18.01.1714, пн. П. в СПб.

18.01.1714 , пн.

П. в СПб.

Письма и бумаги П.: 1. Ведение о мастеровых на Партикулярной верфи в СПб[1]*; 2. Августу II грамота по поводу сепаратных переговоров Саксонии с Францией. (Эта негоциация «нам <…> видитца не во время предприята быть и не инако нам как зело подозрительна быть может») и т.д.**; 3. Фридриху-Вильгельму I грамота в ответ на его грамоты от 18 и 28.12.1713 относительно утверждений короля, что договор с Голштинией не направлен против России и ее союзников, и что Пруссия не намерена им «какое предосуждение учинить». П. выражает желание сохранять дружбу, но и требует гарантий, чтобы «все подозрение, которое нам помянутой готторпской трактат причинил, отнято было»[2]***; 3. Указ о выдаче денег из соляных сумм[3].

Комментарий.

* Возможно, что к этому документу относятся списки профессий мастеров, контингент которых должен восполняться за счет рекрут[4]. Известно недатированное «Ведение мастеровым людем», включающее в себя массу разных профессий с пометами П. в виде «крыжа» (креста)[5].

** Сведения о переговорах представителей Августа II с французами просочились еще осенью 1713 г., и к декабрю 1713 г. стало известно, что франко-саксонский трактат уже готов. Он был подписан в начале 1714 г.[6] Сведения же о сепаратных переговорах Августа II со шведами поступали с разных сторон. В частности, об этом писал в СПб из Вены А.А.Матвеев, отмечая, что Август II «по своим обыклым и превратным непостоянствам» послал тайно в Швецию некоего немца Гана (или Леграна), якобы в чине «голшинского секретаря»[7]. Впрочем, русский представитель в Дрездене А.И.Дашков опровергал слухи о сепаратных переговорах саксонцев со шведами на том основании, что «нет никакой к тому причины, чтоб Королевское величество Полское (Август II – Е.А.) имел трактовать с королем Швецким (Карлом XII- Е.А.) партикулярно, ибо, видя себя и союзников своих в счастии, а его, короля Швецкого, в несчастии»[8]. Возможно, что А.И.Дашков почувствовал себя уязвленным тем, что информация о тайных переговорах исходила не от него, сидящего в Дрездене, и поэтому пытался разуверить П. Возможна и иная трактовка этого эпизода: действия П. расстроили начавшуюся саксонско-шведскую интригу и поэтому, как писал П.П.Шафирову кн. Б.И.Куракин 12.03.17 , «о разглашении партикулярного миру междо королем Полским и Швецким ныне все то утихло, однакож <…> сей помянутой двор не в великом согласии с нашим двором есть»[9]. Все эти слухи не нравилось П., считавшему, что союзники таким образом не поступают, хотя сам для России возможность таких сепаратных переговоров вполнедопускал. После того, как Август II не ответил на данную грамоту П., царь послал в Варшаву С.Г.Нарышкина с новой грамотой («саморучным письмом»), содержавшим «крепкое требование о безскрытном сообщение его, королевском, Его царского величества договору, заключенного с Францыею» и с заданием осведомиться о достоверности слухов насчет сепаратных переговоров саксонцев со шведами[10]. Как писал потом С.Г.Нарышкин А.А.Матвееву в Вену, Август II заверил его, что никакого договора не заключал и «впредь не учинит, и что толко оной в проекте от Франции был ему предложен, чему никто не верит, зная того принца превратное во всем непостоянство»[11]. Август II послал П. 31.03.1714 грамоту, в которой просил не верить ложным внушениям[12]. В апреле с А.И.Дашковым встречался Я.Г.Флеминг, который также уверял, что Август II не вступал в мирные переговоры со шведами, «понеже никакой к тому нужды нет», хотя А.И.Дашкова не убедили разъяснения Я.Г.Флеминга насчет действий упомянутого в русской ноте эмиссара саксонцев Гана, оказавшегося в расположении шведов[13]. Но и П. не доверял Я.Г.Флемингу, считая его прожженным интриганом.

*** Посланнику в Берлине А.Г.Головкину было предписано вручить ратификацию договора с Пруссией о гарантиях завоеваний только тогда, когда король Фридрих-Вильгельм I «ничего предосудительного интересам Ц.в. и высоким его союзникам чинить не будет, а особливо в голштинском деле против дацкого короля» Фредерика IV, и даст об этом письменное заверение. А.Г.Головкин писал 13.02.17 , что «которого обнадеживания мне еще не дали, а когда дадут, то я и помянутую ратификацию отдам»[14]. Лишь получив письменное обязательство Фридриха-ВильгельмаI, о чем сообщил 16.03.17 , он вручил королю ратификацию договора П. Потом он писал, что «никаких противностей против Е.ц.в. и его высоких союзников, а особливо против короля Дацкого (Фредерика IV – Е.А.) в деле голштинском по се время не восприимает и впредь не чаю»[15].

[1] КПБ. 75. Л. 21-22.

[2] КПБ. 75. Л. 27.

[3] КПБ. 75. Л. 354-355.

[4] МИРФ. 3. С. 268.

[5] КПБ. 76. Л. 412-414.

[6] ПБП. 13-2 с. 576.

[7] ПКШ. 2. С. 24-25, 44, 83.

[8] ПКШ. 2. С. 38.

[9] ПКШ. 2. С. 105.

[10] Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 210-211; ПКШ. 2. С. 129.

[11] ПКШ. 2. С. 174.

[12] Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 211.

[13] ПКШ. 2. С. 177.

[14] ПКШ. 2. С. 38.

[15] ПКШ. 2. С. 134.

[9]ПКШ. 2. С. 105.

[10]Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 210-211; ПКШ. 2. С. 129.

[11]ПКШ. 2. С. 174.

[12]Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 211.

[13]ПКШ. 2. С. 177.

[14]ПКШ. 2. С. 38.

[15]ПКШ. 2. С. 134.