26.06.1709, вс. П. в лагере.

П. в лагере*.

Письма и бумаги П.: 1. Султану Ахмеду III грамота о поддержании мира[1]**; 2. А.С.Келину письмо: П. напоминает указ о необходимости вылазки гарнизона во время сражения, но просит держаться, «хотя с великою нуждою до половины июля и далее <…> паки подтверждаем – держитесь, как возможно, и нам давайте знать о себе»[2].

Разные письма и бумаги: 1. Царевич Алексей - П. из Преображенского о получении его письма, сообщает о сборах дворян и недорослей[3]; 2. А.В.Кикин - П. из СПб сообщает о контактах со шведами относительно размена пленных, о проводе кораблей в СПб из Новой Ладоги и Олонецкой верфи. «В доме В.в. зде все благополучно состоит и в строении, что надлежит, исправляемся, такожде и городовое каменное дело строитца, токмо зело мало до сего числа в присылке на оное дело работных людей»[4]; 3 Д.В.Бильс – А.Д.Меншикову  о том, что в СПб «все сохранно»[5] 2. Наталия Алексеевна - П. поздравление с победой, «Аннушка, слава Богу, в добром здравии, велела милости вашей кланятца»[6]

Комментарий. 

* Согласно «Журналу» и «Дневнику» П.Н.Крекшина, «по полуночи в 5-м часу» П. прибыл в штаб Б.П.Шереметева, а «пополудни в первом часу изволил смотреть пехотные полки и расписывал по дивизиям, из которых первую» взял себе в командование, а пехоту в целом поручил Б.П.Шереметеву[7]. Не исключено, что так оно и было. До сообщения о прибытии П. в штаб Б.П.Шереметева П.Н.Крекшин излагает сомнительную, как сказано выше, историю с побегом к шведам унтер-офицера, проницательной догадкой П. и последующими переодеваниями полков[8]. Между тем, вся эта история с переодеваниями, без всякой критики, используется повсеместно, в том числе даже в научной литературе о Полтавском сражении[9].

** Этой грамотой, направленной султану Ахмеду III, Россия подтверждала 30-летний мир с Турцией, заключенный в 1700 г. В немалой степени грамота эта была вызвана, как уже отмечалось, недальновидными действиями П., отправившегося весной в Воронеж и Азов. Это напугало турков, воспринявших эту поездку и плавание П. на кораблях как военную провокацию. Поэтому П. в особо миролюбивых выражениях высказывает надежду, что и султан Ахмед III «ту нашу милостивую склонность к миролюбию благоприятно восприимете и взаимно, с своей страны, потщитеся тот междо нами, великими государями, постановленный мир свято и без всякого изъятия содержать». При этом в грамоте содержалась просьба удержать крымских татар: «…И всем подданным своим, с нашею областию пограничным, накрепко о содержании безподозрителном того крепкие указы вновь послать повелеть». Не исключено, что П. опасался, как бы турки или татары не вступили в войну в момент наивысшего противостояния России со шведами и не приняли бы сосредоточение русских войск на Украине за намерение напасть на турецкие владения[10].

[1] ПБП. 9-1. № 3249. С. 223-225.

[2] ПБП. 9-1. № 3250. С. 225.

[3] Письмо царевича. С. 59.

[4] ПБП. 9-2. С. 915-916.

[5] Петербург в эпоху Петра. С. 113.
[6] Эпистолярное наследие. С. 16.

[7] РНБ. Погодин. 1932. Л. 41.

[8] РНБ. Погодин. 1732. Л. 40-об.

[9] Тельпуховский. Северная война. С. 117.

[10] Крылова. Русская дипломатия. С. 276.