19.07.1709, вт. П. выехал из Решетиловки в Киев.

П. выехал  из Решетиловки в Киев «на почте» на Лубны, Березань, Балаклею (Булаклейку), Хорол, в 2 милях от него П. ночевал[1].

Письма и бумаги П.: 1. Кн. Г.С.Волконскому письмо с приказом о предотвращении попыток шведов прорваться за границу в Венгрию, царь выражает недовольство отходом отряда кн. Г.С.Волконского: «А ныне, как мы слышим, вы у Переволочны обретаетесь. И ежели то правда, то уж пример имеете Милфелзена (М.Г.Мелленфельз – Е.А.), которой третьево дни за такое ж дело разстрелян…»[2]*; 2. П.С.Салтыкову письмо о том, с приказом организовать охрану и содержание пленных шведских офицеров[3].

Комментарий.

* Довольно грозное письмо П. было вызвано тем, что царь оказался недоволен действиями кн. Г.С.Волконского, который, как он считал, упустил короля Карла XII и И.С.Мазепу[4]. Но видно, что кн. Г.С.Волконский сделал все возможное: отставая от беглецов на четыре дня пути у Днепра, он почти нагнал их у Буга, сократив отставание до одних суток. Как вспоминал бывший с Карлом XII Юхан Хюльтман, «следом тогда шел враг со многими тысячами русских, так что мы успевали передохнуть не долее получаса, как трубач играл тревогу о приближении противника»[5]. Королю всерьез грозила опасность попасть в плен. Генерал-квартирмейстер Аксель Юлленкрук описал разговор с Карлом XII накануне переправы короля через Днепр, когда Карл XII не хотел покидать свою армию: «Что станут делать со мною, если я окажусь в плену?» Я ответствовал: «Сохрани Бог от такого великого несчастья. В.в.! Будут возить по стране напоказ, а потом принудят В.в. к унизительному и неавантажному миру для всей Швеции». Е.в. мне сказал: «Почему Швеция должна соблюдать то, что я оказался бы принужден подписать?». Я отвечал с горькими словами: «Ах, всемилостивейший король, никогда не подвергайте Вашу высокую персону такому унижению и не верьте никогда, что Ваши добропорядочные подданные способны настолько не уважать своего короля»[6]. Вообще, сам Карл XII не признавал своих ошибок. В августе король писал в Совет (получено в начале сентября 1709 г): «До 28-го прошлаго  месяца, когда мы при городе Полтаве в Украйне приняли сражение с русскою армией и в начале прогнали неприятеля из возведенных им шанцев и укреплений, но после, когда возобновилось побоище (при чем мы сами, вследствие полученной за несколько дней перед тем огнестрельной раны в ногу, не могли сидеть на лошади и делать нужныя распоряжения), то по воле судьбы и по несчастной случайности наши войска потерпели урон и особенно большая часть пехоты была изрублена <…>. Но случилось, что 28-го прошлаго месяца, по несчастной случайности, шведское войско потерпело урон в сражении, что произошло вовсе не от храбрости или перевеса численности неприятеля, ибо он сначала был повсюду обращен в бегство, но самая местность и положение были так благоприятны для неприятеля и так укреплены, что шведы чрез то понесли ущерб, хотя они, в пылу отваги, несмотря на выгодныя для неприятеля условия, везде атаковали и преследовали его, что и привело к тому, что большинство пехоты погибло и самая конница потерпела большой урон. Потеря весьма велика, но принимаются меры к тому, чтобы вследствие этого неприятель не получил перевеса и не приобрел самомалейшей выгоды»[7].

[1] ПЖПВ. 1709 г. С. 12; ГСВ. 1. С. 166, 320.

[2] ПБП. 9-1. № 3333. С. 307.

[3] ПБП. 9-1. № 3334. С. 307.

[4] ПБП. 9-2. С. 1127.

[5] Полтавская битва. С. 554.

[6] Полтавская битва. С. 542.

[7] Карл XII о полтавском погроме 1709 г. С. 157-158.