28.01.1723, пн. П. в Преображенском, на Генеральном дворе.

П. в Преображенском, на Генеральном дворе. П. слушал реестр выписок к «Гистории Свейской войны» и правил его[1]

Письма и бумаги П.: 1. Синоду (через И.В.Болтина) указ о составлении ведомости о монастырях, «и дабы отныне впредь отнюдь никого не постригать» в монахи, а об убыли рапортовать ежемесячно, «и на убылыя места определять отставных салдат, также, не выплатя с синодальной команды в указныя места денежных доходов, в монастыри на строение денег не давать»[2]*; 2. И.И.Бутурлину указ о выдаче солдату Лихонскому жалованья[3]; 3. М.П.Бестужеву-Рюмину рескрипт о шведских делах в связи с событиями в рикстаге, где сословия дворян и горожан отстояли вольности при попытке короля Фредрика I их ограничить с помощью крестьянского сословия[4]**.

Разные письма и бумаги: комиссар кн. В.Ю.Одоевский – Ф.М.Апраксину о производстве парусины на Хамовном дворе в Москве и недостатке работных[5].

Комментарий.

* Этот указ, как и главы Духовного регамента о монастырях знаменовали собой жесткую политику светской власти в отношение монашества и вели к ущемлению фактическому закрытию в будущем монастырей. Как эти нормы вводились в жизнь см. в ст. Ю.Н.Кожевниковой «Монастырское» законодательство Петра I. C. 81-84.

** Рескрипт интересен тем, что русскому послу в Стокгольме М.П.Бестужеву-Рюмину ставилась задача защищать «шведские вольности» и настаивать на российском толковании VII статьи Ништадского мирного договора. Согласно ей, Россия обязывалась не вмешиваться во внутренние дела Швеции («домашние дела королевства Свейского») и «в позволенную единогласно и от чинов королевства под присягою учиненную форму правительства и образ наследства мешатися не будет, никому, кто б ни был в том <…>, вспомогать не будем»[6]. Русское трактование этой статьи состояло в том, что Россия гарантирует неизменность существующей в Швеции формы правления и, при необходимости, будет всяческими мерами помогать защитникам ее. «Забота» П. о шведской демократии объяснялась тем, что России была выгодна конституция 1720 г., при которой Швеция не могла усилиться до прежнего могущественного абсолютизма, а борьба партий позволяла ловить рыбу в мутной воде, проводя, с помощью подкупа и интриг, собственные интересы. В этом смысле Швеция стала похожа на Речь Посполитую. Неслучайно М.П.Бестужев-Рюмин писал о последствиях конституции 1720 г.: «Как я вижу, здесь самая Польша стала: всякой себе господин и подчиненные повелителей своих не слушают, и никакого порядку нет» [7]. Под «порядком» посланник, видимо, понимал порядок самодержавия. Справедливости ради, отметим, что в Швеции находились политические силы, которые были связаны с русским посольством и так же толковали эту статью договора. Когда они в декабре 1722 г. обратились к М.П.Бестужеву-Рюмину с просьбой о помощи, то он эту помощь обещал, а из СПб было заявлено, чтобы посол обнадежил «всех добрых патриотов», что Россия не откажется от своего, закрепленного в договоре, права защищать форму правления 1720 г. С этой целью летом была проведена мощная военно-морская демонстрация, а позже, осенью 1743 г., Россия реализовала свое толкование статьи Ништадского договора и ввела 11-тысячный корпус генерала Я.В.Кейта в Швецию для защиты шведской демократии.

[1] Устрялов. История. 1. С. 318-319.

[2] ЗА. 2-3. С. 418; ПСЗ. VII. № 4151. С. 18; КПБ. 103. Л. 107.

[3] Голиков. ДПВ. 9. С. 457.

[4] Некрасов. Русско-шведские отношения. С. 112.

[5]   ЗА. 2-3. С. 175-176.

[6] Никифоров. Внешняя политика России. С. 481-482.

[7] Некрасов. Русско-шведские отношения. С. 111.