01.08.1718, пт. Праздник Животворящего Креста. Водосвятие. П. в Ревеле, на корабле «Ингерманландия».

П. в Ревеле, на корабле «Ингерманландия», «пошли в море», но за противным ветром встали на якорь вечером у Наргена[1]; ПЗМ: утром А.Д.Меншиков прибыл на корабль П., потом вместе поехали в крепость Ревель, где расстались. Потом был сигнал с корабля Ф.М.Апраксина о подъеме якорей и флот вышел в море[2].

Письма и бумаги П.: 1. Ратификация конвенции о браке Анны Иоанновны с маркграфом Фридрихом-Вильгельмом, послана с полковником И.Б.Кампенгаузеном, который повез первому министру Грумкоу орден Андрея Первозванного[3]; 2. Екатерине письмо: «Отпустил я к тебе сынка, пожалуй, шеи его не забудь. Благодарствую, друг мой, за фиги, довезли в целости. Я здесь остригся и, хотя неприятно будет, однакож обрезанныя свои волосищи посылаю к тебе. Что приказывала с Макаровым (А.В.Макаров – Е.А.), что покойник (царевич Алексей Петрович – Е.А.) нечто открыл – когда Бог изволит вас видеть, я здесь услышал такую диковинку про него, что чють не пуще всего, что явно явилась*. Впрочем, здесь все благополучно и сего моменту отходим в море. Дай Бог вас в радости видеть и с патрашонком своим, которых и с вами вручаю всемогущему Богу»[4]; 3-4. Капитану Виллему Гею копия письма (подлинник неизв.- Е.А.): «По получии сего с кораблем «[Св.] Варахаилом» идти к Данцигу и приложенное при этом письмо передать Павлу Готовцову» (не найдено – Е.А.), предписано узнать о прибытии корабля из Голландии с винами, бургунским и эрмитажем, а если прибыл – перевести корабль в Ревель[5]; 5. Г.В.Норову письмо о получении письма относительно браковки пеньки в Риге, «я удивляюсь, что ты забыл»[6]; 6. Ф.М.Апраксину письмо П. о пушках [7].

Разные письма и бумаги: Ф.М.Апраксин - кн. М.М.Голицыну из Ревеля: «Мы сегодня пойдем отсюда со своим флотом, <…>. к Твереминду»[8].

Комментарий.

* П. намекает на вновь вскрывшиеся обстоятельства - сведения о попытках царевича Алексея во время пребывания в бегах связаться со шведами. С.М.Соловьев пишет, что «есть известие, что царевич [Алексей] обращался к [Г.Г.] Гёрцу с просьбой о шведской помощи и [Г.Г.] Гёрц уговорил Карла XII войти в сношение с царевичем [Алексеем] посредством [Станислава] Понятовского, пригласить его в Швецию и обещать помощь»[9]. Источник «известия» не указан. Вообще, существует проблема, до сих пор неразрешенная: был ли заговор царевича Алексея против П., или это возникло в воспаленном воображении П., сразу же после обнаружения «пропажи» царевича Алексея решившего, что сын действовал не в одиночку и после этого царь сразу же нацелился на выявление и поиски сообщников царевича Алексея, то есть заговора. Несомненно, П., отдавая приказы об аресте ряда своих ближайших сподвижников, опасался возможного заговора и мятежа. Недаром так пристрастно допрашивали Якоба де Би об источниках его информации относительно возможных волнений в стране в пользу царевича Алексея. Отметим также, что распространие слухов о деле царевича Алексея за рубежом нанесло ущерб внешней политике П., затормозило заключение мирного договора с Швецией, в которой многие считали, что в России неминуемо начнется восстание и нет смысла спешить с мирным договором, так сильно ущемлявшм интересы Швеции. Г.Г.Гёрц в разговоре с А.И.Остерманом сказал, что из Гааги пришли сообщения о смуте в России, якобы возглавляемой Б.П.Шереметевым. П.П.Шафиров, узнав об этом из письма А.И.Остермана, писал 16.08, что якобы все смеялись, узнав, что старый [Б.П.]Шереметев выступил против П. и что «в стране все спокойно и процесс царевича [Алексея] только показал ее внутреннее единство»[10]. Так ли было смешно П. и его окружению, видя пустующее кресло Б.П.Шереметева на процессе царевича Алексея. Р.Масси задается вопросом: «Действительно ли Алексей представлял для Петра угрозу уже при жизни царя? Учитывая характер обоих, это кажется маловероятным. У царевича не было ни сил, ни желания возглавить бунт. Да, он хотел бы прийти к власти, хотел и смерти Петра, но единственной его программой было выжидать в уверенности, что он желанен всей Руси»[11]. П.Бушкович писал: «Долгое следствие по делу царевича не принесло доказательств настоящего заговора, вопреки сразу же возникшим слухам на этот счет. Единственными реальными заговорщиками были царевич Алексей и правительство императора Карла VI в Вене. Швеция вступила в дело слишком поздно, а в самой России только А.В.Кикин, похоже, был в курсе конкретных намерений Алексея. Следствие показало, что о недовольстве царевича было широко известно в кругах русской элиты, как и о его бегстве за границу. При этом выяснилось, что царевич пользовался широчайшим сочувствием. Эта оппозиция Петру, формировавшаяся вокруг Алексея Петровича, отражала непросто чувство неудовлетворенности вообще <…>. Это была консервативная платформа, причем довольно расплывчатая в культурном и религиозном отношении»[12]. 

[1] ПЖПВ. 1718 г. С. 2, 14, 36; КПБ. 88. Л. 48.

[2] ПЗМ. С. 244.

[3] Бантыш-Каменский. Обзор. 4. С. 41; КПБ. 88. Л. 81-82 об.

[4] ПРГ. 1. С. 78; КПБ. 88. Л. 80.

[5] КПБ. 88. Л. 83-84.

[6] КПБ. 88. Л. 84.

[7] Есипов. Собрание документов. С. 168.

[8] МИРФ. 2. С. 299.

[9] Соловьев. История. 17. С. 185.

[10] Фейгина. Аландский конгресс. С. 272, 277.

[11] Масси. Петр Великий. 3. С. 194.

[12] Бушкович. Петр Великий. С. 430-431.