18.04.1722, ср. П., возможно, в Москве.

П., возможно, в Москве, «пускал кровь банковую», в этот день была свадьба А.П.Волынского и А.Л.Нарышкиной[1]. Был ли на ней П. остается неизвестным.

Письма и бумаги П.: 1-2. Запись расходов: армянину Давыду Макарову, «которой Е.в. пускал банковую кровь», 10 червонцев[2]; возвращено денщику А.Д.Татищеву «за то, что он в присутствии Е.в. на крестинах прапорщика Преображенского полка Романа Тарсукова дал по указу Е.в. бабке повивальной полтину»[3]; 3. Герцогу Карлу-Фридриху письмо по поводу содействия России в его династических делах и о сватовстве к одной из дочерей П.[4]*. 4. М.А.Матюшкину письмо о подготовке транспортных судов, получен в Твери 19.04[5]; 5. Грамота И.И.Скоропадскому о порядке следования казаков на строительство Ладожского канала[6]

Разные письма и бумаги: 1. Карл-Фридрих – П. по поводу проекта его брака с одной из дочерей П., просит дать ему «удовольствованную и подлинную резолюцию, хотя оная в крайнем случае токмо изустна была, дать соизволите, могу ли я подлинно обнадежен быть когда иметь счастие одну и которую из Их Высочеств дщерей В.и.в. получить и чрез то зятем Вашим быть»[7]; 2. Г.Ф.Бассевич – П. мемориал с сожалением по поводу того, что П. до сих пор не решил выдать одну из цесаревен за герцога Карла-Фридриха, и с описанием несомненных выгод этого брака для России[8].

Комментарий.

* Приглашенный в Россию летом 1721 г. герцог Голштинский Карл-Фридрих был хорошо принят и обласкан П., но время шло, а П. не только не заводил речь об обещанном ранее русско-голштинском союзе, но даже не решил, какую из своих дочерей (Анну Петровну или Елизавету Петровну) выдать за герцога. Эта ситуация беспокоила Карла-Фридриха, но еще больше - его первого министра Г.Ф.Бассевича. Это был опытный дипломат, изрядный придворный интриган. Уже давно, со второй половины 1710-х гг., он сделал ставку на могущественную Россию, рассчитывая с ее помощью решить несколько важных для Голштинии проблем: вернуть отобранный Данией Шлезвиг, сделать полностью подчиненного его влиянию герцога Карла-Фридриха наследником шведского престола, а если получится, то – при отсутствии у П. наследников мужского пола – русским императором. Какое место при этом отводил себе Г.Ф.Бассевич, можно догадываться. П. хорошо знал Г.Ф.Бассевича и не слишком ему доверял. Император и раньше в «голштинском вопросе» вел себя крайне осторожно, а после провального для России «мекленбургского дела» опасался делать резкие движения в поддержку Карла-Фридриха. П. отлично знал, что при недружественных (а в сущности, даже враждебных) отношениях с Англией, стоявшей за спиной Дании и Швеции, «голштинский вопрос» - осиное гнездо, тревожить которое крайне опасно, особенно в условиях начала задуманного им Персидского похода. Поэтому он в вежливой, но решительной форме отказал Г.Ф.Бассевичу и его повелителю, сославшись на то, что вопрос о Шлезвиге затрагивает интересы многих держав, и самостоятельные действия России невозможны («я с оными потентаты со всею моею охотою вступить готов, - далее рукой П., - понеже сами ведаете, что однех нам того исполнить невозможно, и трудитца по всякой возможности в оном деле»). От успеха же этого дела зависело, по мысли П., и «супружественное дело». Это значило отказ, так как брак герцога Карла-Фридриха с одной из дочерей П. восприняли бы как решительный шаг России с целью удовлетворения требований голштинцев. При этом П. откровенно ссылается на приоритет государственной пользы над личными симпатиями: «Что же принадлежит о супружестве, то и в том деле я отдален не был, ниже хочю быть, понеже ваше доброе состояние доволно знаю и от серца вас люблю, но прежде, нежели ваши дела в лутчее состояние действително приведены будут, в том обязатца не могу, ибо ежели б ныне то учинил, то б иногда и против воли и ползы своего отечества делать принужден бы был, которое мне паче живота моего есть»[9]. Словом, дело голштинцев весной 1722 г. казалось безнадежным. Оставалась лишь одна надежда на Екатерину, которая, отправляясь в Персидский поход, сказала Г.Ф.Бассевичу: «Ожидайте терпеливо нашего возвращения, никто не поколеблет моего чувства к вашему господину (Карлу-Фридриху – Е.А.) и моего желания видеть свою дочь на престоле той страны, подданной которой я сама родилась» (имея в виду благоприятный расклад, при котором Карл-Фридрих стал бы наследником, а потом королем Швеции)[10]. Голштинцы, собравшиеся было уезжать, остались ждать решения своей судьбы. 

[1] ПЖПВ. 1722 г. С. 30.

[2] Сб. выписок. 2. С. 102.

[3] Сб. выписок. 2. С. 102.

[4] КПБ. 100. Л. 727; Голиков. ДПВ. 9. С. 69-70, 118-119.

[5] РГАДА. Ф. 9. Оп. 1. Кн. 15. Л. 53; РГАДА. Ф. 9-2. Оп. 2.  Ч. 1.Д. 30. Л. 147; КПБ. 100. Л. 430; Комаров. Персидская война. С. 592; МИРФ. 4. С. 304-305.

[6]  Петербург эпохи Петра. С. 597.

[7] КПБ. 100. Л. 449-451.

[8] КПБ. 100. Л. 435-440.

[9] КПБ. 100. Л. 427 об.

[10] Полиевктов. Балтийский вопрос. С. 287.