Культура Кореи в колониальный период
В первой половине XX века Корее, тогда ещё не разделённой на Южную и Северную, пришлось пережить тяжёлое время японской оккупации (1910-1945 гг.).
В тот период корейцы были вынуждены испытывать дискриминацию в отношении своего народа на территории своего же государства, и меры, которые принимали японские колониальные власти, были в том числе направлены на подавление национальной идентичности. Поэтому очень важно уделить внимание тому, какие усилия были приложены ради сохранения корейской культуры и какие изменения привнёс период японской оккупации в области культуры – столь широкого понятия, включающего в себя и образование, и язык, и литературу, и множество других аспектов.
Национально-освободительное движение в Корее в то время активно стремилось к обретению независимости и способствовало распространению веры в важность национальных традиций и укрепления национального духа, вот только не все мысли могли быть донесены до большей части корейского населения из-за высокого уровня неграмотности и закрытости образования в колониальный период.
В 1920-1925 гг. на фоне подавления японским правительством проявлений корейской национальной идентичности развился и укрепился культурный национализм. Майкл Робинсон в своей книге «Cultural Nationalism in Colonial Korea, 1920-1925» выделяет три масштабных движения, особенно активных в начале 1920-х гг.:
- движение корейского языка, которое направляло свои усилия на продвижение и пропаганду использования корейского языка;
- движение для привлечения средств на благо корейского университета (предполагалось, что в обучении будет акцентировано внимание именно на культурной идентичности);
- также было производственное движение, поддерживавшее корейские товары[1].
В.М. Тихонов в своём труде по истории Кореи отмечает стремление интеллектуалов распространить современное образование и националистическую идеологию и выделяет произошедшую в годы японской оккупации трансформацию корейского языка: корейский язык постепенно стал языком публицистики, на корейский язык стали переводить многие произведения западных и японских авторов[2].
Как уже было сказано, далеко не у всех была возможность читать, но даже читающей части населения было нелегко делиться своими мыслями, высказывать своё мнение относительно политики Японии и отстаивать свою позицию через печать.
Подробно ситуация прессы в период японской оккупации рассматривается в статье Ём Гюхо. Автор замечает, что в первые десять лет оккупации в Корее издавались только три специальных периодических издания японских колониальных властей[3]. Конечно же, ни о какой свободе слова не могло быть и речи при таком положении дел. В Корее распространялись заграничные газеты на корейском языке, но японские колониальные власти старалась конфисковать эти издания.
Чуть позже политика в отношении периодических изданий была частично смягчена после Первомартовской демонстрации 1919 года, но издававшиеся впоследствии газеты всё равно подвергались жёсткой цензуре и попытки откровенно критиковать Японию резко пресекались. Выпуск корейских газет неоднократно приостанавливался.
Если взрослые люди ещё помнили Корею до оккупации, то каково было детям, буквально родившимся в колониальный период? Даже посещая школу, они не получали достаточно знаний о своей родине, о культуре своей страны. Японские колониальные власти даже в учебники музыки включало всё больше своих песен, целью которых было воспитание покорности, в результате чего ученики знали больше о вестернизированной японской музыке, нежели о традиционной корейской, как отмечает Ким Чонха в своей статье о преподавании музыки в школах в период японской оккупации[4].
В 1940-х гг. японское правительство стало запрещать говорить на корейском языке. Тогда же осталась лишь одна газета на корейском языке – газета японского генерал-губернаторства «Мэиль синбо».
[1] Robinson Michael. Cultural Nationalism in Colonial Korea, 1920-1925. Seattle and London: University of Washington Press, 2014.
[2] Тихонов В. М., Кан Мангиль. История Кореи: В 2 т. Т. 2: Двадцатый век / М.: Наталис, 2011.
[3] Youm Kyu Ho. Japanese Press policy in Colonial Korea // Journal of Asian History Vol. 26, No. 2 (1992).
[4] Kim Jeong Ha. Rethinking Colonialism: Korean Primary School Music Education during the Japanese Colonial Rule of Korea, 1910-1945 // Journal of Historical Research in Music Education Vol. 36, No. 1 (OCTOBER 2014).
На фоне непрекращающегося притеснения Японией культуры Кореи появилась группа поэтов «Голубой Олень», которая отличалась явной антияпонской направленностью. Поэты этой группы представляли природу своего государства как символ красоты и естественной гармонии, обращались к корейским символам из прошлых столетий и стремились противостоять идее японского превосходства. В целом же поэты в период японской оккупации всё чаще вкладывали в свои произведения патриотические чувства, о чём подробно пишет Г.А. Аманова в книге «Корейская поэзия 20-х – 40-х гг. ХХ в.»[1].
Корейцам пришлось сталкиваться и с другими бесчеловечными мерами помимо подавления национальной культуры, и эти меры проявлялись в плохих условиях жизни и труда и других мучениям в физическом плане. Но страдания в плане душевном, связанные с испытаниями, через которые проходил национальных дух, были ничуть не меньше физических. Так, известный кореевед Ф.И. Шабшина, работавшая в Корее с 1940 по 1946 гг., в своей книге «В колониальной Корее (1940-1945). Записки и размышления очевидца» пишет о том, как её знакомый преподаватель Юн поделился с ней, что ситуация, в которой корейский язык приходится преподавать как иностранный, а прошлое своего государства вынуждают забыть, – «страшнее, чем недоедание»[2].
Алиса Алейникова
Другие темы курса