Февраль 1715 г. Переписка.

И.И.Голиков приводит содержание указа, предписывающего переведенным в СПб на житье купцам «по их торгам, выборами по недоимкам ведать в Санктпетербурге, а не в прежних их местах»[1].

Анри Лави сообщал в февральском донесении, что А.Д.Меншиков «по-прежнему в милости, он очень скуп и общее мнение утверждает, что его можно подкупить. Известно, что царь управляет государством сам и часто лично ведет переговоры с иностранными послами. Не входя в дальнейшие подробности о гении этого монарха, достаточно заявленном в последние годы, следует только заметить, что образ мыслей его возвышен, что он старается быть рабом своего слова (esclavedesaparole) и расположен к Франции вследствие восхищения, внушенного ему величием этой державы»[2]*. 

По данным Д.О.Серова в феврале А.А.Матвеев пожалован титулом  графом Священной Римской империи[3]

Комментарий.

* Последнее сказано французским дипломатом более для красного словца или для глаз перлюстратора. П. тогда всячески избегал сближения с нею, больше дорожа возможностью дружбы с ее вчерашними противниками в Войне за испанское наследство – Англией и Голландией, а также с Австрией – еще одним из могущественных политических игроков. От этих стран он ждал посредничества при заключении мира со Швецией. Дипломатическая игра с Францией фактически прекратилась в 1712-13 гг. В грамотах 1715 г. Фридриху-Вильгельму I, которого П. убеждал пойти на сближение с Северным союзом, а не с Францией, образ последней рисуется весьма несимпатичным. Это - вероломная и эгоистичная держава: «В.в. сам может рассудить, что кто Францию обманул, но от нее вящее обмануты; я не упоминаю того, что Ваше величество в свежей памяти имеете, как Англия от них обманута, и не точию такая слабая власть обманута, но король Вильгельм [III], какой славный принц в воинских политических делах был, но и тот сей сети не убежал. И как возможно думать, чтобы Франция такого своего друга оставила, который всегда в ее пользу есть, вам что доброго мыслила, яко уду империи, которая всегдашним неприятелем есть Франции»[4]. В феврале 1714 г. Россия отказалась принять представителя Людовика XIV Левенштона как посредника в мирных переговорах со шведами, а кн. Б.И.Куракину было предписано заявить, что П., «имея на Францию подозрение по случаю учиненного со шведским двором мира, и по самому народному праву такую державу за посредника принять не может»[5]. 

В грамоте Августу II (1715 г., без точной даты) П. возмущался интригами французского посла при прусском дворе, который стремился склонить Фридриха-Вильгельма I к сближению со Швецией и оторвать от союза с Россией и Данией. Более того, П. писал, что из бесед с Я.Г.Флемингом «уразумел, что он против такой французской медиации не токмо не протестовал, но еще сверх оной и цесарскую медиацию в примирении с Шведом принять прусскому двору советовал, чем королю Прускому с нами во наступательную алиацию вступить толь наивяще руки связаны». Обращаясь к Августу  II, П. писал, что «всему свету известно, коликое всегда Франции за нашего неприятеля интересовалась и какой великой ей в том интерес, чтобы Швеция при прежней своей силе содержана была. Мы довольно чуствовали, как оная корона еще во время прежней своей войны (Война за испанское наследство – Е.А.) нашему союзу крайними силами везде вредит искала <…> когда по учиненном мире свободныя руки себе оная корона получила толь вящее от нее ожидать имеем, а особливо, ежели чрез принятие помянутой медиации Франции сами случай подадим к наивящему нашему предосуждению в дела наши вмешиватца и нам всякой удобовымышленной вред причинять…». Естественно, П. заподозрил, что мнения Я.Г.Флеминга разделяет и сам король Август II, всегда бывший союзником ненадежным, и просил, чтобы Август II и его окружение «впредь от таких французских интриг остерегались». П. предупреждал, что Карл XII, при непосредственной помощи Франции, может усилиться, напасть на Данию, а также на Польшу, «несмотря ни на какия гарантии»[6]. Сказано это неслучайно – до П. дошла информация, что Август II ведет тайные переговоры о заключении мира со Швецией при посредничестве Франции. Как часто бывало, подобная грамота преследовала цель обнародовать факт тайных переговоров его союзников по Северному союзу со странами противного лагеря и тем самым разорвать эти контакты.  

[1]Голиков. ДПВ. 6. С. 18.

[2]РИО. 34. С. 105.
[3] Серов. Правительствующий Сенат. С. 109.

[4]МИРФ. 4. С. 91.

[5]Бантыш-Каменский. Обзор. 4. С. 88.

[6]КПБ. 79. Л. 487.