10.12.1714, пт. П. в СПб.

П. в СПб, был в Посольской канцелярии, в Сенате, у А.Д.Меншикова, тут кушал, был дома, работал в токарне[1].

Письма и бумаги П.: 1. Указ (через А.Д.Меншикова*) о смотре маскарадных костюмов к свадьбе Н.М.Зотова в доме секретаря А.Я.Волкова на Васильевском острове. П. сам составил роспись персонам к смотру, а также указ об изготовлении потешных саней к маскараду[2]; 2. Указ о размножении льняного и пенькового промысла в губерниях (в Псковской, Брянской и др.)[3]; 3. Указ о запрещении частным лицам отпускать льняное и конопляное семя за границу[4]**; 4. Через И.А.Мусина-Пушкина указ о постройке подрядчиками судов для перевозки припасов на Котлин-остров[5]; 5. Указ ландратам о переписи дворов в губерниях[6]; 6. Фредерику IV грамота о том, что в послании от 20.09 П. пространно представлял пользы от союза с Британией. «Но понеже я на помянутое мое писание В.в. и любви ответу еще не получил, но паче слышать принужден, что Вы толь малую склонность к такому полезному делу до сего времяни являете, что весьма опасаться надлежит, чтоб для сей вашей несклонности все сие дело к невозвратимому убытку и вреду всего нашего союза всуе не обратилось»***. Обо всем этом было «изустное мое объявление канцелярии советнику Вашему [Питеру] Фал[ь]ку»[7]; 7. Азбука тайная, данная капитану И.И.Горохову[8].

Разные письма и бумаги: О.А.Соловьев – П. о спуске последнего из заложенных в Голландии кораблей[9].

Комментарий.

*  Как писал Джорж Маккензи в своем доношении в Лондон 10.12, «мне сообщают, будто царь ласково обратился к князю [А.Д.]Меншикову с уверениями, что возвратит ему великодушную, полную милость «прежнего Петра», если он, князь, станет «прежним верным Александром» (так зовут князя) (…that would he return to the former of Alexander (his own name), that also his Majesty would to the unbounded generous favour of old Peter…»[10].

**  1714 год стал рекордным по числу различных казенных монополий (на юфть, деготь, смолу, пеньку, поташ и др.). Те места, где производились эти экспортные товары и сырье, становились заповедными, купцам разрешалось заготавливать их только после того, как агент казны сделает необходимые закупки. Государство-монополист получало огромные доходы, отнимая их у купцов.

Логика власти при установлении монополий и откупов выразил П. в указе Сенату от 29.01.1717 из Амстердама. Узнав прогноз о возможно высокой цене на юфть, он писал: «… чают быть здесь гораздо в великой цене и для того в нынешнем году лутче всей ей проданой быть из казны: ибо когда она в одних руках будет, то гораздо высокою ценою можно ее продать всее вдруг – добрую и худую, а врознь продавать гораздо хуже. И в продаже оной велите иноземцам торговым людем дать торг, и кто больше с торгу даст, тому и продать»[11].

Несмотря на то, что государству так и не удалось в полной мере реализовать монопольные права на торговлю многими товарами, объявленными монопольными (доля казенной торговли не превышала 10-12%[12]), как считал Н.И.Павленко, «дезорганизующее влияние участия казны в торговых операциях на функционирование торгового капитала далеко превосходило названные проценты. Даже ограниченное вторжение государства в торговые операции пагубно отражалось на хозяйственной деятельности купцов», это нарушало привычные деловые отношения во всей иерархии русских купцов, состоявшей из оптовиков, непосредственно общавшихся с иностранцами, скупщиков меньшего масштаба, лавочников и, наконец, торговцев, продаваших товары “походя”»[13]. Особенно болезненной для купцов была система откупов. Заинтересованное в получении звонкой серебрянной монеты, государство передавало откупа почти исключительно иностранцам, оставляя отечественных купцов без откупных доходов – важной статьи барыша. Все это, вместе взятое, приводило к фактическому разорению купечества. В 1721 г. государство в регламенте Главного магистрата было вынуждено признать, что «купеческие и ремесленные тяглые люди во всех городах <…> от всяких обид, нападок и отягощений несносных едва ли не все разорены»[14]. Н.И.Павленко писал: «…широкую программу поощрения промышленности и торговли правительство Петра I стало осуществлять лишь в течение последних семи-восьми лет первой четверти XVIII в. Правительственная политика предшествующего времени действовала в противоположном направлении. Купечество пережило столь явное потрясение, что его верхушка, процветавшая в XVIIв., не могла оправиться и большинство ее представителей затерялись среди посадского населения. Угасли торгово-промышленные фамилии Никитниковых, Светешниковых, Филатьевых, Шустовых, Панкратьевых и многих других»[15]. Эта точка зрения, в целом, противоречила общему направлению отечественной и зарубежной историографии, высоко оценивающей экономические преобразования П.[16]. Взгляды Н.И.Павленко поддержали только несколько исследователей В.Р.Тарловская констатировала негативные последствия петровской политики и писала, что власти были вынуждены ослабить давление на купечество во имя фискальных интересов, а В.А.Лизгуб и В.И.Лахно писали: «благополучие русского купечества нередко приносилось в жертву интересам казны и военно-стратегическим целям. Привлекая купцов к выполнению государственных задач, власть действовала поспешно и противоречиво. Мелочная регламентация, переселение купечества и иные насильнические административные мероприятия сформировали недоверие к государству со стороны последнего. Проблема модификации страны требовала ускоренного развития продуктивных сил, интенсификации роста торговли и промышленности, ликвидации культурной, технологической и экономической отсталости страны. Для этого необходимо было сузить сферу действия крепостничества, создать рынок свободного найма рабочей силы, ликвидировать сословные ограничения. К сожалению, процессы трансформации общества развивались в противоположном направлении: расширялось и углублялось крепостничество, купечество втягивалось в сферу его действия, законодательно закреплялись права и привилегии дворянства, происходило его окончательное сословное оформление, буржуазия противопоставлялась дворянству». [17].  Проблемам экономической политики и реформ П. посвящен в 2023 г. целый номер Вестника МГУ (Вестник Московского университета. Серия 6 . Экономика. 2023. Т. 58 (2).

 *** П. снова прибегает к аргументам грамоты от 20.09: прибывший из Турции шведский король пойдет через Германию и будет угрожать Дании, а английский король Георг I (если с ним не состоится союз) ему препятствовать не будет. В этой ситуации П. не сможет вовремя оказать помощь Дании[18].  

[1]ПЖПВ. 1714 г. С. 147.

[2]Голиков. ДПВ. 6. С. 280; Семевский. Слово и дело. С. 320.

[3]ДПС. 5-2. С. 1118.

[4]ПСЗ. V. № 2963. С. 185; ДПС. 5-2. С. 1118.

[5]ДПС. 5-2. С. 1121.

[6]ДПС. 5-2. С. 1121.

[7]МИГО. 1. Ч. 2. С. 241-243; Бантыш-Каменский. Обзор. 1. С. 255; Бонч-Бруевич. Из неопубликованной переписки. С. 102-103; КПБ. 76. Л. 307-308 об.

[8]КПБ. 76. Л. 332.

[9]МИРФ. 1. С. 585.

[10]РИО. 61. С. 327-328.
[11] РИО. 11. С. 341

[12]Козинцева. Участие казны. С. 275-289.

[13]Павленко. Торгово-промышленная политика. С. 59-60.

[14]ПСЗ. VI. № 3708. С. 291. 

[15]Павленко. Торгово-промышленная политика. С. 65.

[16]Очерки истории СССР. С. 87-152; Фирсов. Петр Великий как хозяин; Богословский. Фабрично-заводская промышленность при Петре. С. 148-165; Blanc. Aproposdelapolitiquе écоnomiquedePierreleGrand. Р. 122-139.
[17] Тарловская. Из истории городской реформы. С. 111; Лизогуб, Лахно. Правовой статус купечества.

[18]МИГО. 1. Ч. 2. С. 241-243.