. Именно его влюблённость в истинную якобитку Флору МакИвор, сестру одного из лэрдов Хайленда, и идеализацию её образа с его стороны можно считать «романтическим представлением», что повлияло на восприятие Эдвардом самих и якобитов.
Чувства её вполне соответствовали выражению её лица. Воспитание с детских лет внушило ей, равно как и её брату, безграничную преданность изгнанной династии Стюартов. Она считала, что долг брата, его клана и вообще всякого человека в Британии [...]. Ради этой цели она была готова всё сделать, всё перенести, всё принести в жертву. Но её преданность отличалась от преданности её брата не только своей фанатичностью, но и чистотой. В груди Флоры, напротив, преданность Стюартам горела чистым огнем, без примеси себялюбивого чувства [...]. Такие примеры преданности были нередки среди последователей несчастной династии Стюартов [2].
Именно в образе Флоры МакИвор (и в некоторой степени, в образе её брата) происходит романтизированное восприятие якобитов как героев, жертвующих собой ради собственных идеалов и великой идеи.
Горная Шотландия, начиная с XIX века, становится своеобразным символом всей Шотландии. И именно эпоха романтизма способствует созданию искажённого представления о «примитивном» образе жизни горцев. Якобиты же превращаются в гэльских героев из сказок [6].
Мюррей Питток, высказываясь достаточно радикально об идее создания «стюартовского мифа», возлагает не столько на шотландцев ответственность за создание «романтического образа якобитов» с их феодальной системой, а также тартаном и килтом как основными символами Шотландии, сколько на тех, кто «по иронии судьбы, разрушили образ жизни горцев» (имеется в виду «шотландские огораживания» и репрессии против горцев после восстания). Как он отмечает, не институт закона, шотландские университеты или церковь становятся символами страны, а именно «первобытная» культура горцев.
«Намного безопаснее рассматривать Шотландию через призму культуры, которая уже почти не существовала и которая в любом случае не была способна к сопротивлению». [6]
В его представлении именно романтизация якобитизма на протяжении XIX века начинает процесс деполитизации самого движения и даже Англо-Шотландской унии 1707 года, которая прекращает носить характер политически спорной меры. «Романтизированное якобитское рыцарство», становясь политически бессмысленным (то есть теряя черты оппозиционного движения), служит «средством сокрытия» реальных противоречий XIX века [6].
Современные исторические романы в не меньшей степени, чем романы XIX века, изобилуют «искажённым» романтическим восприятием тех исторических событий. Диану Гэблдон вполне можно назвать преемницей традиции Вальтера Скотта [3]. Первые книги серии о приключениях англичанки Клэр Рендалл – «Чужестранка» и «Стрекоза в янтаре», первая из которых была написана в 1991 году, – рассказывают о событиях якобитского восстания, начиная с 1743 года и заканчивая битвой при Каллодене. Экранизация романов была впервые выпущена в 2014 году, буквально сразу покорив зрителей со всего мира.
«Чужестранка» повествует о судьбе Клэр Рендалл, военной медсестре, которая после окончания Второй Мировой войны вместе с мужем отправляется в Шотландию. Во время их путешествия по северной стране Британского острова она переносится в далекий 1743 год, где оказывается в самом эпицентре подготовки к восстанию и борьбы горцев с «красными мундирами». Клэр живет с горцами бок о бок почти два года, она наблюдает за их традициями, становится свидетельницей того, как они собирают деньги для будущего восстания. Будучи хорошо знакомой с историей, она прекрасно осведомлена, чем закончится это губительное восстание и какую цену за него заплатят горцы позднее. Молодая англичанка настолько сильно проникается симпатией к ним, что практически забывает о своей прежней жизни и о своём муже. Волей судьбы ей приходится выйти замуж за молодого якобита Джейми Фрейзера, с которым они всеми силами стараются предотвратить начало кровопролитной бойни.
Именно через восприятие якобитов самой Клэр, через её чувства к молодому Джейми и её симпатию к горцам зрителю предстает роматизированный образ горных мятежников. В попытке представить события 1745 года Диана Гэблдон создаёт ещё в большей степени, чем Скотт, романтический и столь же искажённый с исторической точки зрения образ якобитов.
Неподготовленные к английской тактике ведения боя и слабо вооружённые, кланы не имеют шансов на победу. Ими руководят честь, справедливость и чувство долга, но вместо того, чтобы быть вознаграждёнными за это, их ведёт на смерть тот, кого они считают своим военным и духовным лидером [4].
Джейми Фрейзер — один из представителей клана МакКензи — воплощает в себе образ героя-горца. Несмотря на то, что в сериале представлены другие, менее благородные, шотландцы, Гэблдон, как и создатели сериала, мастерски смягчает их «неблагородство», а дружеская привязанность к ним главной героини заставляет зрителей сострадать и сопереживать мятежникам. Что касается самого Джейми, то его образ романтического героя накладывает ещё более сильный отпечаток на восприятие якобитов как благородных воинов, которые бились до последней капли крови за свои идеалы и честь.
Стоит отметить, что Гэблдон достаточно мастерски вплетает вымышленных персонажей и фэнтезийный жанр в историческую действительность. Тем не менее, едва ли можно найти исторический роман, где бы исторические факты не подверглись определенной фальсификации. В романе Гэблдон по сути ставится знак равенства между горцами и якобитами: она довольно упрощённо представляет восстание 1745 года как войну между англичанами и горцами, что заведомо даёт читателю ложное представление о событиях того времени.
Безусловно, «Чужестранка» (как роман, так и сериал) — потрясающая иллюстрация событий 1745 года, несмотря на некоторые исторические неточности. Гэблдон практически воссоздаёт перед читателем горную Шотландию XVIII века с её феодальной системой, традициями и храбрыми горцами, а сериал помогает зрителю ещё глубже окунуться в события того времени. Через призму восприятия главной героини читатель проживает весь спектр жизни горцев от повседневных практик до кровавой битвы при Каллодене.
Популярность «Чужестранки» после выхода экранизации превзошла все ожидания. Вскоре возник так называемый «The Outlander Effect» — огромный рост популярности горной Шотландии как туристской дестинации среди фанатов романа и сериала со всего мира. И это едва ли можно рассматривать как негативный эффект популярности сериала. Исторические романы и кинокартины часто являются средством популяризации не только исторических событий, но и различных культур. «Чужестранка» — яркий тому пример.
Романтизацию можно рассматривать не только как проблему ложной интерпретации истории. В Шотландии огромной популярностью стали пользоваться туры на «Каллоден-Мур», так как фанаты своими глазами хотят увидеть поле, где произошло легендарное сражение между королевской армией и армией якобитов. Многие туристы также выказывают желание оставить цветы у могилы клана Фрейзеров, обходя вниманием камни других кланов. Безусловно тут свой отпечаток наложила популярность сериала и её главного героя Джейми Фрейзера, и многих людей даже не смущает тот факт, что герой сериала едва ли существовал на самом деле.
«Люди искусства» всех времен, как высказывается Клэр в романе, в попытке представить исторический события, сознательно или бессознательно прибегают к романтизации истории в той или иной степени, чтобы сделать рассказ более интересным и захватывающим. Итогом этого становится, с одной стороны, популяризация исторических событий, а с другой, их искажение.
Диана Гаджиева
Источники
- Гэблдон, Диана. «Стрекоза в янтаре». 1992
- Скотт, Вальтер. «Уэверли, или Шестьдесят лет назад». 1814.
- Noorda, Rachel. From Waverley to Outlander: reinforcing Scottish diasporic identity through book consumption. In National Identities, 2017.
- ZORČEC, Karla. Writing Historical Fiction: Outlander within the Romantic Tradition of Waverley. In Patchwork Student Journal, (Issue No. 4, 2020), 121-135.
- Womack, Peter. Improvement and Romance: Constructing the Myth of the Highlands. London: The MacMillan Press LTD, 1989.
- Pittock, Murray. The Invention of Scotland: the Stuart Myth and the Scottish Identity, 1638 to the Present. London: Routledge, 1991.