27.09/08.10.1709, вт. П. приплыл в Торунь.

П. приплыл в Торунь*, в миле от города его встретил Август II на двух маленьких прамах, обитых красным сукном. ГСВ: «И как приехал король Август [II] к судну государеву, тогда государь ево, короля, встретил. И между собою имели поздравление и любительные разговоры о состоянии своего здравия и случившихся дел, а наипаче о преславной Полтавской баталии**. И, немного тут помедля, оба сии государи пошли на королевское судно или прам, на котором изготовлен был стол с кушаньем, за которым сидели и обедали. И на том судне ехали до города Торуня, а как прибыли к городу и пристали к берегу, то, вышед из судна, сели оба верхами на лошадей и поехали в город». Войска и мещане стояли по сторонам дороги. Застолье у короля продолжалось до 5 часов утра. У королевского двора стояли мещане и ждали, когда П. поедет в отведенную ему квартиру. Август II со своими придворными провожал П. до его квартиры с драбантами, мещанами, все кричали виват[1]. П. пробыл в Торуне до 09.10[2].

В Торуне получено известие, что Э.Д.Крассау отступил в Померанию и Станислав Лещинский уехал с ним[3]. 

Комментарий.

* В источниках есть разногласия относительно даты прибытия П. в Торунь. Согласно ГСВ, встреча П. и Августа II, а также приезд в Торунь произошли 26.10. но в ПЖПВ и в письмах П. к А.Д.Меншикову и Екатерине дата прибытия - 27.10[4]. На это и следует ориентироваться.

** Кн. Б.И.Куракин писал: «Сия бытность обоих потентатов вельми удивила, какою низостью и, без всякой отмолвки, во всем послушностью был король Август [II] к Ц.в. так яко бы подданному. И при том многие чины даны с воли и слова Ц.в.: подскарбию Потею (Поцей Л.К. – Е.А.)– гетман (правильно: Поцей – великий гетман Литовский с 1709 г. – Е.А.), графу Денову – гетман польной коронный (правильно: С.Э.Денгоф – польный Литовский с 1709 г. – Е.А.) и так многим другим. Сие в интересе Государства Российского учинено немало, что партии нашей награждены такими рангами, что и напредь безопасно может быть». П. «безу всякого выговору учинил королю Августу [ II] молчаливое порицание, дав ему видеть опоясану на себе шпагу, которую он, Август [II], шведскому королю [Карлу XII] подарил, а найдена оная во обозе после Полтавской баталии»[5]. Н.И.Павленко пишет, что Август [II], «слушая утешительные слова царя, не спускал глаз (так!) с его шпаги. То была шпага, которую Петр подарил в знак дружбы Августу [II], но она оказалась у Карла [ХII], который оставил ее на поле боя под Полтавой. Царь и здесь проявил великодушие: простив Августу II крупное предательство во время заключения Альтранштадтского мира, он оставил без последствий и проявление этой мелкой слабости»[6]. Трудно усмотреть в ситуации со шпагой великодушие П., как и «прощение крупного предательства». П. действовал, как и раньше, исходя из принципов рационализма, целесообразности, интересов своего государства, законов войны, требовавших признать Августа II союзником и партнером – саксонская армия по-прежнему оставалась сильным (немецким) и крупным воинским соединением. Об истинных же чувствах П. к «другу, брату и соседу» на основе документов сказано выше. К тому же, не все ясно со шпагой. Чарльз Уитворт, описывая торжественное вшествие победителей в Москву, пишет, что у П. была шпага, которую Август [II] подарил королю Карлу [ХII] и которая попала к П. в качестве трофея (см. 19.12.1709)

[1] ГСВ. 1. С. 167, 322.

[2] ПЖПВ. 1709 г. С. 16, 25. Об ошибке ПЖПВ: см. ПБП. 9-2.  С. 1215, 1263.

[3] АФАК. 1. С. 326.

[4] ПБП. 9-1. С. 389, 395.

[5] Соймонов. История. С. 190.

[6] Павленко. Петр Великий. С. 324.